Как цепко память сердца вобрала…
Далеко, на расстоянии в семьсот двадцать четыре километра от Красноярска, на огромной реке Енисей стояла деревенька, по убранству и своей величине – по словам ее жителей – не очень приглядная. Так и было бы то место простым угором, но случилось событие...
Известно из нашей истории, что Енисей начали осваивать с его нижнего течения: сначала Мангазея, потом Енисейск (1619 год), а уж потом, позднее, Красноярск. Вот это место, в трехстах километрах ниже Енисейска, и было облюбовано проплывающими казаками еще раньше. Всем известно, что подниматься по такой реке против течения очень трудно. Пройдя какое-то расстояние на своих стругах, казаки поднялись на крутой левый берег реки и сами удивились – такую прекрасную панораму местности увидели они перед собой. Ниже крутого берега, на средине реки, покрытый зеленью остров, правее его – главный фарватер и правый берег, отражавший желтоватый цвет в свете яркого солнца того тихого и теплого летнего дня. Какой простор! Какая красота! И это место не могло не заинтересовать проходящих на стругах казаков – первооткрывателей глухих дебрей.
Это было так давно, что история умалчивает время, когда на этом месте появилось первое зимовье, и это не записано в реестре.
Но есть в архиве Енисейского музея данные, что поморцы Осип Цыпаня Григорьев и Иван Еремеев Ворогов основали в 1637 году Дубческую заимку (ныне Ворогово) в 380 верстах ниже Енисейска и владели угодьями по обоим берегам Енисея до реки Сым. Место, где стоит наша деревенька – в 70 верстах от Ворогово. Поэтому примерное время основания деревни Никулино – 1637-1638 годы.
К первому зимовью подселялись новые люди, и появилась маленькая заимка. Вокруг нее в тайге проживали туземцы, с которыми казаки, собирая дань, знакомились и вскоре стали создавать семьи, беря в жены туземок.
Все казаки-первооткрыватели были из центральных мест Российского государства, где жилые дома крыли соломой, а здесь – глухой стеной стоял лес, строй себе хату, выбирай на нее любые деревья и тащи на себе. Так и росли срубы рядом друг с другом.
И устная история говорит, что жил на этом месте казак Егорка – сосед другого казака Никулки и он утонул, а Никулка жив остался, как хозяин этого места, и до своей старости содержал этот караул. Сменялись поколения, но все они называли это место Никулино.
Так и зародилась в дремучей тайге деревенька с рядом срубов на угоре, с рядом стругов на воде. Основное занятие мужчин – охота, рыболовство. Вначале домашний скот не держали, потом стали заводить коров и овец. Впоследствии занимались извозом грузов на прииски Северо-Енисейской тайги и почты – зимой на лошадях, летом на лодках, пока не появились пароходы.
Так и жила эта деревенька тихо и мирно около трехсот лет. Жителей отличали спаянность и дружественные отношения. Да и как без таких отношений, если на тридцать с лишним домов к середине 1931 года было всего четыре фамилии: Ждановы, Высотины, Коноваловы, Мешковы.
Революция 1917 года деревню не задела, но вот двадцатые годы изменили многое...
Как-то рано утром к этому прекрасному угору подошел маленький пароходик и причалил баржонку. Из нее под охраной были высажены на берег первые "враги народа" и тут же уведены в лес, где их поместили в землянки. Это были бывшие офицеры, служители культа и другие "мироеды", как их называли представители власти. Так в лесу за Ладогой (это ручей), примерно в четырех километрах от деревни, был создан СибЛОН (Сибирский лагерь особого назначения) для заготовки леса на экспорт. Вернее, люди были привезены сюда для уничтожения через жестокую эксплуатацию на работе и полуголодное существование. К концу двадцатых годов живых в СибЛОНе уже не было.
Я сам бродил по тайге с целью заготовки на долгую зиму ягод, грибов, орехов, видел, как и многие другие ягодники и грибники в лесу человеческие кости и изгнив-шие, развалившиеся землянки...
Так завершилась первая волна репрессий. Наступила вторая – 29-го-31-го годов.
Двадцатый век, тридцатые года –
Генсек натягивает туже удила,
На Север, Запад и Восток
Идут с "врагами" поезда
17 июля 1931 года к крутому угору вновь подвели баржу – с простыми хлеборобами, которых окрестили "кулаками-мироедами"... На берег сгрузили 75 семей, около пятисот человек.
А пароход, дав гудок, пошел дальше на Север, оставляя таких же обездоленных "врагов" на берегах Енисея – до самой Игарки.
Так я, пишущий эти строки, на одиннадцатом году жизни оказался "врагом народа" и увидел эту деревню своими глазами.
Почерневшие от времени дома с хозяйственными постройками. Старые, полуизгнившие тротуары из барочных досок, в которых перевозили до этого по реке грузы.
В деревне тогда было 34-35 дворов и из них только 4 можно было назвать крепкими. В том же году и в этой деревне нашли двух "кулаков" – отобрали у них дома и хозяйство, но никуда не выслали. Дом Андрея Жданова отдали под сельский совет, а в доме Лихацких открыли почту.
Старое Никулино продолжало жить, как и в прошедшие триста лет. И знало средства передвижения только лодки и сани. Телеги и колеса в деревне появились лишь теперь, когда привезли сосланных. Уже пожилой спецпереселенец Сиваков вместе с группой товарищей начал делать кирпич для кладки печей в деревне, а позднее уже колхоз "Новый путь" продавал его в Ярцево, в Ворогово, другие деревни. Вот теперь и понадобились колеса и телеги.
Собственно, так и организовался и официально властью был оформлен этот колхоз – по моему мнению, чуть ли не первый в крае, состоящий из одних спецпереселенцев, высланных сюда из Нерчинского района Читинской области и других мест. Название колхоза "Новый путь" оправдано полностью, потому что он дал деревне новый вид транспорта... На специальных телегах возили глину и песок из карьера и увозили готовый кирпич на берег Енисея, а оттуда отправляли уже дальше по воде.
В этом же 1932 году в Никулино создан был второй колхоз – "Северное сияние", из жителей старой деревни.
Совместно работать им власти не разрешили. И на этом козни властей не кончились. Колхозу "Северное сияние" был отдан луг сразу ниже деревни и луга на правом берегу Енисея, против спуска зимней дороги на Ярцево – общим расстоянием от деревни 8 километров и шириной Енисея 2 километра. А колхозу "Новый путь" угодия все отвели на правом берегу, почти напротив устья реки Сым. Если считать водным путем 30 километров вверх по Енисею да река 2 километра шириной. Конечно, это был худший вариант. Первым председателем колхоза "Новый путь" был Белянин, потом – Чубарев, Анатолий Иннокентьевич Мальцев и Иван Емельянович Магон (отчество точно не помню). Бессменным счетоводом и до своей смерти был Алексей Нилович Фомин. Первым председателем колхоза "Северное сияние" был, если память мне не изменяет, Хахалев. Этот колхоз занимался только скотоводством и рыбалкой. Он же зимой доставлял на лошадях почту. Колхоз же "Новый путь" сразу стал многоотраслевым – посев зерновых, скотовод¬ство и овощеводство.
До сих пор у меня в памяти прекрасный человек – с одной стороны строгий, требовательный, с другой стороны, ласковый, справедливый. И второго в нем было больше. Это Амплий Иннокентьевич Мальцев – бригадир, он и скотовод, и хлебороб, и овощевод. Не менее двух раз колхоз "Новый путь" был участником ВДНХ, и это заслуга бригадира и его бригады, которая сеяла пшеницу, рожь и собирала хорошие урожаи, за что в районе считали колхоз по зерну семеноводческим.
Посев зерновых производили только в теплую, прогретую солнцем землю, поэтому у бригадира часто были стычки с уполномоченными из райкома, на что он отве¬чал: " Меня дальше ссылать некуда..."
Основная рабочая сила спецов была на лесоповале и вывозке зимой, а летом – на сплаве леса. Много колхозников "Северного сияния" работали все тридцатые годы и первые годы войны на заготовке дров для проходящих пароходов, так как они тогда "работали" не на угле, а на дровах. Деревня Никулино была пристанью, где каждый пароход мог взять топливо. С момента организации "Госпара" (госорганизация по заготовке дров) руководил их заготовкой и отпуском бывший кулак этой деревни Лихацкий. Стоянки пароходов длились до трех часов. В это время пристань напоминала маленькую базарную площадь, где можно было продать молочные продукты, ягоды, орехи, грибы, рыбу, изделия из бересты. В послевоенное время этого уже почти не было. Водный транспорт перешел на уголь, и Никулино как пристань с большой стоянкой заглохло.
Но хочется вернуться к тому времени, когда на берег Енисея были высажены почти пятьсот душ. Они были привычны к любой работе и потому сразу взялись с огромным желанием, умением, смекалкой и натиском за топоры, пилы, лопаты, чтобы строить жилье. Ведь наступала осень, а за ней суровая длинная зима. А летом 1932 года от верхнего конца старой деревни, упираясь другим концом в непроходимую тайгу, протянулись две улицы новых домов, были разработаны участки под огороды и уже некоторые посадили картофель.
В это же время в деревне был построен клуб, в котором изредка крутили кино, а танцы под гармошку – хоть каждый день. В том же 1932-м в поселке высланных была построена школа, в которой осенью сели за парту сразу более сотни детей в 1-4 классы. А в следующем году, по просьбе родителей, был открыт и пятый класс. Затем школа снова стала начальной, а потом – семилетней... Сейчас снова начальная. Первыми учителями были Израиль Леонтьевич Наханович и Алексей Нилович Фомин.
В 1932-м же была открыта в Никулино больница на 3-4 койки. Одним из первых
врачей был Ложечников. Сейчас у нас только медпункт.
Напомню, что первым комендантом над спецпереселенцами в Никулино был Нагорный...
...После войны власти решили на базе двух колхозов создать единый под назва¬нием "Коммунар". К этому времени один колхоз свое сияние потерял, а другой со¬здал на своей отдаленной заимке новую деревню – Леднево (впоследствии эта ледневская бригада была передана совхозу им.Молокова).
Сейчас Никулино, бывшая, на мой взгляд, значительная и шумная деревня пришла в упадок, зачахла и замерла... Число жителей в ней уменьшается, и как бы оно снова не дошло до такого положения, как было по данным Енисейского архива в 1874 году: 18 домов и 74 жителя... Беда в том, что теперь колхоза нет, леспромхоза нет, "Госпара" нет, другой работы нет. Спецов-стариков почти не осталось, а молодежь покинула тайгу и комаров.
Одно останется на угоре и, я думаю, долго будет стоять – это памятник жертвам политических репрессий.
Вспоминая все наше бытие в этой деревне, ставшей для нас, спецпереселенцев из Забайкалья второй Родиной, думаю я о людях, цену которым узнал здесь. Первыми стахановцами на лесоповале лучковыми пилами были Радченко, Петр Комогорцев, Евгений Фицнер. И одному из них – Петру Комогорцеву – даже дали путевку на курорт "Озеро Шира" в 1936 году. Знающим лоцманом по доставке плотов (маток) самосплавом до Игарки был Виктор Гаврилович Золотуев. Первым и единственным из спецов деревни Никулино Алипий Пантелеймонович Комогорцев был награжден орденом Ленина за работу на лесозаготовках и сплаве его в Игарку.
Трудно нам было выжить на новом месте. Но что не судьба – то достойна награды и рассказа в книге. Чтоб знали и помнили... Для этого и пишу
Константин Комогорцев,
1996 -1997 годы,
г.Лесосибирск