Предисловие
(Групповой портрет)

В течение шестнадцати дней, с 27/IX по 13/X-1991 года, на приписанном к енисейскому пароходству судне «Латвия» совершилась модная в наш дни акция покаяния. 167 уважающих себя граждан бывшего СССР, в том числе 57 из Латвии, воспользовавшись инициативой Чеховского фонда и широко открывшимися карманами начинающих миллионеров из коммерческого общества «Агропласт», совершили вояж по великой сибирской реке от города Красноярска до Дудинки и Норильска.

В течение этих дней мы оказались в условиях разрушающихся стереотипов, – человек – увы – мыслит схемами, – в окружении нестандартных событий, неординарных встреч, необычных явлений природы и жизни. Обстоятельство, которое и превратило нас в некое целое, в коллективного пассажира – стоглазого, стоухого – чьи чувства естественно и непринужденно претендуют на объективное впечатление. О нем и речь более чем в двадцати сюжетах.

Надеюсь, читатель, осилив их, «достигнув конца, ты узнаешь то, что следует знать и окажешься в начале того, что следует чувствовать»¹. Так, по крайней мере, случилось со мной. Их герои:

Несколько сибирских городов, оказавшихся совсем иными, чем их изображают на открытках и в учебниках географии. Сюрприз – неприятный. Но кого и когда устраивал взгляд в упор?

Енисей – Бог мой, читатель, я тещу себя надеждой влюбить тебя в эту реку. Она, она, она!!! Впрочем, минуем здесь восклицательные знаки, чтоб не получить в дальнейшем знак вопроса

Аборигены Енисея. Живые, существующие, как и мы, во плоти, они удивили нас замашками верить в жизнь, несмотря на то, что, казалось бы, давно все сделано, чтоб приготовить их к смерти, мертвые – призраки «белого тумана», выходцы с островов «Архипелага». Эти учили разуму. Но так и не научили. Возвратившись, никто не забил в барабан, не ударил в колокол, даже не преклонил колено, хотя рейс наш и назывался рейсом «Покаяния».

Не сорвем, нет, не сорвем мы пуп на ниве царя Ээта, где все еще густо восходят Драконьи зубы!

И Пассажиры.

Среди них – автор. Я попала на пароход в качестве представителя ОРЛ – «Общества Российских Латышей» – странное сочетание, но то, что оно существует – факт. Еще как дочь репрессированного, сгинувшего на севере, возможно, в тех самых краях, куда отправилась экспедиция.

Председатель фонда Чехова Белла Львовна Клещенко, организатор рейса и его главный директор. Женщина еще молодая, энергичная – черноглазая, чернокудрая – всем обликом вызывающая в памяти картины венецианских художников. Жена поэта Анатолия Клещенко.

Сам поэт, ныне существующий лишь в «отпечатанном» виде. «Поэт отпечатывается на бумаге и в душах людей, еще на камнях, если из них сооружаются мемориалы и тюрьмы»².

Официальные лица от ОРЛ: Мария Лябис, сыгравшая, несмотря на свой твердый латышский характер, роль амортизирующего средства в конфликте между директором рейса и теми, кто претендовал на эту должность; Наташа Каже – Боже избавь Вас, не спутайте с «Киже» – безусловный лидер во всех наших литературно-лингвистических турнирах; Тамара Фейдемене, страстно ожидаемая латышской диаспорой в качестве учителя родного языка; и Аустра Большевица, не припадавшая участия в рейсе, но идейно наполнявшая и вдохновлявшая его.

Герои иного рода: люди, олицетворявшие собой Душу Латвии, ее поэзию и культуру:

Семья Скрида – наш, папа и трисмейтенес Линда, Лаума, Байба. В очерке «Аве Мария» я попытаюсь рассказать, как музыка в союзе с традицией и талантом, становится проводником в Святая Святых Души народа,

«Диксиленд» – оркестр мальчиков из провинции, неутомимый в усердии и продуктивный в творчестве. На протяжении всего рейса он гремел, ревел и барабанил, требуя полной активности наших тел и душ.

Группа фольклористов-дизайнеров: ВАЛДИС, РУТА и ВИЯ – симпатичнейшие представители того поколения латышей, которые унаследуют новую Латвию. Не случайно потому их глаза увидели то, что не успели – и не сумели – увидеть глаза людей более старшего поколения. Неслучайно и то, что в число друзей их попал «Красноярский мемориал», люди, давно уже торящие дорогу к новому, к храму Свободы, но без ее идола.

Коллектив рижского ПУШКИНСКОГО ЛИЦЕЯ – будущие поэты, писатели, критики, литературоведы. Пушкины, Райнисы двадцать первого века. Среди них красавица ЮЛЬКА, несомненно, попавшая в альбомы всех наших художников и художниц, ее подруга НАТАША, хрупкая, нежная, в то же время настолько твердая, чтобы принять решение стать учительницей начальных классов именно здесь, на Енисее, в одном из увиденных нами, зачуханных и все еще краснознаменных поселков, МИША – Богом данный поэт. Другие, не менее красивые и талантливые.

Коллектив рижской АНГЛИЙСКОЙ ШКОЛЫ, поддержавший марку столицы Латвии перед лицом Соединенных Штатов Америки, то бишь перед лицом американца ДЖОНА, отправившегося на Енисей с той же целью, что и я – отыскать в дебрях советского Гулага следы своего несчастного отца. Героями очерков безусловно могли бы стать: Симферопольский «пресс-центр»; молодые журналисты, претендующие на альтернативный вариант современной прессы, Ксения Салина – художница из Евпатории, график, увлекающийся средневековьем. На мой взгляд, не случайно. Во внешности ее со странной силой воплотились ангел с картины Симоне Мартени «Благовещенье» и ведьма Гелла из романа Булгакова «Мастер и Маргарита»; Виталий Владимирович Пинчук, представляющий «диагностический центр» «СП» «СВЕНАС» и своей деятельностью позволяющий мне сказать о нем в рекламном духе: «Самая лучная диагностика – «СВЕНАС»!» «Лечитесь только у «СВЕНAC»!», если бы... если бы не тема, объявленная в заголовке, вынуждающая отдавать предпочтение одним и отодвигать в сторону других.

Жизнь была бы пресной, а рассказы о ней были бы слащаво сладкими, – без горчинки, без перчинки, возбуждающей аппетит, если бы в ней действовали только положительные герои, потому обращаю внимание читателя еще на одну организацию: «КРАСНОЯРСКИЙ ОТДЕЛ КУЛЬТУРЫ». На пароходе она была представлена ее начальницей РАИСОЙ ВАСИЛЬЕВНОЙ ГОСТЕВОЙ – женщиной с приятным русским лицом, с хлебосольным сибирским характером, но, к сожалению, в значительной степени изъязвленной партократической системой, в которой ей пришлось служить многие годы, и двумя работниками музеев: «лучшим экскурсоводом города» НЕЛЕЙ ЕФРЕМОВНОЙ ЛАЛЕТИНОЙ и «лучшим же краеведом» Аделью ВЛАДИМИРОВНОЙ БРОДНЕВОЙ.

«Неля-Аделя» действовали настолько синхронно относительно друг друга и своей начальницы, что в нашем сознании слились в одно существо, в «сиамских близнецов».

Союз трех попортил немало крови директору рейса, породил почву для множества конфликтов, осложняя и жизнь, и задачу его участников. Но в то же время обеспечил дополнительный тонус активности пассажиров, распавшихся на три группы: левые – центр – правые – и нашу связь со страной и временем.

ЛИЧНОСТИ. Их было льоты даудз. Но в силу невозможности приставить всех, воспользуюсь традицией представлять трех первых.

Профессор ВЛАДИМИР БОРИСОВИЧ МИКУШЕВИЧ. Первая скрипка в нашем интеллектуальном оркестре, герой очерка «Развлекаемся». Коренной москвич, преподаватель высших литературных курсов, поэт, прозаик, эрудит, полиглот… И уж не знаю, что добавить еще, чтобы смягчить удар, нанесенный его престижу обывательской частью нашего общества. Естественно, что она была. Без нее любое общество было бы неполноценным. И естественно, что по мере обнаружения «выдающихся», на ее языке – «выпендривающихся», принялась «подстригать» и «уравнивать» их.

Поползли слухи. «Слухи ходят по земле, словно древние старухи, словно сказочные духи…»3 – что хитрая бестия Бэлла Львовна, в каких-то и из каких-то..., сама возвела его в профессорское звание. Что Микушевич, на самом деле, никакой не профессор и вообще такой же, как и все…

В самом деле. Дипломов нам не предъявляли, а то, что демонстрировали в лекционном зале, так ведь это не более чем слова. «Слова, слова, слова!» Большинство непонятных: «эрос», «мистика предпринимательства», какой-то грядущий хам! Какая-то «христианская демократия»! Словом, стоило ли профессору рассыпать бисер перед... К счастью, были другие, те, кто давно усвоили истину, преподанную Коровьевым и Бегемотом в известном диалоге «у Грибоедова». Б.В.М. был из самых усердных пахарей – за 14 дней прочитал 11 лекций – пропахал и посеял в наши мозги нечто такое, что, несомненно, еще будет долго расти и зреть.

Некоторые из его лекций войдут в очерк «Притчи Микушевича». Без них описание нашего литературного стола было бы блюдом без соли.

Скрипка вторая: ЮРИС БЕРЗВАЛКС. Латыш. Рижанин. Опять же эрудит, опять же с профессорским апломбом, но без профессорских бумаг. Я полагала, преподает литературу в латвийском университете. Каково же было удивление, когда узнала, что прославленный Шекспировед всего лишь сотрудник какого-то банального НИИ. Шекспир лишь хобби. Ничего себе хобби!

Этот человек, похоже, свалил титана. Добыл доказательства безумной гипотезе, которая вот уже несколько десятилетий смущает умы литературоведов, утверждая, что тот, кого называют Шекспиром – не Шекспир, что под известной всем личностью скрывается другая, неизвестная: некий английский лорд Ратленд.

Юрис Берзвалкс сам похож на лорда. Мягкие манеры, джентльменская сдержанность, выразительная мимика открытого интеллигентного лица. Вот вижу его, стоящего перед нами, с рукой, опиравшейся на музыкальный инструмент, чуть наклоненный к аудитории, спокойным, ироничным голосом, напрочь лишенным драматизма, рассказывающим о потрясающей драме жизни создателя «Ромео и Джульетты», «Генриха IY”, «Гамлета», «Отелло».

Человек номер три – по мне лично, так и номер один: председатель Красноярского «Мемориала» – ВЛАДИМИР ГЕОРГИЕВИЧ СИРОТИНИН. Львиная доля моих впечатлений отдана этому человеку, потому здесь ограничусь короткой справкой. Владимир Георгиевич – из бывших диссидентов, правоверный сахаровец, а стало быть, из тех немногих в нашем мире людей, которые, живя среди лгавших – не лгали, находясь среди лицемеривших – не лицемерили, которые в стране, забывшей о чести и совести, сохранили, а лучше сказать, возродили все рыцарские доблести. «Свидетели обвинения»! Будет очень обидно, если вы обойдете рассказ о них вашим вниманием.

Итак, в путь! Присядем на минуту по обычаю, чтобы чего-нибудь не оставить, кого-нибудь не позабыть. Дорога длинная. Будут на ней остановки: коротенькие, легонькие – взгляд вскользь, переживание минуты. Будут и долгие – попытка вытащить из-под завалов памяти нечто существенное, опознать, разглядеть, где же он начался, клубок Ариадны, куда катит?

И хотя известно, что под луной не бывает ничего нового, что ходим всего лишь по кругу, верится: если узришь, разгадаешь – круг тот не только пройдешь быстрей – сократишь!

Тем утешаюсь, дерзая поделиться дорожными впечатлениями.

г.Огре, 20/6-92 г.
________________________________
1Перефраза афоризма Д.Джебрана.
2Здесь и ниже в тех случаях, когда не будет сноски, цитируются стихи автора.
3Перефраза В.Высоцкого московским поэтом Наташей Кулаковой

На оглавление  След.страница