Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Однако не обошлось. 21 ноября 1937 года поздно ночью явились двое ко мне на квартиру. Без приветствия, как враги, ворвались они в комнату. “Оружие есть?” задали они трафаретный вопрос, и принялись за обыск. Обыскивали недолго и нетщательно, торопились, им предстояло до рассвета обойти всю эту длинную улицу и загнать в свои сети немало дичи. Потребовали документы и предложили собраться быстро. “Брать с собой ничего не надо, скоро вернетесь”, заявили эти сволочи, заведомо зная, что уводят меня на много лет. Может, не они придумали это “утешение”, а имели такое распоряжение от главных палачей. И все равно они соучастники этой неоправданной жестокости: помешать человеку подготовиться и захватить все необходимое в такой долгий путь. Хотя я их словам не верил, я все же ничего не взял с собой. Я все еще верил, что все выяснится и через пару дней буду дома. Я уж так много слышал и знал, все равно оставался “Фомой верующим”.
Я оделся как на прогулку, в хорошее пальто, захватил портфель, куда засунул пару серьезных книг, думая воспользоваться свободным временем, чтобы повторно прочесть историю Греции и Рима. Жена вложила туда бутерброд. И я так, налегке пустился в далекое и бесконечное странствие. Я был немного взволнован, а у жены глаза были наполнены ужасом. Когда мы вышли в сени, она в темноте припала ко мне и с горечью и сожалением упрекнула меня, что мы вечером повздорили, а теперь разлучают нас. Я только успел сказать ей пару утешительных слов, как мои провожатые стали торопить меня поскорее идти.
Мы прошли несколько домов и завернули во двор, где меня передали на руки другим. Вскоре меня усадили в легковую машину и отвезли в НКВД. Здесь меня завели в большую комнату, установили в ряд лицом к стенке. Такие ряды были расположены по всей стене, и в каждом ряду по несколько десятков, поставленные в затылок друг к другу. Приказано было глаза долу опустить, не смотреть вокруг и языком не шевелить. Все беспрекословно повиновались и, несмотря на то, что в комнату согнали несколько сот человек, здесь царила полная тишина и слышны были только окрики охраны.
В этих немых очередях не задерживали долго. То и дело хватали за рукав и уводили. Подошла и моя очередь, завели в кабинет, где велась лихорадочная “обработка”. На скорую руку опросили и записали анкетные данные и направили в “Черный ворон”. Это была специальная автомашина, кругом закрытая, с отделенными кабинами для охраны сзади и спереди. В машину впихивали арестантов без счету мест, сидя и стоя. Последних охрана с трудом вталкивала и двери насилу закрывали. И так, со спрессованными грудями, с отдавленными ногами нас помчали в тюрьму. “Черный ворон” имел страшную сирену и когда этот вой раздавался, все шарахались в сторону. На душе было, ровно тебя мчат на шабаш ведьм и чертей.
Так проходили аресты в городе, где сотни намеченных к аресту людей жили на одной улице. Прислали вот на нашу улицу, которая тянулась на 3 километра длины, бригаду в 7 человек и они за ночь нахватали и перевезли больше сотни арестантов. Тут было строгое разделение труда и все двигалось как по конвейеру.
Совершенно другая методика была разработана для сельских местностей, где население было расселено на больших просторах. Силами НКВД невозможно было охватить в одну ночь такую территорию, а разделить ее на несколько ночей тоже нельзя было. Заслыша о первых арестах, остальные разбегутся. Их в конце концов переловят, но это затормозило бы всю компанию и внесло бы хаос в строго точном механизме НКВД.
Выход из этого положения нашли в том, что заставили самих арестантов арестовывать себя. Мне рассказал учитель из Чечено-Ингушетии, как это проделали в их районе, разбросанном на большие просторы.
Собрали в Райкоме партии весь районный партактив, якобы на срочное совещание. Перед ними выступил начальник НКВД и изложил задание: сегодня в ночь предстоит объехать все селения района и арестовать несколько сот человек, указанных в списках, которые будут вручены каждому из членов Райпартактива. Операция должно быть завершена в эту ночь, ранним утром все арестованные должны быть приведены и сданы в районную тюрьму. По завершении операции весь партактив должен снова собраться в здании Райкома для подведения итогов компании.
Сказано-сделано, после доклада нач.НКВД, все немедленно выехали в район, а к утру все арестанты были доставлены в тюрьму. Теперь снова собрались в Райком и каждый по очереди докладывал как успешно прошла операция. Когда партактив был полном сборе, работники НКВД встали у дверей и было объявлено, что все арестованы, и общим маршем направляются в тюрьму. По привычке даже начали голосовать “кто за, кто против, принято единогласно”. Собрание закрыли, всех выгнали на улицу, построили в ряды и дружно проследовали в тюрьму.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава