Как цепко память сердца вобрала…
В дверь ворвались сразу трое
В острых шапках со звездой,
Оттолкнули мать с прохода,
Крикнув: "Дверь сильней открой"
У двоих в руках наганы,
Третий с шашкой – был юнец.
Путь прокладывают прямо
К месту, где лежал отец.
Чуть заслышав шум и крики,
Приодеться он успел,
Отодвинул занавеску,
На злодеев посмотрел.
Тот, в кожанке со звездой,
Был, как видно, молодой,
И рукою нагло, дерзко
Сделал круг над головой.
Что шутить сейчас опасно –
Показал он этим ясно:
Поскорее одевайся
И со всеми попрощайся.
Отец по-быстрому собрался,
Кто здесь были – попрощался,
Взял с собою узелок,
Посмотрел на образок.
У крыльца стояли санки,
Путь неблизкий предстоял,
В них в тулупе и ушанке
Конвоир уж поджидал.
Отца в санки посадили
(Лампы свет раздвинул тьму),
И четыре конвоира
Увезли его в тюрьму.
И осталась мать с детьми
Без хозяйства, без земли –
Если раньше это все
Уж было конфисковано.
Очень долго мы не знали,
Где отец родной сидел
И за что он арестован.
Разве был он враг людей?
Оказалось, очень просто
Эту тайну разгадать:
Надо было перед ссылкой
Глав семейств арестовать.
Так за три месяца до ссылки
Отца арестовали,
А мать и четырех детей
В таежный край сослали.
Что значил плач нашей семьи
Иль плач семей деревни,
Когда плач слышал весь район,
Весь край и все губернии?
По всей стране был слышен стон
Ведь время строек наступило,
И вот теперь нужна была
Бесплатная рабсила.
А где же лучше ее взять?
Генсек решил все очень просто:
Всех кулаков арестовать,
А членов их семей сослать.
И потекла тогда рабсила
На север, запад, на восток,
Везли в теплушках под конвоем
На муки страшные народ...
Константин Комогорцев,
г.Лесосибирск,
сентябрь 1996 г.