Эпоха сталинских репрессий в зеркале судьбы Клары Савковой

Сергей Темченко, многопрофильная гимназия, 10ю, 1998 г.

Тоталитарный режим в «чистом» виде сложился к началу 30-х годов и просуществовал до смерти Сталина. Безальтернативный переход к такому тоталитаризму занял около 10 лет, начиная с 1921 года. С начала 30-х гг. начинается и новый этап «приручения» народа к авторитарной сталинской идеологии и практике в виде репрессий. Постепенно сталинский культ личности внедрял в массы мысль о том, что несогласие с взглядами и действиями Сталина есть клевета на Коммунистическую партию и Советскую власть.

Формирование и апогей тоталитарной системы, возникновение и существование на территории огромного государства самой сущности природы сталинизма – процессы, оставившие кровавый след в истории нашей страны и ее людей.

Савкова (Даниленко) Клара Борисовна родилась 26 мая 1924 года в Белоруссии, в г.Минске, в семье члена КП(б) БССР Бориса Савкова. Ее отец во время страшной волны репрессий, прокатившейся в 1937-1938 гг. по всем областям и республикам, был незаконно арестован в 1937 году.

Тогда тяжелому разгрому подверглась практически вся партийная организация Белоруссии, и число членов партии уменьшилось более чем наполовину. Уже в 1937 г. в ЦК КП(б) Белоруссии и во многих обкомах часто было некому работать. Здесь перебили несколько составов партийных и советских органов. На Бориса Савкова сфабриковали дело, обвинив в шпионаже. Пройдя через пытки и истязания в тюрьмах, он все-таки остался жив.

С назначением в декабре 1938 года Л.Берии наркомом внутренних дел СССР прошли частичные реабилитации в 1939 году. Тогда временно прекратилось исполнение уже вынесенных ранее приговоров, и в переполненных камерах появилась искра надежды. Но надеждам на скорую реабилитацию, которая возникла у многих миллионов осужденных и их близких, не суждено было сбыться. В действительности реабилитация была крайне ограниченной. Из каждой сотни осужденных освобождались не более двух человек.* Одним из них оказался отец моей бабушки. По ходатайству важных чинов из белорусского правительства он был освобожден и оправдан, получил высокий пост управляющего Сбербанком БССР. Семья пережила трудное время отчуждения и безденежья.
_____________________________
*Р.А.Медведев «О Сталине и сталинизме», Москва, Прогресс, 1990 г.

Перед войной Клара училась в Минском педагогическом училище. Перед приходом фашистов в Минск летом 1941 года она вместе с семьей (отец находился в служебной поездке) бежала на восток, как и другие жители, но немецкое наступление было настолько стремительным, что они не успели, и им пришлось вернуться в уже оккупированный город.

В начале 1943 года она ушла в партизанский отряд под руководством Калинина, который спустя 30 лет описал историю деятельности отряда и его людей в книге «Центр вызывает Минск». По словам К.Б.Савковой, в книге имеется множество неточностей, т.к. она написана в духе своего «правильного» времени, и подлинная трагедия участников партизанского движения осталась «за кадром».

Неоднозначно в первые месяцы войны к подъему партизанского движения на оккупированных территориях отнесся Сталин, он видел стихийность этого явления, находя в партизанском движении слишком много независимости от Центра. Так или иначе, но впоследствии Сталин подчинил Центру практически все отряды и соединения, построив огромную партизанскую инфраструктуру. Так как отряды создавались обычно из простых людей (одни бежали от немцев в леса, другие уходили из городов и деревень к находившимся там своим родным), в них не существовало никакой связи со многими другими отрядами, т.е. действовали они, как правило, разрозненно. Только потом там появились профессиональные военные офицеры в качестве командиров, стала действовать армейская система.

Клара Савкова вспоминает, что молодость и чувство неподдельного патриотизма лишали ее страха во время выполнения заданий. Она запросто просила подвести ее в город проезжающих немцев, иногда ее подвозили на военных машинах с солдатами. Красивую и опрятную девушку ни разу не оскорбили, враги были безразличны или доброжелательны.

Сложнее складывались отношения в самом партизанском отряде. В книгах о защитниках Родины не принято было писать о пьянстве среди руководителей партизанских соединений, об их нравственных проблемах. Кларе оказывал внимание один из высших командиров, и, чтобы избежать перехода в его отряд, она сама напросилась на опасное задание.

Спустя несколько десятилетий, бабушка вспоминала о своей глупости (тогда ей было всего 19) и считала, что ее жизнь могла сложиться иначе. Но она сама выбрала дорогу своих мучений... Выполняя это задание в качестве связной, Клара была арестована немецкой службой безопасности в январе 1944 года, когда оккупанты уже предчувствовали скорое отступление и становились менее жестокими по отношению к арестованным. К тому же Клара, мало того что носила популярное немецкое имя, была еще и похожа на дочь начальника тюрьмы минского гестапо. Без доказательств непосредственного участия в партизанском движении, она была отправлена в Германию, а оттуда в концентрационный лагерь во Франции.

Лагерь находился недалеко от пролива Ла-Манш около городка Шернбурн. Заключенные занимались сельхозработами. Условия содержания были терпимы. Самое худшее началось после освобождения весной 1945 года, когда эшелон с бывшими заключенными, счастливыми возвращением, пересек границу СССР. Начались грубость, оскорбления со стороны встречавших военных.

Сейчас можно сказать, что бабушка попала под новый виток репрессий. Тогда один из первых ударов пришелся по военнопленным, большинство из которых, всего 2 миллиона, после освобождения из фашистской неволи или в будущие три года были направлены в сибирские и другие лагеря. По приблизительным данным в эти годы «население» ГУЛАГа составляло до 12 миллионов человек. В 1948 году были созданы лагеря «специального режима» для осужденных за «антисоветскую деятельность» и «контрреволюционные акты». Там использовались особо зверские методы воздействия на «врагов народа». Всего жертвами репрессий в 1948-1953 гг. стали около 6,5 миллиона человек.

Ко времени помещения Клары в спецлагерь для женщин (название его уточняется, т.к. в Норильск еще не присланы рукописные воспоминания К.Б.Савковой), она была беременна уже вторым ребенком, родила в лагере здоровую крепкую девочку. Под предлогом эпидемии туберкулеза всех грудных и слабых детей в 1948 году инфицировали. Дети заключенных гибли на глазах у обезумевших женщин. По словам К.Б.Савковой все было сделано для того, чтобы женщины отправлялись дальше «без обузы». Она была этапирована в Норильск в 1949 году. По прибытии оказалась в женском, лагере, откуда ее отправляли на различные работы, больше связанные с хозработами – разгрузка на промбазе и т.д. Здесь есть сложность в подробном описании событий внутрилагерной жизни, так как Клара Борисовна до сих пор не может об этом вспоминать, и уходит от рассказов даже родным людям. О том, что она была в заключении, мы узнали только в период перестройки, когда о репрессиях стали говорить открыто.

Интересны воспоминания другого человека, женщины, которая в Норильлаге прошла все, включая закапывание трупов и карцеры за правдолюбство. Имя ее – Евфросиния Керсновская. Ее воспоминания, написанные еще в 1963-1964 годах, т.е. задолго до появления известных ныне художественных и документальных свидетельств о сталинских лагерях («Архипелаг ГУЛАГ», «Крутой маршрут» Е.Гинзбург, «Колымские рассказы» В.Шаламова, «Непридуманное» Л.Разгона, «Погружение во тьму» Волкова и другие); просто уникальны. Впервые я познакомился с ее книгой-альбомом под названием «Наскальная живопись» в 1993 году, когда прочитал отрывки из нее в «Огоньке». Именно тогда начался мой интерес к истории происходившего в Норильске в годы сталинских репрессий и в целом к истории нашего города, судьбам его первых строителей-политзаключенных. Возможно то, что так трудно вспоминать моей бабушке о тех пяти годах, проведенных в Норильлаге, чем-то напоминает и моменты из судьбы Евфросинии Керсновской.

Точно неизвестно, в каком именно лагере находилась К.Б.Савкова, вероятнее всего, в одном из шести отделений Горлага, где находились девяносто процентов заключенных, осужденных за измену Родине, шпионаж и террор. Заключенных женщин в Норильлаге было немного, но именно они легче переносили все тяготы лагерного существования, потому что сохранили интерес к жизни. В основном они занимались «грязной работой», то есть чистили помещения, долбили лед на железнодорожных путях, убирали снег, а также работали на подсобных работах в лагерном хозяйстве. Но везде им приходилось бороться, чтобы выжить.

Женщины, в отличие от заключенных-мужчин, не забывали соблюдать гигиену, следили за собой. И неудивительно, что смертность в женских лагерях была значительно ниже, чем в мужских. Многие женщины не боялись каторжной работы, если сравнивать их с мужчинами, которые (зачастую) на воле считались хорошими работниками, в лагере ломались и очень скоро превращались в «доходяг», а затем быстро умирали. Как ни странно, но КПД женского организма в этих условиях был выше, чем у мужчин.

Известно, что общение противоположных полов в лагерях было запрещено. Тут возникает интересный вопрос об отношениях мужчин (начальников и других из числа гулаговского управления, охраны, персонала) с з/к женского пола, а именно об ужасных издевательствах и вседозволенности. По воспоминаниям бабушки, когда она находилась в 1944 году в немецком концентрационном лагере во Франции, ей чудом повезло устроиться медсестрой в лагерной больнице (во время переброски з/к на запад бабушке посоветовали сказать немцам, что она по профессии медсестра, т.к. они нуждались в медработниках), где начальником был один немецкий офицер. Тогда он говорил всем русским женщинам, работающим в лагерной больнице, что если ему нужна будет женщина, он никогда не посмеет тронуть или обидеть их. И действительно, никто никогда из немцев не издевался над ними, относились либо безразлично, либо доброжелательно. Она вспоминает, что ничего не было страшней, чем наши лагеря и отношение начальства к заключенным в них. «Звери» – одним словом можно охарактеризовать лагерное начальство и его окружение. Чем же было вызвано такое отношение своих к своему же народу? Такой вопрос я задавал себе много раз.

Неужели идеология сталинизма оказала такое влияние на этих людей, способных так жестоко обращаться со своим народом? Вопрос на эту тему я задал Вилису Карловичу Траубергсу, бывшему узнику Норильлага. Он ответил очень эмоционально: «Начальство проявляло себя только со сволочной стороны. Чувство полной безнаказанности, ощущение полной свободы (нет возможности осудить их поступки) создавало людей особого склада. Предположительно, испорченные властью, они в морально-этическом плане становились (были) хуже зековской охраны».

Стоит вспомнить А.П.Завенягина, который руководил строительством комбината и Норильлага с апреля 1938 по апрель 1941 года, т.е. о его отношении к заключенным. А.П.Завенягин относился к ним, как к рабочему «скоту», но в отличие от других начальников считал, что «его» необходимо накормить, обуть, одеть, дать тепло и нормальное существование, тогда «он» будет и нормально трудиться. Когда другие начальники лагерей желали поскорей уничтожить зеков, А.П.Завеня¬гин говорил, что нельзя так обращаться с «золотым» грузом – дорого государству обходится его доставка в Заполярье. Так или иначе, я думаю, что начальству выбирать не приходилось, т.е. их действия были заранее предопределены: над ними висел карающий меч тоталитарной системы, живущей за счет своего народа. И если бы отношение отдельного «власть имущего» лагерного начальника к з/к было гуманным, то его «голова полетела бы с плеч». За этим было кому смотреть.

...После освобождения в 1954 году, моя бабушка осталась жить в Норильске, т.к., по ее признанию, ей стыдно было возвращаться на родину. Муж ее, пока она находилась в «зоне», развелся с ней. Присвоил все имущество и женился, переехав в другой город. Родители умерли. На Севере она начинала новую жизнь, по возможности скрывая от окружения свое прошлое. Интересно, что так делали все освободившиеся. Об этом рассказывают бывшие узники Норильлага – В.К.Траубергс, М.М.Дудутис, М.П.Рубеко. Проработав помногу лет на комбинате, они лишь время спустя узнавали о своих сослуживцах, что те тоже прошли через норильские лагеря.

К.Б.Савкова-Даниленко около четверти века трудилась в отделе технического контроля комбината, отмечена за труд многими поощрениями. Все это занесено в ее личную карточку, хранящуюся в архиве НГМК.

В конце 50-х годов она летом работала пионервожатой в лагере «Таежный» и там познакомилась с молодым вожатым Сашей Даниленко, приехавшим в Норильск из Сибири. В 1959 году у них родилась дочь Ирина, потом сын Герман (погиб в 1967 г.). Очень мужественная женщина Клара Борисовна решается в 47 лет родить еще одну дочь... В 1957 году, выработав северный стаж, К.Б.Даниленко уехала «на материк» в город Сумы (Украина), где сейчас живет с мужем Александром Ивановичем, ветераном труда Норильского комбината, младшей дочерью Мариной и внуками.

В прошлом году Клара Борисовна получила удостоверение участника Великой Отечественной войны. Но до сих пор она официально не реабилитирована. На уговоры родственников направить в Красноярск необходимый запрос, отвечает, что ей так тяжело вспоминать годы, когда ее унижали и избивали в наших застенках, что она не хочет к этому возвращаться. Ей достаточно, что ее официально признали защитником Родины.

Судьба не была столь жестока к Кларе Савковой-Даниленко. Она смогла выдержать все ее превратности и осталась чистым человеком в своей вере «в светлое будущее человечества». Она – одна из тех десятков тысяч безвинных з/к Норильлага, которые своим трудом создавали наш город. Когда я вижу, сколько сделано людьми в этих суровых местах, то прихо¬у к страшному и простому выводу: все, что мы имеем сегодня, основано на рабс¬ком труде. Но такова наша история.

Норильский мемориал 4, октябрь 1998 г.
Издание Музея истории освоения и развития НПР и Норильского общества «Мемориал»

На оглавление