Эльба-Гамбург

Хотя уже 2 года прошло, как мы получили в Германию приглашение и Юля окончила не только 10 класс, но и в Московском институте связи 1-й курс, мы наконец стали окончательно готовиться к переезду. Большой гордостью для нас явились Юлины успехи по математике. При поступлении год назад в институт связи она по 10-ти бальной системе оценок по математике из 200 поступающих получила в числе пяти абитуриентов 10 баллов. Но предварительно её пригласил экзаменатор-математик и попросил её объяснить способ решения её задачи, отличный от школьной программы. Юля объяснила другой новый способ решения и он поставил ей 10. Это был у неё большой успех и она была с большим преимуществом по баллам принята в институт. Этот учебный год у Юли оказался в Германии потерянным, т.к. не был при продолжении образования гимназией зачтён.

Вылет по бесплатным авиабилетам в Германию рейсом Москва-Гамбург назначен был на 30 ноября 1994 года. Провожать нас приехал весь состав МСНК во главе с Генрихом Генриховичем Мартенсом. После прощального у нас в квартире завтрака на микро-автобусе мы были доставлены в аэропорт Шереметьево-2 и на «Люфтганзе» прилетели в Гамбург. Был вечер. Нас хорошо и приветливо встретили и посадили в хороший «мягкий» автобус для доставки через г. Киль в так называемый на берегу Балтийского моря «лагерь» Шенеберг. Какой это лагерь? Это международный отель! Что меня больше всего удивило, когда моя нога впервые ступила на германскую землю? Это улыбающиеся люди! После хмурых, полных забот московских лиц - они бросились мне в глаза как люди с другого света. И хотя в Шенеберг мы прибыли уже в 10-11 часов ночи, тут же была для нас открыта столовая и весь рейс самолёта, прибывших на нескольких автобусах людей был без оплаты накормлен хорошим ужином, выданы основные документы. Наш «лагерь» представлял собой 18 этажное здание гостиницы с вместимостью на 1600 человек. Мы получили места на 17 этаже в комнате на 8 человек с 2-х этажными кроватями, с туалетом и душем. В здании действовал скоростной лифт, имелся большой кинозал с ежедневным показом кинофильмов, большая столовая, зимний сад и служебные помещения, прекрасное медицинское обслуживание. При наступлении рождественских праздников нас буквально закормили шоколадными подарками. Наши люди того приезда вели себя очень хорошо, как гости, хотя некоторые допускали выходки, заложенные деревенской жизнью. Мы дали заявку на жизнь в Гамбурге, мотивируя это тем, что нам для обучения внуков нужен город с университетами. От Берлина и Мюнхена мы отказались, т.к. нас волжан и енисейцев притягивала р.Эльба. Шенеберг нам очень понравился, было хорошее снабжение и красивое окружение с ручными лебедями у берега Балтийского моря.

Пока пишется продолжение моего повествования не забудем о человеке, который нашей семье сделал без корыстно очень много доброго. Покидая навсегда Россию, хотелось отметить то хорошее, что нам сделал в последние годы оставшийся там, Генрих Генрихович Мартенс. Проявив максимум доверия, он принимает и назначает в 1991 году Витю главным бухгалтером МСНК. Это сильно поправило наше финансовое положение. Генрих Генрихович со всей душой от Вити воспринимает большой её опыт в делопроизводстве МСНК. Организует для неё интересные и полезные зарубежные командировки, а также 1 год оплачивает учёбу Виктора в экономической академии и предоставил ему с Наташей работу в МСНК. Это была для них большая помощь, т.к. у Виктора в ЭНИНе сотрудникам 1 год после событий в 1991 году не выплачивали зарплату. Месячная языковая командировка в Кёльн и на практику по немецкому языку в БилефелЬд значительно обогатили знания родного языка у Виктора. И последнее доброе дело Генриха Генриховича это предоставление в летние каникулы работы Юле и открытие ей первой трудовой книжки, которая имела большое для неё значение при встречах на бирже труда в Гамбурге. Доброе ему здоровье и благополучие, счастье семье и больших успехов в немецком движении.

Мы продолжаем жить в Шенеберге. Наступила встреча нового 1995 года, которая для нас была шумной и интересной. С 17-го этажа отеля видели сильнейший фейерверк, который происходил в нашей округе, но самое главное в г.Киле. На расстоянии 25 км мы видели как из всякого оружия палили в небо ракеты и даже яркие подвесные бомбы, долго висящие в воздухе, освещая всю местность. Такого большого торжества мы никогда ранее нигде не видели. К новому году Вите я подарил настенную тарелку с изображением Шенеберга, т.е. первого места куда ступили наши ноги на германскую землю. Эта тарелка нашла своё место в нашей спальне в Гамбурге.

5 января 1995 года пришла наша очередь ехать к постоянному месту жительства т.е. в Гамбург. Опять на автобусе через г.Киль мы прибыли во временный лагерь, где ранее жили Володя с Людой Финк. Они нам устроили в Бергедорфе место в этом лагере, состоящем из 11 лёгких, тёплых двухэтажных домиков. Юлю поместили в комнате с одной девушкой, а мы получили рядом через стенку комнату на двоих с полной обстановкой и даже с постельным бельём и посудой. На нашем 2-м этаже было всего 6 жилых комнат, кухня с плитами для каждой семьи, душ и умывальник. Условия нас вполне устраивали тем более, что соседи оказались хорошими людьми, с которыми мы до сих пор уже 10 лет дружим. В этом лагере мы стали ожидать представления нам жилья, а Юля немецкие курсы. Я установил телефонную связь с моим двоюродным братом профессором технического университета в Антарио (Канада) Володей Петри, которому было 89 лет. Он обещал после завершения в марте текущего года чтения лекции в университете приехать в Гамбург к нам. Однако 5 марта 1995 года я получаю от его соседки немки Марии телеграмму, что Володя умер. Я тут же с телеграммой пошёл в Бармбек (вроде советского МВД), получил на всех нас троих документы, включая и выездной паспорт. Предупредив администрацию лагеря, я через Лондон полетел в Торонто, затратив всего 14 часов. От Торонто до Антарио 100 км оказалось выгоднее всего ехать на такси, которое прикреплено к отелю, в котором я ночевал. Шофёр по заданию управляющего отелем должен был меня доставить за 75 долларов к дому Володи. По отличной трассе мы за час добрались до его дома, который был естественно заперт. Гуляющий не далеко с собакой мужчина оказал мне любезность, познакомив меня со своей женой Эрикой, знавшей немецкий язык. Всё это знакомство устроил таксист, которому я за всю его заботу обо мне заплатил 100 долларов. Шофёр был индус, который был очень рад моей оплате. С жильём меня устроила хозяйка-венгерка ресторана, которая сдаёт несколько комнат приезжим. Я узнал, что Володю университет кремировал и урну уже похоронили на кладбище рядом с его женой Ритой. Эрика меня отвезла к Володиному адвокату, который мне передал ключи от дома, его часы и завещание на передачу всего двухэтажного дома университету, в котором он работал. Адвокат разрешил из дома взять всё семейное, относящееся к фамилии Петри. И вот я в большом пустом доме. В кабинете все полки полны книг в.ч. полное собрание на немецком языке технического справочника «Хютте», на стенах в рамках полученные Володей патенты и свидетельства его фирмы. Я взял альбомы с фотографиями 20-30-40-50-х годов с Володей, Шурой, дядей Райнгольдом и тётей Марусей. Все личные вещи из дома были унесены. Адвокат пожилого возраста обслуживал Володю около 30 лет, вёл себя довольно наглым образом, стремясь не вести со мной беседы, уйти в сторону. Конечно он погрел здесь руки, т.к. ключи от дома он взял у мёртвого Володи в госпитале. Володя погиб от несчастного случая: переходя из магазина напротив своего дома улицу он, оступившись о бордюрный обледеневший камень, упал, сломав тазобедренную кость. Через неделю в военном госпитале он скончался, очевидно от пролежней. Одинокий, не молодой человек, без ухода со стороны близких людей не мог ожидать другого исхода болезни.

Откуда соседка Мария (немка), прислав нам телеграмму о смерти Володи, узнала наш гамбургский адрес? Оказывается Володя на своём письменном столе оставил наше письмо и Мария с него догадалась взять наш адрес. Я ей за это выразил свою благодарность. Меня удивило то, что всё отопление, вода и электричество - «работало», в доме было тепло, хотя на дворе было начало марта, на улице ещё лежал снег. Мария с мужем пригласила меня к себе в гости, рассказав многое о жизни Володи в последнее время. О его смерти было сообщение в местной газете «Рекорд» с моей фотографией, держащим портрет Володи. Он был в Канаде известным специалистом, много труда вложивший в обустройство скоростных автотрасс. Эрика мне показывала много «лёгких» конструкций мостов. На память я привёз его лекции по монтажу двумя рабочими лёгких дюралевых конструкций вдоль и поперёк автотрасс. Володина история требует отдельного повествования. Как он, волжанин, попал в Канаду? Дело в том, что дядя Райнгольд, Володин отец, брат моего папы, перебравшись ещё до 1917г. в Москву, организовал своё «дело», став состоятельным человеком, а при НЭПе стал хозяином механической мастерской. Он имел возможность заболевшего туберкулёзом сына в возрасте 29 лет отправить в 1925 году в Германию на лечение. Так как в конце 20-х и начале 30-х годов сын интеллигента в вуз Москвы не был бы принят, то д. Райнгольд порекомендовал Володе после излечения не возвращаться в СССР, а поступить учиться в Берлинский университет, куда он был принят в 1929 году на специальность «самолётостроение». Окончив в 1935 году университет, Володя получил приглашение работать в авиационной фирме «Мессершмидт». Он женился на Маргарите, имели сына, который вскоре после рождения умер. Однако к концу 30-х годов нацистский режим принял агрессивный характер, с которым Володе было не по пути. Его протестные высказывания были замечены в Гестапо, появилась явная угроза ареста. Тогда Володя, предвидя грозящую опасность, тайно с Ритой ночью бежали, имея только 2 золотых обручальных кольца и немного бумажных денег, через Турцию и Италию в Канаду, подальше от стран сателлитов фашистской Германии. Вернуться в Москву Володя не рискнул, зная, что был бы репрессирован в те годы, как «немецкий шпион». Имея отличную подготовку в области теории и практики «Сопротивления материалов», он был принят на преподавательскую работу в университет в Антарио. Одновременно он организовал фирму по обустройству шоссейных дорог, строительство которых в это время в Канаде приняло широкий размах. Володя оказался замеченным и стал получать хорошие заказы на проектные работы. С ним работала целая группа студентов, которые на высоком чердаке его дома организовали конструкторское бюро с кульманами, чертёжными столами и т.п.. На своей кафедре «Строительной механики» он проводил по заданию своих заказчиков научно-исследовательские работы. Со временем ему университетом было присвоено учёное звание «профессора». Его чёрную широкополую профессорскую шляпу и текст его лекций я привёз в Гамбург на память. Во время чаепития сотрудники его кафедры удивлялись почему Володя оформил завещание по служебной линии на университет, а не по родственной? Также кстати поступила и Рита, вкладывая солидные суммы на содержание местного симфонического оркестра, за что в зале филармонии ей поставлен бюст. Завещание, которое мне показал Володин адвокат, составлено было 3 года тому назад, т.е. в 1992 году, когда мы ещё не имели телефонной связи между собой. Поэтому очевидно Володя не мог меня иметь ввиду, как возможного наследника его имущества. Очень жаль, что семья Володи оказалась бездетной. В коллективе кафедры оказались двое (мужчина и женщина) из Одессы. Их подростками во время войны вывезли в Германию, а после войны, чтобы избежать ссылки в Сибирь они через американскую зону в Германии перебрались в Канаду. Беседа прошла в доброжелательном тоне. Мне показали факультетские учебные и научные лаборатории. Нужно признать, что университет с 12 тысячами студентов гораздо больше чем МЭИ. Можно сказать, что здесь кафедра имеет учебные и научные площади такие, как в МЭИ целый факультет. Показали мне кабинет и письменный стол профессора В. Петри с его экспериментальной установкой. Очень удачно, что меня нашла скрипачка из местного симфонического оркестра, которая ещё до моего приезда в Антарио во время похорон урны на кладбище играла траурные мелодии и которая согласилась мне показать Ниагарский водопад. До него ехать на машине нужно было 180 км. За 4 часа мы были у водопада, от которого получаешь огромное впечатление. Целая река Ниагара обрушивается с высоты 64 м, создавая туман вокруг и дождь. Имеются специальные смотровые площадки, с которых наблюдать можно только в защитных накидках, т.к. без них будешь весь мокрый. Зрелище неповторимое, поэтому как со стороны Канады, так и со стороны США происходит постоянный наплыв зрителей. Вернулся я в отель в 21 час вечера. Такая любезность со стороны скрипачки была мной высоко оценена и выражена глубокой благодарностью. Пробыв в Канаде одну неделю, где мне своей доброжелательностью и вниманием (например, догадливый человек газету с моим фото положил в отеле под дверь моей комнаты, Эрика, знавшая немецкий, все эти дни была моим переводчиком с английского и на своей машине возила в разные места города, а скрипачка добровольно ещё согласилась меня доставить в аэропорт Торонто (100 км.). Канадцы мне очень понравились, окружив меня заботой и вниманием. На «Боинге» я отбыл в родную Европу с промежуточной посадкой в Лондоне. Здесь я столкнулся с явной враждебностью по отношению ко мне, как к немцу. Пожилой служащий аэропорта на мой вопрос: где находится мой 18-й терминал, демонстративно отвернулся, произнося какое-то возмущение в мой адрес. Мелочь? Но неприятно.

На оглавление На предыдущую На следующую