Владимир Пентюхов. Пленники печальной судьбы
Уважаемая Ирина Евгеньевна!
Отвечаю на ваше письмо по Зеленкову Дмитрию Владимировичу. Я познакомился с
ним в уже далеком 1947 году в поселке Абезь, КОМИ АССР, это на берегу реки ;Уса
- приток Печоры, когда получил назначение на работу в дом культуры пострайкома
501 стройки МВД СССР на должность руководителя и организатора работ кружков
художественной самодеятельности поселковой и солдатской молодёжи. Я в то время
был двадцатилетним солдатиком комендантского взвода местного штаба охраны,
призванный военкоматом на срочную службу. Дом культуры в поселке все называли
театром, поскольку в нем работали заключённые артисты. Артисты оперетты были
известны еще до войны как специалисты высокого класса, собранные в группу со
всех лагерных колонн стройки по распоряжению самого главного нач. стройки
полковника Василий Арсентьевича Барабанова. Владимир Дмитриевич попал в состав
театра поскольку до войны был мастером- декоратором Мариинского и Ильинского
театра в Ленинграде.
Впервые в его мастерскую в театре я робко вошел в конце августа сорок седьмого. Моя юная личность в красных погонах привлекла внимание художников, но я не смутился и попросил разрешения побыть у них, так как меня очень интересовала профессия людей от искусства.
- Проходите, гражданин начальник, смотрите, знакомьтесь, - было мне сказано не без легкой иронии.
Помещение мастерской было небольшим и тесным и я, переходя от одного художника к другому. интересовался – чем они заняты. Они интересовались моей новой в театре личностью, я кое о чем спрашивал их и они охотно отвечали « гражданину начальнику».
Кроме работ, связанных с постановкой спектаклей, художники выполняли заказы различных местных организации по оформлению своих помещений, красных уголков и т.д. Кроме того они занимались живописными работами, выполняя чьи-то заказы, Через несколько дней, ознакомившись с тем, чем я занимаюсь по вечерам в театре, Владимир Дмитриевич однажды сказал так, чтобы слышали все:
- Гражданин начальник Володя, я вижу ты погибаешь от скуки, так не заняться ли тебе делом, а? Я чаю ты интересуешься нашим трудом, так вот тебе палитра, вот подрамник, вот оригинал, с которого надо снять копию. Пробуй смешивать краски, чтобы изобразить пейзаж.
С тех пор я стал своим человеком в мастерской художников и не стеснялся учиться у них мастерству графики и живописи. И так продолжалось до января 1950 года. Глядя на мастера дивных декораций надо мною взяли негласное шефство и другие известные в театре лица. Это Леонид Леонидович Оболенский, который руководил драматическим кружком в коллективе моей молодежной самодеятельности, это князь Борис Федорович Болховской-_ руководитель кружка художественного слова, Это музыкант Владимир Остроухов и другие .
Дмитрий Владимирович, как и другие артисты, жил в штабном лагпункте, в котором были сосредоточены специалисты разных профилей, работающие на управление стройки. Они жили в сходных условиях, зимой не замерзали от стужи, не голодали, не ходили раздетыми. Был при лагпункте и хороший медпункт, который следил за здоровьем артистов и других классных специалистов, живших, по негласному указанию руководства стройки, на сохранении. Иногда я посещал своих шефов в их лагпункте и они не чурались меня потому, что не видели с моей стороны никаких пакостных дел, а наоборот, в чем мог, помогал им скрашивать их жизнь. Приносил из поселковой библиотеки интересные книги для прочтения, если кому надо было, искал нужные лекарства от простуды или еще отчего. Для Зеленкова постоянно добывал ватман, разыскивал и покупал колонковые кисти. И так многим. Я ценил их помощь, они – мою. Дмитрий был на мой взгляд неунывающим человеком. Всегда находил темы для бесед, часто вспоминал родной Ленинград, в котором я не был до 1965 года.
Хандрить Зеленков начал в конце сорок девятого года, когда начал приближаться срок его освобождения. Сожалел, что свободы он не получит, а получит ссылку, может быть его пошлют на крайний север.
В 1949 Стройку перевели на енисейский Север в Игарку, а затем, в пятидесятом голу, – в Ермаково. Театр распустили. Дмитрий попал в Ермаково, поскольку приблизился срок его освобождения. Он снова работал при доме культуры и мы часто встречались и подолгу беседовали. Он стал жаловаться на угнетающее его настроение, я старался успокаивать его. Успокаивали его и другие артисты, но всё было бесполезно. В конце августа, что ли, или начале сентября 1950 года, стоял яркий солнечный день. Я вышел зачем-то из своей избушки и увидел возле театра непонятное столпотворение. Я не пошел узнать – в чем дело, а оказалось, что Дмитрий покончил жизнь – повесился в общественном туалете .Время его гибели я проверил по дневнику, там сказано, что я демобилизовался в июне 1951 г. Стало быть если это случилось в 52-м, я бы ничего уже не знал.
Влияние артистов театра заключённых на меня, солдата охранных войск, было велико. После семилетней службы в армии я закончил высшую профсоюзную школу культуры в Ленинграде, работал руководителем театрального коллектива, журналистом, сейчас – член союза Российских писателей. В 1965 г., будучи в Ленинграде, я отдал какому-то старичку из Мариинского театра негатив снимка Д.В. Зеленкова. Он обещал найти его родственников, но нашел ли, передал ли – не знаю.
В. ПЕНТЮХОВ