ВЕРА МИХАЙЛОВНА ОШАРОВА. Дочь инструктора-кооператора Енисейгубсоюза, одного из первых посланцев советской власти в Эвенкии, писателя, автора широко известного романа "Большой аргиш" М. И. Ошарова.

Знакомство эвенкийцев с Верой Михайловной началось с переписки ошаровских жителей, в частности, клубного работника Светланы Викторовны Чернышевой.
Первоначально в село Ошарово в сентябре 1975 года на имя секретаря сельского Совета пришло письмо от Павла Алексеевича Головина, проживающего в городе Канске, большого и давнего друга старшего брата М. И. Ошарова — Владимира Ивановича.

"Не помню точно, в каком году, — пишет он, — я слышал по радио стихи поэта (кажется, Лисовского) о том, что ваш поселок (или фактория) назван в честь писателя М. И. Ошарова. И появилось это название на карте Красноярского края в декабре 1973 года (наверно. — Т. П.). Очень правильно и очень приятно, что дано такое название".

Ранее этот поселок носил имя "вождя народов" — Сталино, переименован в Ошарово в 1962 году. Жертва сталинских репрессий через два десятилетия сменила имя того, по чьей неоправданной вине одним выстрелом преждевременно была оборвана ее полноценная жизнь.

Благодаря письму П. А. Головина завязалась переписка с Владимиром Ивановичем Ошаровым, его дочерью Татьяной, а через них и с Верой Михайловной Ошаровой.

История в письмах

«Я родилась в Богучанах, - пишет она в одном из писем, - столь же знаменитых, как Братск или Набережные челны. Тогда Богучаны не были знамениты. Но там встретили и полюбили друг друга мои родители.

Отец приехал туда, чтобы рассказать людям о новой жизни, наступившей в нашей стране, и помочь построить эту новую и счастливую жизнь. Он сразу же полюбил суровый, неприветливый край, его сильных, бесстрашных, добрый и честных людей, и ответили ему тем же.

А через год он встретил мою маму, которая приехала навестить свою сестру, богучанскую учительницу, да так и осталась там с моим неугомонным отцом. Осталась, чтобы часто провожать его в путь далекий и не очень далекий, но всегда нелегкий и подчас опасный, провожать надолго и не очень надолго, потом ждать долгими зимними вечерами, прочь отгоняя мрачные мысли, постоянную тревогу, и встречать усталого, обросшего, но счастливого мужа, потом снова провожать, ждать, встречать...

Когда родилась я, отец сделал зыбку, в каких спали все дети сибирских крестьян, и подвесил ее к потолку точно так, как это делали местные жители.
В свободные вечера отец играл на скрипке или пел, аккомпанируя себе на гитаре. Иногда они вдвоем с мамой играли на скрипке и гитаре. Звучали вальсы, мазурки, полонезы, романсы, русские народные песни. Были и слушатели. Услыхав музыку, приходила хозяйка дома с младшей дочерью двенадцатилетней Марусей. Иногда приходил и сам хозяин.

Потом музыка стихала, слушатели расходились, а отец принимался за скульптуру. Для меня это было чудом. Из обыкновенного полена постепенно выходил человек. Иногда старик с лохматой бородой, либо парень с вихрастым чубом, либо старуха в платке.

Позднее, когда мы уже спали, отец брался за обработку своих литературных записей.
Когда появилась на свет моя сестра Женя, мы жили в селе Зеледеево. Я только что перенесла воспаление легких и поэтому капризничала, когда мама брала на руки мою маленькую сестренку. Тогда папа сажал меня на колени, брал в руки уголь и начинал рисовать зайца, белку, оленя. Когда не случалось листа бумаги, рисунки появлялись прямо на стене, что мне особенно нравилось, и я очень жалела, когда эти симпатичные зверушки исчезали под маминой рукой, у которой всегда наготове стояла разведенная известь.

Однажды отец уехал на Хатангу. Его не было долго. Но в один из вечеров в дом вошел какой-то бородатый мужчина. Мама почему-то очень обрадовалась, а я от страха забилась в угол.

– Смотри, Вера, папа приехал! — позвала мама. А мужчина протянул ко мне руки.

– Нет, нет! — закричала я. — Наш папа хорошенький. Он на Хатанге живет!

Долго потом все смеялись надо мной. Да и я была очень смущена после того, как увидела побритого, причесанного и переодетого отца.

...В село пришла эпидемия гриппа. Это была особенно тяжелая форма. Врачи назвали ее "испанкой". Болезнь не пощадила нашу маленькую Женю. Она осталась жива, но после болезни выяснилось, что Женя потеряла слух. Родители надеялись, что со временем слух вернется, но время шло, а полуторагодовалая Женя совершенно не реагировала на голос, не начинала говорить, все пыталась объяснить жестами и мимикой.

Оставалась надежда на врачей-специалистов. Решено было ехать в Москву или Ленинград.

Отец нас довез до Красноярска, сдал на попечение своих родственников и уехал в очередную командировку, а мы, т. е. мама, папина сестра, Женя и я поехали в Ленинград".

"Отец много занимался с Женей, - пишет Вера Михайловна в другом письме. - У нее появились необыкновенные способности к рисованию. Когда ей было одиннадцать лет, художники говорили, что ее рисунки уже на уровне взрослого художника, что у нее большой талант, нужна только школа.

Но как быть, если это всего-навсего хрупкая, болезненная глухонемая девочка? Писать, читать, говорить ее учила мама. Она преподавала ей историю, географию, другие предметы. Основам рисования ее учил отец. Иногда приходили художники — друзья отца, давали ей уроки. Особенно часто бывала Вера Федоровна Штейн, известный скульптор города Новосибирска. Но, к сожалению, в этих беспорядочных уроках в течение двух лет и закончилось художественное образование Жени.

В 1937 году мы остались одни. Отец был уверен, что у него вообще нет врагов. Оказалось — были. Но, как все подлые, — тайные.

Женя сразу же слегла в постель, да так и не поправилась. Потеря отца сильно подействовала на нее. Врачи не могли установить диагноз, потом оказалось — туберкулез. Она была очень красивой девушкой. В 1941 году, в 18 лет, ее не стало".

О себе В. М. Ошарова рассказывает:

"В 1938 году мы переехали (из Новосибирска. — Т. П.) в город Канск Красноярского края, где жил с семьей брат отца Владимир Иванович. В этом же году я поступила в Канское педагогическое училище. Окончила его в 1941 году.

Эти предвоенные годы были трудными. Чтобы помочь семье, в летние каникулы я работала в детском садике воспитательницей. Весна 1941 года наносила удар за ударом. Вначале — смерь Жени, потом — война.

21 июня нам вручили аттестаты. 22-го все мальчики пошли в военкомат, а девочки через «Осоавиахим» были направлены на курсы инструкторов ПВХО. Через месяц я уже была в деревне, где суждено мне было начать работу в школе".

Опуская подробности из повествования В. М. Ошаровой, можно вывести следующее.
На педагогическом поприще она проработала 33 года, заочно окончив филологический факультет Уральского университета в Свердловске. Самостоятельно изучила немецкий язык, в незаконченном Красноярском пединституте на факультете иностранных языков — английский. Преподавала оба этих языка в школах, где появлялась в них острая надобность, а в последние годы — русский язык и литературу.

"Потом стала часто болеть, — сетует она. — Сердечные приступы. Головные боли. А на нашей работе болеть нельзя: от этого страдают дети. Ушла из школы немного раньше пенсионного возраста..."

Мать Веры Михайловны — Клавдия Ильинична (1897 года рождения) была тоже педагогом. Умерла в 1964 году.

"Меня мучит совесть, — пишет В. М. Ошарова, — что я не выполнила желание мамы. Она была еще жива, когда на карте появилось название фактории Ошарово. Она просила меня узнать адрес, написать и обязательно сделать какой-нибудь дорогой подарок. Тогда была издана книга "Большой аргиш", и мы получили гонорар. Мама считала, что часть гонорара мы должны потратить на память об отце. А я в то время защищала диплом в университете, работала в школе, ухаживала за больной мамой. В общем, так и не выполнила ее просьбы. Да и потом как-то не решалась написать. Думала, что никому это не интересно".

Но, конечно же, ошаровцам было интересно узнать обо всем. О семье Ошаровых (этому посвящено не одно письмо), о жизненном пути самого Михаила Ивановича, в честь которого и назван их поселок.

«Отец родился 21 ноября 1894 года, - рассказывает Вера Михайловна. – До 1911 года жил в деревне. Занимался крестьянским трудом, был молотобойцем в кузнице. Там же окончил начальную школу.

В 1916 году Канское реальное училище. Пусть вас не смущает несовпадение. Курс реального училища – 7 лет. Он окончил его за 4 года. В течение года готовился самостоятельно и поступил сразу в четвертый класс. В то время можно было сдавать экзамены экстерном. Обучение было платным, и в этом ему помог его старший брат Прокопий Иванович, который к тому времени уже сумел «стать на ноги» и даже помогал младшим братьям и сестре.

По окончании реального училища он поступил в Московский коммерческий институт на экономический факультет. Одновременно он посещал народный (вечерний) университет Шанявского.

В 1917 году (январь – февраль, точно не знаю) был мобилизован и откомандирован в школу прапорщиков. Он служил в качестве младшего офицера. В 1919 году принимал участие в восстании против колчаковских войск в Красноярске.

В декабре 1919 года на основании распоряжения Губревкома (г. Красноярск) откомандирован для работы в Губернском Енисейском Союзе кооперативов в качестве инструктора-кооператора, где проработал до 1927 года.

С 18 ноября 1927 года по октябрь 1931 года работал в Туруханском Союзе кооперативов в качестве инструктора, заведующим оргколхозсектором, консультантом оргколхозсектора.

С 1932 года перешел на литературную работу. Сотрудничал в литературных журналах Новосибирска, Иркутска, Красноярска. С 1933 года является членом Союза писателей СССР.

В 1937 году был арестован по клеветническому доносу. Какие обвинения ему были предъявлены, мы так и не узнали. Где он отбывал ссылку, нам тоже неизвестно. В 1956 году он был посмертно реабилитирован за отсутствием состава преступления. Дату его смерти мы узнали из свидетельства о смерти, выданном загсом. Там сказано, что умер он в июне 1943 года.

И вот письмо в Байкитский краеведческий музей, датированное 17 августа 1990 года.
"...Вчера я получила ответ на свой запрос из КГБ. Они пишут, что в управлении КГБ СССР по Новосибирской области в отношении М. И. Ошарова имеются следующие сведения:

"Ошаров М. И., 1894 года рождения, уроженец деревни Биря Енисейской губернии, русский, беспартийный, писатель, проживал в г. Новосибирске, улица Челюскина, № 31, квартира 9. 15 декабря 1937 года по необоснованному обвинению в причастности к "контрреволюционной, кадетско-монархической организации" Ошаров М. И. был арестован и постановлением тройки УНКВД Новосибирской области от 22 декабря 1937 года осужден по ст. 58-2-7-9-11 УК РСФСР к ВМН — расстрелу. Приговор приведен в исполнение 24 декабря 1937 года в Новосибирске".

И еще не могу удержаться, чтобы не привести такой факт:

"...Попыталась выполнить Ваше желание, но пока не получилось. Это относительно описи рукописей и библиотеки отца. Я не сразу в ней разобралась. Я обнаружила, что там стоит дата, не совпадающая с днем ареста. Долго я ломала голову, что бы это значило. Потом вспомнила, что при аресте никакого протокола не оставляли, да и ничего не взяли, а просто опечатали кабинет отца со всем содержимым. Позднее нас попросили освободить и остальные комнаты, но разрешили пока пожить в другом подъезде в одной комнате. А нашу квартиру отдали писателю Кудрявцеву (это две свободные комнаты).

Потом Кудрявцев стал хлопотать третью комнату Пригласили представителя НКВД и сделали опись содержимого комнаты. Это книги, рукописи, фотографии, фольклорные и другие записи, т. е. материал, над которым отец собирался работать многие годы. Там была и уже законченная рукопись второй части "Большого аргиша", и совершенно готовые к печати рассказы.

Так вот это все переписали, копию дали маме. Всё, кроме книг, сложили в письменный стол и его опечатали. Вскоре мы уехали.

А комнату с тем столом отдали какому-то сотруднику НКВД. Он выбросил на лестничную площадку все, что ему не пригодилось. Кое-что попало в добрые руки и даже вернулось к нам (например, "Большая энциклопедия"). Но почему-то ни рукописей, ни дневников, ни каких-либо записок, ни фотографий там не оказалось..."

Светлана Чернышева перед выездом за пределы округа передала в районный краеведческий музей папку с письмами В. М. Ошаровой (с ее, разумеется, согласия), которая впоследствии поддерживала переписку уже с музейными работниками. Безвозмездно были переданы в фонд музея редкие фотографии отца, когда он бывал в экспедициях и жил в Эвенкии, старинный самовар, гитара, на которой любил играть М. Ошаров, чернильница из кости, подаренная Михаилу Ивановичу эвенками, и многое другое. «Уголок М И. Ошарова» был оформлен ко дню открытия музея в декабре 1980 года.

Веру Михайловну интересовало все: и как выглядит сам поселок Ошарово, и какая там школа, и сколько учеников учится в ней, сколько преподавателей.. Посылала недорогие, но очень нужные для ребят подарки – цветные карандаши, тетрадки, открытки, детские книжки и многое другое по мелочам.

Ошаровские школьники не оставались в долгу: отправляли ей эвенкийские "солнышки", рисунки панно из камуса на северную тему и т. п.

"...Рисунки чудесные, — пишет В. М. Ошарова. — Теперь я имею полное представление о быте и куль¬туре Эвенкии. Не знала я, например, что у вас есть телевидение, а тут такие грандиозные телевизионные вышки! В квартире мы оформили эвенкийский уголок. Заходят знакомые, друзья, бывшие ученики, и все с интересом рассматривают необыкновенное рукоделие. Спасибо вам и за фото..."

В марте 1984 года Вера Михайловна получила официальное приглашение от совета ветеранов и общества книголюбов района принять непосредственное участие в читательской конференции, посвященной творчеству М. И. Ошарова, и, в частности, его произведению "Большой аргиш". Боялись, что не выдержит дороги. И все же в мае того же года ей удалось побывать в Байките.

"Дорогая Клавдия Яковлевна! (Батурина, заведовала в то время музеем. — Т. П.).
Вот уже больше недели, как я дома, а перед глазами Байкит. И мы с Вами сидим под кедрами в ожидании самолета... Плоховато было на Ан-2, но и то терпимо, а вертолет мне очень понравился.

Чудесная память осталась у меня о людях Байкита. Так много-много хороших людей. Жаль только, что всех невозможно было запомнить за такой короткий срок. Но зато за эту неделю у меня появилось так много друзей. И за это я благодарна в первую очередь Вам, так как Вы меня приглашали чуть ли не в первом Вашем письме.

...Только приехала домой, мне позвонила моя старая знакомая (вместе мы работали в школе) и попросила меня зайти в школу и рассказать ее ребятам о Байките. Я собрала все свои сувениры и пошла. Ребята слушали с интересом. Особенно им понравились буквари, где так много картинок, рассказывающих о жизни эвенков в наши дни. Дома надо мной смеялись, что я еще "не навыступалась" и еще пошла "выступать".

Передайте, пожалуйста, привет всем-всем моим байкитским друзьям".

"Дорогая Любовь Михайловна! (Рукосуева, в то время работала старшим библиотекарем в детской библиотеке. — Т. П.)

Пользуюсь случаем поблагодарить Вас за гостеприимство. Эта поездка останется в памяти моей на всю жизнь, как один из лучших моментов в моей жизни. И хотя это была почти неделя, но мне она показалась одним мгновением.

Сейчас все стоит перед глазами: и сказочная природа окрестностей Байкита, где все как бы обрамляет мрачноватую, но прекрасную Тунгуску, сердито бурлящую и несущую глыбы льда, а главное — люди. И я почувствовала, что теперь у меня на наших встречах многие пытались со мной поговорить, но из-за недостатка времени разговора не получалось, и даже не знаю, кто они.

Очень меня обрадовало, что в Эвенкии так ценят "Большой аргиш". В Новосибирске его тоже читают. И несмотря на то, что было два издания, нигде его не купишь. Но для них содержание книги не так понятно, как тем, кто живет в Эвенкии. Меня поразил Курейский из Ошарово. Он сказал, что эта книга возвращает их к прошлому, рассказывает о жизни их отцов и дедов, о жизни, которую они уже не знают что эта книга им необходима, что он читал ее уже несколько раз и, читая, плакал.

Лично Вам, Любовь Михайловна, я бесконечно благодарна. Прошу Вас передать привет всем моим байкитским друзьям..."

Так что Вера Михайловна побывала в те дни в поселке Ошарово, встретилась с его жителями, школьниками. Об этом в 1984 году писала окружная газета.

...Вот, пожалуй, и все. Закрываю папку с письмами, и меня не покидает ощущение того, что семья Ошаровых стала неотделимой частицей моей души, а все их сыновья, дочери, внуки — дорогие моему сердцу люди. И думаю, прочитав эти заметки, что-то подобное испытает не один эвенкиец...

Т. Панова

 БАЙКИТ — ЗЕМЛЯ БОГАТАЯ.  Красноярск 1997. из-во "Горница"