Как цепко память сердца вобрала…
Воспоминания о детстве неразрывны с рассказами родителей о 31-м годе, когда
по воле наших бывших правителей они были "раскулачены" и сосланы из села Олекан
Нерчинского района Читинской области в село Никулино Красноярского края. Мой
отец Иннокентий Иванович Голобоков был отправлен в ссылку с родителями Иваном Софроновичем и Агафьей Игнатьевной, женой Александрой Васильевной Юкечевой и
детьми Герой и Ниной. Вместе с ними в ссылку попали папины братья Евгений с
женой Александрой Ивановной и Георгий. Братья Сергей, Леонид и сестра Наталья по
каким-то обстоятельствам избежали выселения.
Вторая семья по родству – сестра моей бабушки Мария Игнатьевна Золотуева с сыновьями Василием, Георгием, Виктором и дочерьми Шурой, Анной, Верой и Ниной тоже были сосланы вместе с нашей семьей. Глава этой семьи Гавриил Христофорович Золотуев, отец моей матери Василий Иннокентьевич Юкечев и брат моей бабушки по матери Михаил Васильевич Голобоков были расстреляны в Нерчинской тюрьме как "враги народа".
Особенно трагична судьба семьи моей матери. Ее отец, как я уже сказал, был расстрелян. Мать Ульяна Васильевна Юкечева с сыновьями Василием, Анатолием, Константином и дочерью Валентиной были сосланы в Красноярский край, но по прибытии в Красноярск бабушка Ульяна Васильевна заболела. И семье заменили место ссылки на Иркутскую область. По пути в Иркутск бабушка умерла в Тайшете голодной смертью. Сыновья Анатолий и Геннадий впоследствии погибли в Великой Отечественной войне, а судьба дочери Валентины родным до сих пор неизвестна.
До раскулачивания все имели хорошие хозяйства – большие дома с надворными постройками, лошадей, коров, овец, свиней, кур. Содержали все своим трудом, наемным не пользовались. В селе Олекан много было таких семей и всех их коснулась волна репрессий.
Конфискация хозяйства была проведена варварским методом – ничего не оставляли. Моей бабушке удалось спрятать и привезти с собой в ссылку швейную машинку, которая теперь у меня и исправно работает.
Первые годы ссылки можно назвать годами страданий, испытаний на выживание. Многие умерли в год приезда в ссылку. В нашей семье умерла Гера.
В первый год построили бараки, и в них прожили зиму по нескольку семей в одной большой комнате с печью посередине. Впоследствии были построены дома для отдельных семей, но все равно жили в тесноте при освещении керосиновыми лампами.
В селе были построены клуб, школа, магазин, хлебопекарня.
Новые беды начались с началом войны. Мой отец был призван на фронт в июне 1942 года и погиб в 1943 году на Волховском фронте при переправе через реку Волхов. Об этом я узнал только в 1996 году из письма дочери сослуживца отца Георгия Путинцева, а до этого было только сообщение, что пропал без вести.
На память об отце храню его трудовую книжку, где записано, что он работал в Туруханском леспромхозе с 17 июля 1931 года на строительных работах, с 1933 года – на разных подсобных работах, с 1937 года – плотбищенским десятником, с 1938 года – мастером лесозаготовок, 9 июня 1942 года был уволен в связи с призывом в РККА.
К моменту призыва отца на фронт в семье уже было шестеро детей, а дочь Вера родилась уже без отца 30 сентября 1942 года.
Брат отца Евгений был отправлен на трудовой фронт в Пермскую область. В его семье осталось пятеро детей.
Вот так мы и остались на воспитании дедушки, бабушки и наших матерей.
Дедушка Иван Софронович работал летом на водяной, а зимой на конной мельнице. Мама работала на кирпичном заводе, потом в колхозе кладовщиком и на молочной ферме.
Дети все с раннего возраста начали работать. Я был помощником дедушки на мельнице. Помню, мне было лет 7-8, и мы с ним поехали на лошади молоть зерно наших односельчан. Мельница находилась в четырех километрах от села. Мы уже заканчивали молоть, когда дедушка увидел, что лошади нет, а она была связана по ногам путами.
Дедушка побежал ее искать, не выключив мельницу. Я сумел домолоть зерно, но не знал, как выключить мельницу. Но все-таки сообразил, что нужно закрыть затвор поступления воды. И теперь я побежал искать дедушку. Но далеко от мельницы не убегал, чтобы не заблудиться. И когда дедушка пришел, он сказал, что мимо мельницы прошел медведь – он видел его следы. Вот почему лошадь испугалась, порвала путы на ногах и убежала почти до деревни.
Работать приходилось с раннего утра до позднего вечера, но люди не унывали, а сразу после работы шли в клуб.
Выйдешь к Енисею и слышишь, как над ним льются песни. Это старшая молодежь на лодках заплыла вверх по Енисею километра на два, а теперь спускается вниз и поет.
Окончание войны в деревне встретили по-разному: с радостью те, у кого мужчины вернулись с фронта, с грустью, кто получил на них похоронки. Дядя Гоша Золотуев пришел с фронта без ноги. И многие сельчане приехали инвалидами.
Когда я рассматриваю фотографии военных и послевоенных лет, то думаю, какой же нужно было иметь характер нашим матерям, оставшимся без мужей, и воспитать нас, выучить и дать путевки в жизнь.
Но не все сложилось так, как хотелось бы. Четверо моих сестер умерли от болезней. Из такой большой семьи остались мы двое с сестрой Валей, которая живет в Самарской области, и связь с нею я поддерживаю теперь только перепиской.
Мы, никулинцы, выехавшие в разное время из села, очень редко теперь видимся. И рады, когда представляется случай встретиться с родными или земляка-ми. Общая встреча состоялась в июле 1996 года на открытии памятника жертвам репрессий в Никулино. Мы, приехавшие на встречу, как будто очистили свои души, которые так долго ждали общения.
Часто всплывают в памяти эти часы воспоминаний и не покидает мысль о новой встрече – в более многочисленном составе на своей малой родине – в Никулино, где прошла незабываемая часть нашей жизни, где остались, к сожалению, могилы дорогих и близких людей.
Анатолий Голобоков,
сын реабилитированного посмертно
Иннокентия Ивановича Голобокова,
родом из с.Олекан
семья Голобоковых в 1927 году – в Забайкалье:
Иван Софронович
Агафья Игнатьевна
Иннокентий Иванович с женой Александрой
Евгений Иванович с женой Александрой
Георгий, Леонид, Наталья