Александр Спиридонович Новиков. Воспоминания
НОВИКОВ АЛЕКСАНДР
СПИРИДОНОВИЧ, родился 3 февраля 1914 года в г.
Брянске, Фокинский район, ст. Брянск II, в семье
рабочих: отец работал по найму у хозяина
мастерской, мать не работала. В 1914 году отца
забрали в солдаты. На Мазурских озёрах он попал в
германский плен, пробыл в плену 4,5 года. Мать с
малолетними детьми (сестрой и мной) была
солдаткой. Из плена отец вернулся в 1918 году.
Работал сторожем в потребкооперации. Мать -
домохозяйка, потом засольщица на овощной базе. У
отца с матерью было 8 детей: 4 девочки и 4 мальчика.
Две девочки умерли малолетними.
Я учился в школе, окончил 8 классов с химическим уклоном. В 1930 году пошёл работать, приписав себе два лишних года, рабочим на завод "Красный Профинтерн" в г. Брянске, Бежицкий район (*). Работал токарем по металлу 4-го разряда в цехе N 33. Мы делали снаряды, лафетные ступицы, муфты для нефтепроводов "Эмбанефти" и другие изделия.
В 1932 году я окончил вечерний рабфак при МИИТ (Московский институт инженеров транспорта). И поступил в Бежецкий машиностроительный транспортный институт. Я окончил его в 1937 году по специальности инженер-механик по вагоностроению. После института работал конструктором на заводе "Красный Профинтерн": в вагонном конструкторском бюро, потом в Спецбюро N 1 (там проектировали железнодорожные броне площадки).
В 1938 году я ушёл в армию, отказавшись от льгот. В армии начал служить в г. Старый Петергоф в отдельном бронетанковом учебном батальоне, в первой роте, в шестом взводе, курсантом-одногодичником. Когда началась Советско-Финляндская война 1939-1940 гг., был назначен начальником батальонной артмастерской. В этой должности пробыл всю войну. Участвовал в 1940 году в присоединении Эстонии к СССР. В боях был контужен. В 1939 году, на фронте, был принят в ВКП/б/. В комсомоле я был с 1930 года до вступления в партию. Из армии меня демобилизовали по болезни, в результате контузии. Сейчас инвалид Отечественной войны II группы по зрению и слуху.
После демобилизации из армии я работал на заводе имени Кирова (N 13) в Брянске ведущим технологом 17 цеха в отделе главного технолога. Вместе с заводом был эвакуирован на Урал - в г. Усть-Катав, на бывший вагонный завод. На Урале делали пушки, зенитные установки, детали для "катюш" и другую оборонную продукцию.
25.02.1944 г. я был откомандирован с завода N 13 им. Кирова в г. Сталинград, на завод N 221 "Баррикады", и работал старшим технологом в инструментальном цехе N 3. Одновременно я был заместителем партсекретаря цеха.
30.11.1944 года я был уволен по ст. 47 "Д" КЗОТ, арестован и 9 апреля 1945 года осуждён трибуналом войск НКВД Сталинградской области по ст.ст. 58-10 ч.2, 58-14 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы с отбытием наказания в исправительно-трудовых лагерях, с поражением в политических правах на 5 лет и конфискацией имущества. Начало срока исчислялось с 13 февраля 1945 г.
Вначале трибунал вынес приговор: "приговорить к высшей мере наказания - расстрелу". Но учитывая социальное происхождение (рабочий, из рабочих), первую судимость и "чистосердечное признание" (моё заявление на трибунале: "Был бы жив Ленин - всё было бы по-другому!"), трибунал вынес решение о замене расстрела десятью годами лишения свободы.
В заключении я пробыл 8 лет, до 23.03.1953 г., и освободился по зачётам - один к трём. Находился сперва в ИТК-1 в г. Сталинграде, работал инженером. Потом, по моему заявлению, меня в 1949 году этапировали в Красноярск, в ОТБ-1 (Отдельное техническое бюро N1), где я работал проектировщиком в электромеханическом отделе. Начальником отдела был Марчук. Из ОТБ-1 в 1952 году меня этапировали в Туву - на рудник Ак-Довурак, где я был рабочим.
После освобождения в 1953 году я работал инженером-теплотехником на том же руднике Ак-Довурак, а после консервации рудника был 4.02.1954 года откомандирован в Горно-Промышленное Управление "Енисейстрой" ММП СССР. Работал инженером-конструктором транспортной конторы на руднике Сора, в Хакасской автономной области. Но 15.07.1955 года, за то, что не пошёл голосовать, я был уволен с мотивировкой: "по сокращению штатов". Опять начались мои мытарства как "врага народа". В паспорте было записано "лишён права голоса". На работу нигде не хотели брать.
Кое-как устроился в СМП-237 (строительно-монтажный поезд) управления "Абаканстройпуть", на должность линейного механика. Но из-за произвола начальника СМП Миронова, бывшего начальника политотдела, пришлось уйти и с этой работы. Был безработным. Мы с женой жили в деревне Сосновка, рядом со станцией Красная Сопка, бедствовали. Помогал сосед - колхозник Носенко.
Потом случайно узнал о строительстве Назаровской ГРЭС и поехал в Назарово. Устроился на строительство ГРЭС начальником механических мастерских.
С Назаровской ГРЭС я уехал 28.01.1957 г. в Туву, в Кызыл, где работал инженером-энергетиком в Тувинском облкомхозе. Потом начальником электротехнического отдела в Гособлпроекте. 16 февраля 1962 года я был реабилитирован, но не полностью: в партии не восстановили. И только через 26 лет, 26.01.1989 года, бюро Ферганского горкома партии восстановило меня в рядах КПСС с ноября 1939 года.
Сейчас я инвалид отечественной войны II группы по зрению и слуху.
Имею награды: Орден Отечественной войны I степени, две юбилейные медали: "40 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." и "70 лет вооружённых сил СССР".
К нам прислали начальником отдела стандартизации еврея Ункелеса. Сперва меня подчинили ему. Он конкретно ничего не делал и ни за что не отвечал. В 1944 году в армии ввели погоны и офицерские звания, и потребовались знаки отличия. Ункелес часто ездил в командировки в Москву. Там он покупал погоны и значки, а потом их продавал в Сталинграде на центральном рынке.
Я об этом написал заметку в стенную газету: "Похождения и приключения Ункелеса". С этого всё и началось.
Был директорский заказ: десять приспособлений и инструментов, которые нужно было срочно изготовить. Я разработал на все приспособления и инструменты хорошую технологию, по которой их изготовили. Но на одно приспособление у меня не оказалось чертежей. Через несколько дней Ункелес приходит, подаёт чертежи начальнику цеха Цикину и говорит: "Нашёл на столе у Новикова, это он задержал выполнение заказа".
Работали мы все в одной сохранившейся комнате: я, а ещё технолог Будилов и начальник цеха Цикин, начальник инструментального отдела завода Степанов, его секретарша, табельщица, нормировщик.
Столы были кухонные, без ящиков. Чертежи лежали на столе. Этим и воспользовался Ункелес. Сперва утащил чертежи, а потом принёс и обвинил меня в задержке заказа. В этот заказ входило изготовление 12-резцовой нарезательной головки для нарезки каналов внутри ствола. Я разработал отличную технологию. По ней изготовили головку. Но когда изготовляли, фрезеровщик, который во вторую смену фрезеровал в ней пазы, пригрелся у нагревателя, установленного под делительной головкой, и задремал. Станок работал в автоматическом режиме. Фреза затупилась, станок задрожал. Рабочий спросонок растерялся и вместо того, чтобы вывести фрезу из паза, остановил станок. Фрезу зажало. Когда он стал её поднимать, она сломалась. Ничего не сказав мне, мастер Петров (он же партсекретарь цеха) приказал вырубить фрезу зубилом, а паз заварить и профрезеровать сначала. Так и сделали, от меня всё это скрыли. За задержку заказа на меня завели дело.
Технолог Будилов ездил в район и растратил общественные деньги. Его не судили: МВД взяло его под свою защиту, и он стал работать на МВД как доносчик. Будилов, Петров и Ункелес дали против меня показания, заявив, что они работали, а я всячески мешал им выполнять заказ. Очной ставки с этими "свидетелями" не было, все их заявления шли как "чистая правда".
Ещё нашли у меня выписки из книги французского писателя "Гитлер над Европой". Следователь её принял за книгу "Майн кампф" Гитлера и сделал заключение: вёл антисоветские записи. На трибунале я сказал: был бы жив Ленин, всё было бы по-другому.
Вот так меня судили и сделали "врагом народа". Две статьи: 58-10 и 58-14, 10 лет лишения свободы и 5 - поражения политических прав с конфискацией имущества. Такая была мне награда за доблестный труд в Отечественную войну.
Когда меня посадили во внутреннюю тюрьму МВД, отобрали все документы, в том числе хлебную карточку. И я подумал: если даже меня отпустят, есть мне будет нечего.
Кормили при следствии исключительно плохо. Баланда из магары (наподобие пшена) и зелёных помидоров, 400 гр хлеба. На следствии я заработал цингу и стал худой, кости да кожа. Бить меня не били. Мучили голодом и спать не давали. Ночью вызывали на допрос к следователю, у которого ставили к стене лицом и так держали всю ночь, а днём в камере спать не давал надзиратель. Чуть задремлешь, надзиратель в глазок заметит, открывает дверь и будит.
После таких пыток хотелось одного - чтобы скорей всё кончилось. О защите и оправдании и думать было нечего.
После трибунала меня привели в Сталинградскую тюрьму. Здесь мы, политические, находились в одной камере. Лежали на полу, как сельди в бочке. По команде старосты камеры ворочались на другой бок. И здоровые, и больные туберкулёзом, - все вместе. Из-за клопов спать не было никакой возможности. Всю ночь руками их сгребали с себя.
Потом меня из тюрьмы перевели в ИТК, в районе тракторного завода. Здесь нас водили на работу: разгружать вагоны со строительным мусором, баржу с солью, строить карцер и тому подобное. Из ИТК меня взял к себе начальник ИТК-1, лейтенант Левченко. Он приезжал в ИТК отбирать квалифицированных зэков для ИТК-1. Взял и меня, как инженера.
В ИТК-1, рядом с тюрьмой, я работал инженером и выполнял все инженерные работы: проектировал и изготовлял все чертежи на штампы, режущий инструмент для столярного цеха и т.п. По инициативе полковника Котова нам на 10 человек выделили и оборудовали отдельное общежитие в жилой зоне. Улучшили питание. Среди нас были инженеры, начальники цехов, бухгалтеры, персональные шофёры. Благодаря нам колония, которая давала продукции на 75 тысяч рублей, стала давать её на 1,5 миллиона. Делали метизы, лопаты, кровати, мебель и много другой продукции. Например, для музея Сталина в Сталинграде сделали двери.
"Врагов народа" в город не водили. Вольнонаёмный персонал относился к зэкам более или менее хорошо, - по той причине, что многие в прошлом сами были зэками. Но были и очень вредные, например, Сарафанов - начальник КВЧ (культурно-воспитательной части), Гордеенко (младший) - начальник ОТК. Гордеенко-старший "дорос" до гл. инженера ИТК-1. Все они, как правило, были неграмотные или малограмотные, невежественные люди.
Несмотря на некоторые поблажки, жизнь в колонии для зэков была тяжёлая. Тяжёлый труд, плохое питание делали своё дело. Многие становились полными инвалидами. Я помню некоторых из них: кузнеца, который от тяжёлой работы в кузнице у горна стал физически ненормальным; повара по профессии, который работал в столярном цехе станочником, попал в станок и искалечил руки. Стал инвалидом начальник никелировочного цеха Иван Можаровский и много, много других. На меня, по совместительству, были возложены обязанности (фактические) инспектора по технике безопасности. Я составлял акты на несчастные случаи, которых было очень много, писал отчёты. А официально за технику безопасности отвечал главный механик Никифоров, но он практически ничего не делал, только получал зарплату. И так работали все вольнонаёмные. Они были начальниками и получали зарплату, а работу фактически выполняли "дублёры" - зэки.
Из ИТК-1 брали на строительство Волго-Донского канала. Со статьёй 58-10 не брали, не взяли и меня. Да начальству не было расчёта нас отпускать. Почему многие стремились на строительство канала? Потому что там были зачёты - 1 к 3.
В 1949 году я написал письмо-заявление в ГУЛаг с просьбой использовать меня по специальности инженера-механика. По моему заявлению меня этапировали через Москву и Киров в Красноярск, в ОТБ-1 (отдельное техническое бюро), которое тогда только создавалось. Это была "золотая клетка".
В ОТБ-1 я работал проектировщиком. Проектировали рудники, шахты, заводы. Делали химические и другие анализы руд.
В ОТБ-1 была металлургическая установка по переработке некондиционированной сурьмы, ввозимой из Китая. Путём переплавки сурьму доводили до самой высокой, "нулевой" марки. Это было очень вредное производство. В воздух и в шлак выделялся мышьяк. Там работали в респираторах и только по 4 часа, но всё равно у рабочих разрушалась перегородка в носу. На тех местах, где после дождя стояли лужи и где лежал шлак, ничего не росло. Труба над установкой была низкая.
С ОТБ-1 я расстался за "провинность": написал заметку в стенную газету на Марчука, начальника электромеханического отдела. Меня этапировали в Сорский лагерь, в Хакасскую автономную область. В Соре было два лагеря: один режимный, а другой обычный. Оттуда меня этапировали в Уленьский лагерь, недалеко от Соры. Из Уленя нас вывезли на автомашинах в АкДовуракский лагерь в Туве (по-тувински "ак довурак" значит "белый камень"). На Довуракском асбестовом руднике я отбыл остаток срока рабочим. Добывал асбест, строил рудник.
Освободился в 1953 году. Местом жительства я выбрал ст. Сыр-Дарьинскую, под Ташкентом. Её мне рекомендовал один из зэков: там живут бывшие раскулаченные, так что и мне будет неплохо. Но главный механик рудника Ткаченко предложил занять должность инженера-теплотехника в Управлении рудника. Я посчитал это большой удачей и согласился.
Но проработал я меньше года: рудник законсервировали, а меня откомандировали в Сору. В Соре, когда проходили выборы, я на них не пошёл, так как был лишён права голоса (по приговору трибунала).
После этого меня уволили "по сокращению штатов". А никакого сокращения не было. Я пошёл искать защиту в Рудком. Из Рудкома пошли в отдел кадров, к начальнику Гуляеву, и спрашивают: "Почему увольняете технорука Новикова, он же хорошо работает и нужен?" - "Мы ему не доверяем". - "Почему не доверяете?" - "А это наше дело!"
И начались мои мытарства как "врага народа". С записью в паспорте "лишён права голоса" нигде не брали на работу.
Сейчас я полностью реабилитирован. Я прошёл длинный и трудный путь, но это не лишило меня оптимизма и чувства человеческого достоинства. За Горбачёва и проводимую им политику преобразования нашего общества буду стоять намертво.
1. Белинский Александр Александрович, преподаватель института, изобретатель. Его перевели в Москву, в тюрьму Матросская Тишина.
2. Хитров Евгений Васильевич, москвич, инженер-строитель.
3. Можаровский Иван, в ИТК-1 начальник никелировочного цеха. Урки проиграли его в карты и устроили на него покушение. По выходе из больницы досрочно освобождён, стал инвалидом.
4. Попов Владимир Иванович, сталинградец, капитан корабля Волжской флотилии. В ИТК-1 работал конструктором, лич ным шофёром начальника ИТК-1 лейтенанта Левченко.
5. Навражков Николай (отчества не помню), сидел по статье 58-1. Очень инициативный инженер, в ИТК-1 был неофици альным руководителем нашей группы.
6. Тюрин - механик, родом из Камышина, сидел по ст. 58-10. В ИТК-1 работал мастером.
7. Китаев Андрей Васильевич (если не ошибаюсь), строитель, сидел по "закону от 7 августа 1932 года".
8. Филатов Николай, из Филоново, старший лейтенант. Сидел по ст. 58-1.
9. Григоренко, статью не помню. Работал начальником меха нического цеха.
10. Онопа, украинец. Сидел за то, что ремонтировал трофей ные автомашины и продавал колхозам. Он тоже работал на чальником мехцеха.
11. Шагурин Александр, лётчик. Сидел по статье 58-1. Рабо тал у главного механика Никифорова.
12. Иванов, с Дона. Статью не помню. Он работал в плановом отделе у Бобкова (Бобков тоже сидел).
13. Мискин, армянин, до ареста был замминистра. Он сидел по статье 58-10.
14. Одно время был в колонии брат Николаева, того, который застрелил Кирова.
Заключённых в колонии было очень много. Иной раз на вечернюю и утреннюю поверку выходило до тысячи человек.
2. Демчук, главный металлург на заводе в Мариуполе. Боль шой специалист, в ОТБ-1 руководил переработкой китай ской сурьмы. Энергичный человек. На таких, как Демчук, держалось ОТБ-1. Срок у него был 25 лет.
3. Засыпкин. Где и кем работал до ареста, не знаю. Сильно болел: у него были "камни" в мочепроходах. Срок - тоже 25 лет.
4. Борисов, моряк. Плавал ещё во времена русско-японской войны. В 1921 году участвовал в Кронштадтском восста нии. За это он и сидел. Настоящий патриот Отечества. Его койка была через койку от моей. Он умер от инфаркта в ОТБ-1.
5. Цейтлин, кинорежиссёр. Умел показывать настоящие фокусы.
6. Цинев, горный инженер. Специалист своего дела.
7. Левинсон, художник.
8. Воробьёв, до ареста начальник конструкторского бюро. Кем он работал в ОТБ-1, не помню. Тюремная жизнь сильно его помяла.
9. Сазонов, кандидат наук из Орла. Человек собранный, аккуратный и неразговорчивый. Где он работал в ОТБ-1, не помню.
10. Ситниченко.
11. Чирков.
12. Лазаревский, москвич, кандидат наук, специалист по ры боводству. В первую мировую войну был офицером-артил леристом, после революции работал землемером. Его срок 7 (или 5) лет. В Москве у него остались жена и дочь. В ОТБ-1 он работал в химической лаборатории.
13. Фундер, советский немец. В начале Отечественной войны он был на фронте и под Брянском попал в плен. У фашистов сидел в концентрационных лагерях. На немцев не ра ботал. Из немецкого лагеря его освободили наши и поса дили опять в лагерь, но уже советский. Так что он по пал из одного лагеря в другой.
14. Письменный Геннадий. Сидел у немцев вместе с Фундером, и опять вместе с ним в ОТБ-1 (потом в Ак-Довураке).
15. Виноградов, ленинградец, большой специалист по дерево обработке. В ОТБ-1 работал главным инженером проекта. Под его руководством я выполнял чертежи на его разра ботку ДОКа (деревообрабатывающего комбината). Он был ещё сравнительно молодой, но с подорванным здоровьем.
16. Лучинский. Он работал в отделе генплана и транспорта, жил в соседней комнате. Специалист высокой квалификации.
Фамилий многих заключённых по статье 58, которые жили в двух других комнатах на втором этаже, я не помню. Надзиратели старались нас разобщить, вели за нами неустанную слежку и контроль. Поэтому заключённые не стремились общаться друг с другом, были настороже и друг другу не доверяли.
Был ещё филиал ОТБ-1 в д. Шилинка [Сухобузимского р-на].Я сейчас не помню, кто там был.
О филиале ОТБ-1 в Ак-Довураке немного знаю. Там работали бывшие зэки: мой земляк с Брянска-II Зуев Иван Кириллович (он остался там после освобождения), Бобков, Письменный Геннадий и другие.
Ещё в Ак-Довуракском лагере были заключённые: Родченко, Устинов, главный механик Ткаченко. Там были украинцы Бахуровы, сосланные с Западной Украины.
Начальником лагеря был Титовкин, начальником МВД Альхименко, начальником рудника Карлюков. Главным геологом был Товкач, главным энергетиком Кравченко. Носенко работал начальником цеха, Гольцев мастером.
А.С.Новиков, 20 марта 1989 г.