Портрет герцога

Для сестер Галины к Ларисы Кульчицких с Западной Украины день Победы, радостный для всех, оказался одним из многих дней тюрьмы, допросов, угроз. Страшась «обоев и издевательств, девушки подписывали чистые листы «показаний» — их потом заполняли следователи по своему усмотрению В одном только сестры оказались тверды: наотрез отказались разлучаться. И добились, чтобы тяжкий свой срок — десять лет исправительно-трудовых работ — им позволили отбывать вместе.

Галина работала о лагере портнихой, Лариса — медсестрой. Обе участвовали в художественной самодеятельности — это было прикосновением к другому миру. Прочтите письмо Галины Семеновны ТАТАРИНОВОЙ (Кульчицкой).

Во втором лаготделении я была в агитбригаде, что меня спасало: перед концертом за две недели давали отдых от общих работ, мы ходили только на репетиции. Из участниц художественной самодеятельности помню художницу Стефу Щур, балерину-латышку Эрику Удоис, Кристину Лань, Ирину Ревбышко, Оксану Яблонскую, Галину Дробидько, Соню Козаровскую, Любовь Федоровну Олексив, Оксану Савко — она сейчас живет в Черновцах. Латышка Ирина Крыме в оперетте Кальмана пела партию Сильвы.

С театре KВO выступали и участники Львовской хоровой капеллы — Мачулъский, Воробей, Жирко, 'тенор Михаил Дацко (с ним вместе наша семья потом жила на первой своей квартире по ул. Сталина, 3 — теперь это дом. где кинотеатр «Родина» на Ленинском проспекте). Сам он умер, его сын Юра живет во Львове.

В 1948 году меня перевели в 6-й особо режимный лагерь. Здесь нам написали номера на одежде — на спине, на юбке — белой масляной краской. Мой номер был М-393. Вызывали только по номерам, утром и вечером — проверки. После работы загоняли в барак и закрывали на замок. Ставили парашу и запрещали выходить. Письма и посылки  не выдавали, забирали себе надзиратели. Кормили нас безобразно - суп из тюльки и пр.

Театр продолжал существовать. Я играла в спектакле Шекспира «Двенадцатая ночь» герцога Курье, Мужчин в женский лагерь не пускали, поэтому мужские роли играли женщины.

Была у нас в лагере художница Ольга Елисеевна Бенуа. Высокого роста, светловолосая, симпатичная. Ей в то время было лет 40. Работала она в проектной конторе чертежницей. Как то после спектакля Ольга мне сказала: «Галочка, давай я тебя нарисую». Я сохранила это - портрет. На обратной его стороне — переписка с моим будущим мужем, композитором Борисом Николаевичем Татариновым, заключенным 5-го горлага. Дело в том, что он ждал от меня письма, а я ему отправила вот такой сюрприз.

Сохранила я и лагерную переписку на самодельных открытках, В нашем лаготделении их рисовала Стефа Щур. а кто рисовал » мужской зоне не знаю. Сберечь эти открытки {новогодние, с днем рождения, с церковными праздниками) было очень трудно. Их прятали, где могли, передавали из лагеря в лагерь через заключенных, которые шли на работу за зону. Так многое передавали: письма, стихи, ноты, подарки-сувениры. которые мастерили сами. При этом фамилии старались не писать, а имена — неразборчиво...

Сейчас все это без боли читать невозможно. Не забудешь —- был лагерь, была чаша юность. Мужчины и женщины видели друг друга только, когда их выводили из зоны на работу. Всему вопреки — берегли любовь, дорожили ею, и но помогало дождаться конца срока желанной води.

г. Хмельницкий.

Оглавление