В тот день, когда началось восстание з/к особо режимных лагерных отделений, а также каторжных зон, я находилась на территории Кирпично-блочных заводов (КиБЗ). А началось оно в очень теплый день полярного лета (дату точно не помню).

По окончании смены я, как и другие женщины – з/к 6-го л/о Горного лагеря, ожидала конвоя, который должен был привести женщин для работы в ночную смену, а нас отвести в л /о. Наше лагерное отделение находилось вблизи от производственной зоны КиБЗа. По другую сторону от него размещалось мужское л/о № 5. Разделяли производственную зону и л/о № 5 ряды колючей проволоки с козырьками из той же проволоки. Около ограждения собралось много девчат, которые переговаривались с мужчинами из 5 го л/о и перебрасывали друг другу записки. Охрана требовала, чтобы они разошлись, но никто не обращал на это внимания.
Внезапно мы услышали пулеметную очередь по мужской зоне. Не берусь судить, было ли это спровоцированной или запланированной акцией.

А вот тут началось что-то страшное. Мы видели, как мужчины мечутся по своей зоне. Многие отказались выходить на работу. А те, кто находился в производственных зонах, отказались возвращаться в лагерь.

В этот день в одночасье забастовали все режимные л/о, включая и каторжные зоны. На башенных кранах и в лагерных зонах появились черные флаги и лозунги, написанные по-украински: «Або смерть, або життя!»

Долго ли, коротко ли, за нами прибыл конвой и препроводил нас в женское л/о № 6. В этот вечер было много разговоров и пересудов.

На следующее утро начальство стало уговаривать нас выйти на работу. Человек 70-80 женщин, родившихся и выросших в Советском Союзе, вышли на развод (мы так были воспитаны). Из нас сформировали две бригады и повели на работу в совхоз. Конвоиры, как никогда, вели себя корректно. Задано было разбрасывать по полю удобрение (навоз). В обеденный перерыв нам привезли два больших бидона – один с молоком, другой с сывороткой. Разрешили поплавать в тундровом озере.

Тем временем начальству стало известно, что нас всех собираются перерезать – как штрейкбрехеров. После работы нас привели не в л/о, а в недостроенные дома младенца, находящиеся в оцеплении, примыкающем к нашему л/о. Надзирательницы принесли нам наши постели и личные вещи. В оцеплении был кран, водой из которого мы мылись. Из л/о принесли большой бак с баландой.

На следующий день к нашему приходу с работы бастующие в 6-м л/о перекрыли у себя воду, а баки с баландой стали переворачивать в кювет, чтобы нам ничего не досталось. В л/о приходило «высокое» начальство и уговаривало женщин выходить на работу, но бастующие не поддавались никаким уговорам.

После нескольких дней забастовки женщин из 6-го л/о при помощи брандспойтов выдворили в тундру, а там оцепили. К ним присоединили и каторжанок, зона которых была отделена от зоны 6-го л/о воротами с замком. Там по каким-то признакам (вероятно, по активности) женщин рассортировали и основную массу, в том числе и каторжанок, возвратили в л/о. Вернули в л/о и нас. На следующий день все вышли на работу. Вот так и закончилось восстание в женском л/о № 6.

При этом требования бастующих были выполнены:

1. С наших спин сняли номера, с которыми мы проходили с 1949 г.
2. С бараков сняли замки и ликвидировали параши (20-ведерные бочки).
3. В зоне открыли ларек, где можно было приобрести продукты питания, мыло и т. п.
4. Мы начали получать за работу какие-то небольшие суммы.
5. Рабочий день вместо двенадцати стал десятичасовой.
Одним словом, режим стал таким, как в обычном ИТЛ.

Вера Мишне

«Сопротивление в ГУЛАГе». Воспоминания. Письма. Документы.
Москва. Возвращение, 1992 г., май