...Насчет раскулачивания нас, как я немного помню, было так. Днем зимой 1930 года пришли двое или трое, не знаю. Мужчины сидели в столовой с папой и описывали имущество (все конечно- дом, амбар, все движимое и недвижимое). Никогда не забыть, папа сказал мне - иди, Миля, посчитай, сколько кур. Я сбегала в омшанник (где стояли ульи с пчелами), там и куры жили в другом отсеке (закрывалось дверью, отделяя пчел), там и корова зимовала, я думаю там была печка для тепла. Кур оказалось 11 штук, мне не забыть никогда эту цифру. Описывали все, все имущество (одежду, мебель и т.д.) После этого, наверное, папу сразу арестовали, так как мы остались на руках у деды Васи с Галей (мама в это время была в Оловянной, там в 1930 году зимой родилась Валечка, там же вскоре и умерла, царство ей небесное). С мамой был и Валя, и ты (Тася жила с Кокой), она тогда учительствовала в какой-то деревне, по-моему, Борзинского р-на. (Хоть бы мне не спутать год, т.к. летом я гостила у деды Моди - Модеста Васильевича Першина (у отца дяди Вани), там как раз родился его внук, рыженький сын брата дяди Вани, Василия (который погиб на фронте). Так вот, после описания нас переселили из нашего дома. Дом был новый, Г-образный (г письменное), ты наверное видела фотографию, где он сфотографирован - передняя часть. Было два крыльца, с одной стороны мамина кладовка, с другой - папина. Было в доме так - кухня, столовая, коридор, в него выходили 2 спальные двери папы с мамой, наша детская, еще небольшой коридорчик, там, небольшая спаленка, а рядом зал (мне казалось был большой. Мы его называли "холодное", т.к. он мало отапливался, если не было гостей). Веранда шла от кладовки до кладовки, застеклена, на веранду выходила дверь из коридора, ведущего в зал. Мебель была такая - кровати наши деревянные, детские, у папы с мамой железная. Нас сначала перевезли с тем имуществом, которое разрешили, в новый небольшой домик в одну комнату рядом с домом деды Васи, а через несколько дней в другой (как землянка), окна на полу, занавешенные потником. Мы сидели день с лампой, т.к. дневного света не было. Через несколько дней нам вернули все имущество, одежду, мебель (которую пришлось кое-кому отдать, а кое-какую поставить на улице в стаюшке - в землянку-то не поставили), дали коня Марусенко и коровенку. Не помню, сколько времени прошло, папу отпустили - он устроился на работу в Оловянной, в какой-то мясо комбинат или союз комбинат (точно не помню), нас перевезли в Оловянную. Сняли флигель, жили немного у одного рыжего мужика, у него были две дочери незамужние, портнихи, очень добрые девицы, меня водили с собой в кино (был рабочий клуб). Куда нас в последствии летом 1931 г. свезли всех, как отправлять на высылку. Нина, если описывать все, надо писать книгу, а не письмо, она же не вместится в конверт. Но так как раскулаченных презирали, нашему хозяину сказали, чтобы он отказал нам в жилье. Мы перебрались в деревню Кулинду через реку Онон - 3 километра от Оловянной. Я ходила в школу в Оловянную, в деревне школы не было, немного там пожили, и нам тоже отказали, здесь опять папу арестовали, а мы переехали к дальним родственникам Большаковым в Оловянную, оттуда нас увезли на высылку. Были мама, Галя, я, Валя и ты.

Везли в теплушках (так называемых телячьих вагонах) множество людей. В одном углу была параша, в другом бочка с водой. Около Иркутска (видно было озеро Байкал) остановили состав, выпустили (по нужде и видно подышать воздухом), было оцеплено все полотно охраной, все равно как-то умудрились некоторые убежать, стреляли страшно, из вагона нельзя было высовываться - стреляли, да и окошечко маленькое и с решеткой. В вагоне было набито людей, кое кто умер.

Как привезли в Красноярск на правый берег (он тогда был пустой, никаких строений) сделали всем прививки против брюшняка. Мы ходили все согнувшись, делали в брюшную мышцу. Привезли нас на пароходе сначала в Стрелку, а потом на баржах, лодках перевезли на другой берег Ангары, и через пороги мы шли пешком, вещи везли на баржах лошадьми. Через Татарский бык, помню, шли по тайге с проводником, потом переплавили нас через реку Татарку и оставили на пустом берегу в тайге комарам и мошкам на съеденье (мы так считали).

Там жил рыбак Александров с семьей, потом он уехал вскоре. Наблюдал за нами молодой охранник Симухин, имя его не знаю. Однако с первого же дня кто был в состоянии работать, сначала поставили палатки и балаганы, в них и жили до самых морозов, пока не построили несколько первых бараков, вперед поселили с детьми, нары вдоль барака, отсчитали по сколько-то досок на каждого человека и повально спали. Длинные столы и лавки во весь барак. На обеспечение нас взяли Ком.Север.путь. Снабжали неплохо, ловили рыбу, собирали ягоды, орехи. Осенью этого же года отпустили папу, и он приехал к нам. Господи, сколько было счастья, радости. Я все время молилась (я была страшно набожной тогда) и сводила на картах королей, если сойдутся - папа приедет, и он приехал. Мы жили тем, что выдавали нам, кормили на Ком.Север.путь, мама была фактически одна работница, и то здоровье было у нее плохое, а мы еще не могли валить лес, тяжело было. Уж весной 1932 г. мы все работали в поле, корчевали пни, надо было сеять хлеб и выращивать овощи. Пололи хлеб, работали как рабы с 5 утра до поздней ночи, пока прийдем пешком 5 км от заимки. Нина, я плачу, дописываю письмо. Учиться нам позволили только в 1935 году.

Остальное что. Забыла, зимой, я думаю 1932 г. папу увозили в Стрелку и маму на допросы. Муся была грудная, а как их допрашивали, они же нам не говорили. Когда мамы и папы не стало, летом в 1937 году, Кока приехала за нами, но ей комендант не разрешил нас брать (хотел кого в детдом, кого куда), она ездила к Нагорному коменданту в г. Енисейск, он тоже отказал. Она решила нас просто увезти, кто-то нас увез на лодке в Стрелку, и мы уехали в Красноярск (взяв свои жалкие пожитки). Галя одна осталась в Татарке. Я думаю в то время Комендант Кукша - так его прозвали, уехал куда-то специально, чтоб Кока нас увезла и ему с нами не возиться, никто нас не преследовал, но мы страшно боялись, что нас догонят и вернут.

Про имущество папы, то есть про скот. Его, наверное было много, баранов особенно, но всем уже ведали пастухи, были верблюды, лошади, но дома зимой была одна холмогорская корова и не больше двух лошадей, т.к. папа был в отъезде, он же зимой возил груз по замерзшим рекам Амуру и т.д.

Все наши страдания если описывать, письмо не войдет в конверт. Я еще хочу тебе написать, что сразу вернули нам вещи, одежду, а все равно, когда повезли на высылку, сказали маме на сборы 30 минут, брать необходимое, не больше 30 пудов, что могла одна испуганная мама взять за полчаса, но вообще-то видно уже готовилась заранее, всех людей-то из деревень везли, нас уж последних, так как мы жили в Оловянной. Вот так.