Решила написать. Долго думала, а надо ли это кому-то, но все же решила, так года у меня очень большие - 83, память и зрение плохое.

В 1937 году я познакомилась на Столбах (он был столбист да и я тоже часто девушкой посещала Столбы) с Лабецким Викентием Фадеевичем, 1910 г. рождения. Он работал слесарем в ПВРЗ. Встречались год, полюбили друг друга и поженились. Был небольшой семейный вечер, друзья, родственники, но радость и счастье было не долгим. В 1938 году его с работы вызвали в НКВД и задержали. Прожили мы с ним всего 3,5 месяца. Я осталась в положении. Вот тут-то и пошло горе незабываемое, на всю жизнь. В то время мне было 19 лет. Боже мой, куда я не писала, куда не ходила. Какой он враг народа. Как подумаю как было страшно в то время быть женой врага народа, а я ничего не боялась и шла напролом.

В 1938 г. я пошла к прокурору на железной дороге, на ул.Ленина, где было раньше управление железной дороги. Он мне сказал: "Лабецкий арестован по 58 ст., п.10 без права переписки и осужден на 10 лет. Это было весной 38 г. Со мной сделалось плохо, я даже там потеряла свой паспорт. Но все было неправда, ложь, потому что из тюрьмы пришел человек и сказал, что муж сидит в тюрьме и просит придти. И вот я со свекровью пошли, встали напротив дома, и он нам помахал в решетку. А что делалось у тюрьмы! Толпы народа, передач не принимают. Ужас вспоминать. И вот однажды в сентябре приходит знакомый и говорит, что видел Лабецкого. Их погнали этапом мимо дома. Он успел крикнуть, что их гонят на пристань, через Енисей. Там они отбудут карантин и их потом пошлют в Норильск. Боже мой! Это надо было видеть колонну от тюрьмы и до пристани, усиленный конвой и кругом собаки овчарки.

На другой день я с золовкой и еще 2-3 женщины нашли это место огороженное, кругом конвой, строго, заборы высокие (у нас уже родилась дочь). Я все же успела крикнуть, хотя нас конвой отгонял как собак и вдруг летит камушек, а в нем маленькая записка. Пишет, как хочется посмотреть дочку хоть одним глазком.

Они отбывали там карантин 10 дней. Один раз их в баню гоняли, и я умолила конвоира бросить мужу булку хлеба и кусок колбаски, а больше никому не разрешили. Как-то была в "Красноярском рабочем" статья, что на этом месте вроде церковь выстроили.

Я работала в краевом земельном отделе секретарем-машинисткой. Положение было тяжелейшее: маленький ребенок, мать прикована к постели. Пошла я к прокурору Абрамову. Он прочитал мою жалобу и говорит: "Да я его знаю. Мы с ним в Николаевке в футбол играли. Да если таких парней садить. Но мне нужна его личная жалоба". А так как он же без права переписки, во мне и засела мысль поехать в Норильск. А в то время страшно, да и где я его там найду, там их тысячи.

В 1940 г. в июне к моему дедушке приехал знакомый, который работал вольным в Норильске бухгалтером. И говорит мне: "Хочешь я тебя провожу как будто ты моя родственница". Я иду в отпуск. Оставляю доченьку со своей 13-летней сестренкой и надо же так случиться, что у нашей бухгалтерши, где я работала мать с дочерью живет в Норильске. Она мне дает адрес, где остановиться можно. Я беру на свои гроши билет на пароход "Косиор" и поехали мы с эти мужчиной (дома был скандал, боялись за меня). Плыли 5 дней 3-м классом. Сходим с парохода в Дудинке. Надо брать пропуск в Норильск. Смотрю, а пропуска выдает наша с мужем общая знакомая. Вот здесь я трухнула. Отдала свой паспорт мужчине знакомому, она выписала, видимо, на фото не узнала. Садимся на узкоколейку и до Норильска. Там я сразу рассталась со своим знакомым и пошла искать адрес.

Было 5 утра. Иду по Норильску - сплошные лагеря, заборы высокие, часовые и колючая проволока. Нашла адрес. Сижу на крыльце. Рано, не будешь людей будить. Смотрю, стали заключенных подвозить. А напротив, где я жить буду какое-то строительство. Все заключенные по 58 ст. Стали они ко мне присматриваться, спрашивать к кому приехала. Я говорю, что хочу на работу устраиваться, а потом когда пригляделась, спрашиваю: "А вы Лабецкого не знаете?" Надо же как мне повезло - это только бог помог. Мастер говорит: "Он у нас в бригаде работает, но сегодня на другом объекте, мы завтра его сюда приведем". Это был мастер з/к Шалованов. Они вместе в ПВРЗ работали. Потом мне муж говорил, что когда ему сказали, что я приехала, он всю ночь не спал, так и просидел.

Назавтра его привели сюда на работу. Встреча: я стою на крыльце, а он на дороге. Подойти нельзя - страшно. Но все равно мы встречались. Он написал личную жалобу от себя, а сколько я жалоб и писем привезла! Пробыла я там неделю. Люди, где я жила были замечательные, без меня обедать не садились. Всего не напишешь.

Когда я приехала и принесла жалобу прокурору Абрамову, он так был удивлен, что в такое время смутное и вот добралась до мужа.

А потом как узнали, что я была у мужа, пошли ко мне домой спрашивать. Не видали такого и не слыхали. Папа говорит: "Ты что делаешь, нас всех пересадят".

Муж мой отсидел около 7 лет, потом началась война, оставили его там работать. А когда отпустили, он был в тряпичных сапогах и полураздетый.

Сейчас вся судимость снята, но жизнь-то разбили с молодых лет. Как вспомнишь что пережито и за что?

Нашей дочери Светочке уже 63 года. Сыну Вадику 52. У нас 4 внука и 2 правнука.

Муж приехал в Красноярск в 1948 г. Умер 9/YII-85 г. Несмотря на всякие пытки и унижения он свое обвинение не подписал.

Лабецкая Валентина Павловна, 83 года.