Свидетельствует Шрайбер Фёдор (1926 г.р.)

«Leben Sie heute, aber denken Sie auch an morgen». (GBI).
(Живите сегодня, но думайте и о завтра).

За 6 лет я обошёл всё Устье Енисея- по левому берегу от Дорофеевска 420 км. и по правому - от Караула 680 км. до о. Диксон (в Карском море) и видел гибельное положение завезенных туда людей. То был геноцид, устроенный сталинским режимом по отношению к советским немцам, прибалтам, финнам по национальному признаку. Погибло от холода, голода и цинги по скромным подсчетам не менее 70% из числа доставленных туда людей. Меня глубоко тронула картина бедственного положения спецпоселенцев, которую я увидел в Устье Енисея. Вспоминаю со слезами об этом, т. к. те суровые годы унижения без вины виноватый пережил сам.

Коротко о себе: Schreiber Feodor, 1926 г.р. из села Schilling Краснокутского р-на АССР НП. Наша большая семья (7 братьев и 3 сестры) в сентябре 1941 года была выслана в деревню Парфёновка Абанского р-на Красноярского края (в 9О км от г.Канска), в которой жили в основном украинцы, сосланные туда еще до 1917 года. Встретили нас хорошо, предоставив жилье в школе.

В июне 1942 году моего отца ( 62 ), мать ( 65), сестру ( 18 ),брата ( 18 ) и меня 16 ) местный военкомат мобилизовал на развитие рыбного промысла реки Енисей. Наш путь лежал через г.Канск, где во время ночевки в пожарной части НКВД у нас украли всю одежду, и далее на г.Красноярск. Здесь на ж.д. ст.Енисей, многие тысячи людей, как и мы, под открытым небом ожидали свою судьбу. Ежедневно молодежь посылали на разгрузку ж. д. вагонов и лихтеров у причалов.

Из г.Красноярска вниз по Енисею на лихтере в караване за буксиром мы плыли очень долго. .Высаживать начали в г.Туруханске и далее до Крайнего Севера. Мы попали в самый дальний Усть-Енисейский р-н, высадившись на берег в пос. Воронцово с торговым рыбкоопом, снабжавший продуктами 8 рыбучастков Ошмаринского рыбзавода: Дорофеевский, Инокентьевский, Лайду, Сопкаргу, Ошмаринский, Гальчихинский, Кореповский и Орловку. Через несколько дней нас доставили в Орловку (60 км ), где из жилья был один барак (10 х 18 ) и баня. Мы, прибывшие 80 человек, разместиться в этом небольшом без окон и дверей помещений не могли. Поэтому наша семья устроилась в большой шлюпке, которую мы опрокинули, оставив с одной стороны проход-дверь, а матрацами служила высушенная трава. В сентябре 1942 года начались морозы, заставившие обитателей барака начать его ремонт; помощь со стороны местных властей выразилась в том, что половину людей увезли в Сопкаргу (120 км ) и мы всей семьей из под шлюпки перебрались в барак. Отец мой был печник и он из собранных на берегу камней в середине барака смастерил большую печь.

В сентябре Schreiber Jakov, Kerber Robert, Nein Otto u. ich на лодке отправились за продуктами на другой берег Енисея (ширина 25 км) в Дорофеевск. По прибытии туда начался на реке сильнейший и длительный шторм. Живя в маленькой будке без отопления, мы оказались на грани гибели. Это не описать, как мы там только живыми остались, я сейчас удивляюсь. В конце сентября Енисей встал и мы пошли по льду пешком в свою Орловку, где в бараке при нашем появлении все от радости плакали. Без нас, оказалось, что людей в бараке от голодной смерти спасла секретарь партбюро Воронцовского рыбкоопа Некрасова, которая на оленях не проехала мимо нашего барака. Увидев бедственное положение людей, она быстро организовала из Воронцово доставку муки, сахара, и масла. Эта женщина спасла людей в бараке от голодной и холодной смерти. Эту женщину я никогда не забуду.

Через неделю наша делегация от барака пошла (25 км) в Дорофеевск опять за продуктами. Когда через два дня вернулись, начались сильные морозы, снежные пурги; наш барак полностью занесло снегом, поэтому выход стал только через крышу. В начале марта 1943 года мы все ушли за 75 км в пос. Лайда, а летом перебрались в Зверовск «на развитие рыбного промысла» р. Енисей, где прожил я до 1946 года, откуда осенью переехал в Воронцово. В этот период на мысе Брашникова я в составе бригады из 12 человек занимался ловлей нерпы. Со мной в бригаде были: Marzug Iogan, Smetik Peter, Herr Adolf u. Aleksander, Fink Andreas, Mjkota Evtuch u. Vasili, Lade Jakov, Kuiter Iosif, Schreiber Jakov, Becherdt Olga u. ich. В Воронцово я работал возчиком, доставляя в контору рыбкоопа дрова и продукты в 7 магазинов.

Жизнь на краю света,, для меня стала улучшаться. Однако в целом на станках в устье Енисея жизнь спецпоселенцев постоянно являлась гибельной от голода, холода цынги и тяжёлой опасной на воде работы ( одна бригада в составе 7 человек в шторм погибла). Из местных источников было известно, что в первые 2 - 3 года по прибытию на Север особенно пострадали люди, которых поздней осенью высадили с судов прямо на чистый песок, выдав только несколько палаток для рыбаков. Это была всеобщая трагедия. Действительно, в 1942 году на Север было доставлено 75 % лишнего народа. Мы попали в Ошмаринский рыбзавод, к которому, как выше я уже упомянул, относились селения: Орловка, Дорофеевск, Инокентьевск, Зверовск, Лайда, Ошмарино, Нарзой, Сопкарга, Кареповск, Казача, Воронцово, Гальчиха, Троитск, Куря, Чайка. В этих селениях с учётом репрессированных людей находилось примерно 2200 человек. Можно определённо сказать, что 25 % из этих людей от холода, голода умерли, утонули и замёрзли на льду и в жилье. Точно назвать цифру после прошествия 60 лет мне трудно. Прибывшие туда люди, настрадались в окружении полярной ночи без тепла и света досыта. Я теперь удивляюсь, как мы оставшись живыми всё это смогли пережить.

Особенно плохо было тем, кто попал в Дорофеевск, Инокентьевск и в Воронцово, где не было дров и люди не могли обогревать жильё и грели только чай, а морозы тогда стояли до 50 градусов с минусовой температурой в жилье. Помню, дядя Ваня Тернер громко плакал, прося кушать. Так он и умер в 52 года, а через несколько дней умерла и его жена тётя Минна Нейн. Теперь уже всех не вспомнишь, это очень тяжёлое время было для нас, когда люди жили без света, без бани и нужного питания, вымирая семьями. Тем не менее жизнь продолжалась. Мы тогда молодые по 16 лет ребята летом рыбу ловили 400-метровым неводом. Рыбу мы сдавали государству под лозунгом «Больше рыбы фронту», как могли, всё старались работать для победы. Особенно, я сейчас вспоминаю ребят, с которыми рыбачил: Финк Андрей, Шефер Август, Шпенклер Эмануил, Термер Иван и многие другие. Помню ещё женское звено, в котором звеньевой была Эмилия Финк, а с ней были Даневольф Анна, Чан Минна, Шауфлер Ольга, Гельд Мария, Кунц София и Сальфелд Лидия. Этим женщинам с уловом рыбы явно не везло - как ни закинут невод, так он у них идёт «караваном», т.е. тонет запутавшись, рыбы в мотне нет. И поэтому очень часто обращалась ко мне Анна Даневольф (это моя будущая жена) с просьбой: Федя, помоги нам закинуть невод. Я в полярную светлую ночь встаю и помогаю им правильно закинуть невод и рыба в мотне всегда была. Девчата радовались и меня за это благодарили. В зимнее время мы ставили под льдом сети, но приходилось в оба конца далеко ходить - более 20 км, без выходных, отдыхали только во время сильной пурги. С морозом не считались, хоть 50 градусов, всё равно в мороз ходили на рыбалку.

О моей жене Анне Даневольф, теперь Шрайбер Анне Готлиповне я могу сказать следующее: она родилась в 1921 году в селе Шафгаузен Унтервальтовского района Саратовской области, поженились с ней в 1945 году, была она очень хорошей домохозяйкой и мы с ней прожили вместе 59 лет 6 месяцев и 5 дней – до 15 сентября 2004 года, скончавшись уже в Германии. Сейчас у нас 4 детей 9 внуков и 11 правнуков. Оставшись без Анны, я постоянно о ней думаю, т.к. без неё мне очень плохо, её не хватает. И так мы рыбачили до июля 1945 года, когда своим ходом мы в след за льдом 6 дней плыли на шлюпках к мысу Бражникова (270 км от Лайды). В бухте Омулёвой мы 5 дней готовили сети «половинки» для ловли дельфинов, откуда мы поплыли дальше до мыса Бражникова. Сюда к нам прислали инструктора Крудько Николая, который нам показал как и где следует ставить половинки. Нам очень повезло - в первую же ночь мы поймали 3 дельфина, а далее за 2 месяца мы сдали 320 центнеров дельфиньего мяса, хорошо заработали, выполнив план на 160 %. Следует отметить, что самый большой пойманный нами дельфин имел вес 1344 кг, а сала на нём было толщиной 12-15 см. В общем домой в Лайду мы вернулись с победой. Мы рыбаки, как наиболее активная молодёжь, создали инструментальный музыкальный ансамбль: Neip Robert u. Otto, Altergot Iogan, Mikota Vasili u. ich играли на скрипке, гитаре, балалайке, цымбале и барабане по субботам и воскресеньям в клубе на танцах. Neip Robert u.ich играли на всех инструментах. Нас очень ценили на станках (посёлках).

Такая работа и жизнь длилась до 1948 года, когда мы комендантом спецкомендатуры были завербованы на остров Сахалин. Наш путь лежал от Лайды далее на теплоходе в Красноярск и в товарных вагонах до Владивостока, где на 2-й речке мы в ожидании морского корабля 2 недели жили в больших палатках. Дальше плыли 3-е суток на корабле «Советск». Первая остановка была в Совгавани, дальше через Хольмск, Углегорск и, наконец, на Сахалине город Александровск, где мы несколько дней жили, а потом были доставлены на Тангинский рыбокомбинат Северосахалинского рыбтреста. В этом рыбкомбинате было 4 рыбзавода. Нас направили на Трамбауский рыбзавод, который был самым дальним от г.Александровска (90 км), куда мы на катере прибыли уже вечером, было темно и нас поместили в большой рыбацкий барак. Утром к нам пришёл директор рыбзавода Боталов Филипп Иванович, представившись, дал нам 3 дня на отдых, а потом сами для себя должны оборудовать квартиры. Я должен сказать, что Баталов был очень добрым человеком: так на 4-й день он пришёл и говорит, чтобы наши женщины пошли с ним и он покажет где они могут собирать бруснику. К вечеру наши женщины вернулись с вёдрами ягод. Все были очень за ягоду директору благодарны.

Когда мы себе приготовили и перешли в квартиры, то были от счастья на 7-ом небе, так мы хорошо устроились, но т.к. уже был сентябрь, то мы стали готовить себе для зимней рыбалки вентери, т.к. зимой навагу ловят только вентерями. Звено из 4-х человек с 12-ю вентерями имели план 240 центнеров, за которые оплачивали по 37 коп., за 2-й план - по74 коп., а за 3-й-по 1 рублю 11 копеек, далее цена при любом улове не изменялась. Тем не менее мы всегда план выполняли на 250-300%, имея очень хороший заработок. В летний период мы рыбачили ставным 1000-метровым неводом от дома на расстоянии 6 км, весной сельдь, а летом горбушу. Сколько там было рыбы я никогда столько не видел. Мы за одну осень поймали 840 центнеров сельди и были занесены на Доску почёта. Так продолжалось все 5 лет. Очень мне там не повезло с комендантом спецкомендатуры. По прибытии на Сахалин, через месяц к нам приехал старший лейтенант Егофаров, татарин, очень хороший человек, но недолго он был. Появился новый комендант капитан Саломатов, который был очень плохим человеком, я даже не знал, как его называть, он просто над нами немцами издевался. Он каждый месяц из Александровска к нам приезжал, чтобы отмечаться, после чего он ночью меня вызвал и начал предлагать мне работать тайным агентом. Я, конечно, не согласился. В следующий его приезд он всех немцев отметил, а мне говорит, чтобы я через 3 дня был в Александровске, а если не прибуду, то посадит в карцер. Пришлось мне шагать пешком 90 км в город Александровск, где он меня опять агентом «сватал», а я опять не согласился и тогда он начал надо мной по разному издеваться. Позже, когда меня директор направил на сенокос, приехал этот комендант и за то, что я был на сенокосе за пределами деревни, арестовал меня на 15 суток. Также он поступил и с Сашей Аман, которого послали за сеном (60 км). Когда Саша вернулся, то тоже получил арест на 15 суток. Вот и выбирай: на работу не пойдёшь - прогул, а пойдёшь по заданию -15 суток заработаешь. Я об этом сказал директору Баталову Филиппу Ивановичу, хорошо, что он всё это понимал, но помочь нам не мог , т. к. не хотел портить отношения с работником НКВД. Так проклятый Саломатов над нами немцами продолжал издеваться, когда 15 марта 1953 года он меня вызвал и говорит, что из Москвы пришло нам разрешение и мы можем выехать к родителям. Однако ещё 3 месяца Саломатов продолжал издеваться надо мной и моей семьёй, состоящей из 4-х человек. Нас можно было из Александровска на корабле отправить до Владивостока, однако он выбрал худший вариант, направив нас через Южносахалинск поездом до Карсакова, а потом морем до Владивостока. Комендант Бережной нас сопровождал до Красноярска, хотя мне нужно было сойти в Канске (250 км не доезжая до Красноярска), всё это сделал Саломатов, чтобы издеваться над нами четырьмя - я с женой и 2-мя детьми.

Приехали мы в Красноярск в воскресенье, где Бережной нас сдал комендатуре и уехал. В понедельник местный комендант нам объявил, что как только нужную группу людей наберёт, то тогда сразу нас в Абан отправит. Я ему отвечаю, что ждать не могу, т.к. мы с детьми уже 3 месяца в дороге, деньги кончились. Он оказался понятливым человеком, меня понял и говорит: иди в городскую кассу, бери билет и приходи ко мне. Я купил ж.д. билет, а он мне говорит: прошу напиши мне расписку, что ты обязуешься через 2 дня в Абанской комендатуре отметиться. Я написал расписку и мы поехали в Абанский совхоз, где лежал мой парализованный отец. Мы попали в такую «дыру», что себе представить не могли. Мне пришлось там остаться на 3 года и, освободившись от спецкомендатуры, уехать в Семипалатинск, а через год, похоронив отца, мать стала с нами жить до 1969 года.

Жили мы под Семипалатинском в откормочном совхозе «Приречный» очень хорошо. Я с первых дней организовал строительную бригаду из 7 ребят, став её бригадиром: два моих брата Шрайберы Егор и Яша, Фильберты Иван и Эрнст, Таг Давид, племянник Яша Шрайбер и я. Мы 7 человек начали строить саманные дома. Дело у нас пошло очень хорошо, стали хорошо зарабатывать, так до 1993 года мы проработали 37 лет. Я работал мастером по строительству, потом был управляющим совхозного отделения 5 лет, 15 лет снабженцем, затем до 1986 года прорабом, уйдя на пенсию в 1986 году, хотя продолжал работать. Пенсию заработал максимальную-132 рубля. В 1993 году переехали мы в Германию. Я очень благодарен партии Коля, спасибо Горбачёву за то, что он предоставил для российских немцев возможность переехать в Германию. Жену Анну я похоронил в Германии в 2004 году. Сейчас я инвалид, за мной ухаживает моя младшая дочь Лена, а я Богу благодарен, что у меня такие хорошие дети, которые каждый день ко мне приходят, т.к. я очень больной, задыхаюсь от рака горла. От меня не далеко живут 2 дочери, сын, 7 внуков и 6 правнуков.

К своему свидетельству хочу добавить воспоминание о трагедии, происшедшей в семье моих родственников, для чего нужно вернуться к 30-40-м годам на Волгу. В те годы среди немцев в АССР НП проходил массовый террор, который провоцировала тогдашняя власть. Наше село Шиллинг было небольшим, всего 3 улицы и 150 дворов. В селе действовали 2 человека, не одну душу на тот свет отправили. Это были Райфшнейдер и Шайфлер, которые, будучи провокаторами, могли любого человека ни за что посадить, работая в 1935-40-е годы на «службе» так называемой «тройки». Дело доходило до того, что тройка арестовывала без вины людей, а эти двое увозили любого человека в поле и избивали его до полусмерти. Помню, был такой случай, когда они увезли в поле Егора Яковлевича Фильберга, крепкого телосложения мужчину, и спрашивают его:

-Ну, Егор, чем ты недоволен нами, рассказывай? - при этом Егор догадывался, что они собираются его бить. Тогда он в ответ им отвечает:

-Ну давайте, кто кого - выскочил из телеги, и говорит им: -Или я или мне.

На этот раз Райшнайдер и Шайфлер ошиблись, д.Егор дал им трёпки, что они еле еле успели сбежать. Люди между собой их называли «людоедами», т.к. они ни с кем и ни с чем не считались. У моей мамы было 4 брата: д.Миша, д.Саша, д.Фридрих и д.Карл и 3 сестры. Дядя Фридрих (1898 г.р.) был женат на Розе Шефер, у которых было 8 детей, а с 9-м Роза умерла при родах в 1933 году. Остался д.Фридрих один с 8-ю детьми и вот в 1935 году его ночью арестовывают. Позже мы узнали, что его расстреляли. За что! Простого крестьянина убили при восьми детях: старшему 15 лет, а младшему только 1 годик? Детей стали по родным разбирать - кто мальчика взял, кто девочку: Фёдору 15 лет, Эмме 13, Ивану 10, Виктору 9, Эрнсту 7, и Берте 1 годик. Это была в семье настоящая трагедия для всех, т.к. дети остались без родителей. Однако, с помощью родственников дети эти росли при тяжёлых тогда условиях на Волге - жилось плохо, голод, холод, нищета. Это горе дети хлебнули по вине названных «людоедов», не пощадивших детей, лишив их отца. Как бы тяжело нам не было, но эти дети остались живы. Но Бог Райфшнайдера и Шайфлера всё-таки позже наказал. Их перевели в райцентр Красный Кут работать в райкоме партии. В 1938 году Шайфлер был арестован и исчез бесследно. Отец мой в нашем селе работал в пожарной охране. Однажды в том же году его вызвали в райцентр на совещание, где его встретил Райфшнейдер и пригласил его на обед, на что отец не отказался, но задержался из-за встречи со своим другом. Через 2 часа отец мой узнаёт, что Райфшнедер сам себя застрелил, т.к. его уже разоблачили, очевидно его «хорошо» выдал его ранее арестованный «людоед». Он оставил записку, чтобы его похоронили с музыкой. Его брата ещё в 1937 году расстреляли.

Итак, дети д.Фридриха выросли и вместе со всеми в 1941 году были высланы в Сибирь :- Эрна, вышедшая замуж за Карла Неин; Федя, Иван и Виктор отработали в трудовой колонне НКВД; Эрнст, Карл, Эрна и Берта состарились у родственников; в общем из всех 8-ми детей остались в живых: Эмма, Иван, Эрнст и Эрна; Карл и Федя погибли в автокатастрофе, Берта умерла. В Германии сейчас хорошо проживают Эмма, Иван, Эрнст и Эрна, у всех свои дети и живут, слава Богу, хорошо, в достатке. Встречаемся очень редко, но телефонные переговоры ведём часто, вспоминая, как д.Фридрих в те сталинские годы ни за что пострадал, всё это очень сейчас больно вспоминать о тяжёлом пережитом времени.

Хочу выразить свою глубокую благодарность выразить власти за то, что я получаю хорошую пенсию по ИТРовской инвалидности. Имею возможность помогать детям. Очень буду рад, если друзья откликнуться. Мой адрес: Theodor Schreiber,Am Ellenbusch 7a, 52355 Düren. Tel. 02421- 67726.

Моё здоровье желает быть лучшим: в 1996 году в Кёльне за 35 дней я получил 7 операций. Это памятная «награда» мне за развитие рыбного промысла на Крайнем Севере.

Сейчас моя самая большая радость- это голоса друзей моей юности.

С уважением Фёдор Егорович Шрайбер.

На оглавление На предыдущую На следующую