Г.К.Шарлай. Воспоминания

В нашей истории, в нашем прошлом трагические и драматические времена, почти не выносимые, но были и воспоминания современников. Они должны войти в историю как источники прошлого и подействовать на их восприятие.

В один из воскресных дней 1989 года мне позвонили из гостиницы "Тайга". Приехали священники-поляки из Бразилии, спросили, а есть ли в нашем селе поляки. Мы им сказали о вас, и они попросили вас пригласить. Я очень обрадовалась и была удивлена: в то время никто из иностранцев не приезжал ни в район, ни в село - и пришли священники.

Пришла - сказала, кто я, и они представились: Ксендз Михаил Бадовский и Ксендз Тадеуш Шершель. Стали рассказывать о себе.

Ксендз Михаил живет в Польше, в селе Рудка, работает уже сорок четыре года наставником католического прихода, у него десять гектаров земли, небольшая молочная ферма. Ксендз Тадеуш -миссионер, последние три года живет и работает в Бразилии, сейчас в отпуске. Ксендз Михаил хорошо владеет русским языком, Тадеуш - только по-польски, в разговоре часто переходит на португальский. Узнав о приезде таких гостей, пришел из редакции корреспондент: "Ксендз Михаил, что же привело Вас в Сибирь?" Ответил: В 1945 году в Казачинск был сослан из Минска (Белоруссия) настоятель кафедры, ученый-теолог, профессор - Ян Василевский. В марте 1948 года он заболел и умер, похоронен на Казачинском кладбище. У католиков священники не женятся, но он воспитал и дал образование троим, которые тоже стали священниками, один из них Ксендз Михаил, которого долг памяти и благодарности привел в наше село, чтобы забрать останки и похоронить в Минске. Раньше им разрешали приезжать сюда, а в связи с перестройкой - разрешили.

Пошли мы на кладбище, но ничего не нашли. Они уехали.

Я стала ходить по старожилам села, чтобы узнать, может, кто-нибудь знал и помнил его. Нашла одну женщину, которая в то время работала в столовой, он туда приходил доедать с тарелок, что осталось после посетителей, а она подкладывала ему еще с кухни. И еще одна женщина работала в больнице, когда его положили, когда он заболел легкими из-за недоедания - голода умер. Когда умирал, то попросил: "Когда умру - положите мне в руки молитвенник с иконкой и свяжите руки". Так и сделали. Кто его знал, говорили, что был очень умный и добрый человек, учил ребят читать и писать, написал книгу, но где она - никто не знал.

Корреспондент спросил у гостей: "А как приняли вас в Сибири, понравилось она вам?" "Приняли нас хорошо, очень. Люди здесь отзывчивые, чувствуем себя, как дома. На западе боятся Сибири, а мы видим, что тут живут хорошие люди". Ксендз Тадеуш захотел пожить здесь, как миссионер, говорит: "Такое большое село должно иметь церковь православную или католическую, не все же пить водку и вино, надо что-то и для души" (но ему не разрешили).

"Я думаю, что это не последняя наша встреча. Наши народы живут в дружбе, и пусть она крепнет. Мы заметили, что здесь в Сибири нет так называемого национального вопроса, все равны, и это нас, священнослужителей очень радует. Пусть люди живут в мире и согласии". На следующий год они опять приехали с сестрой Кс.Василевского, которая живет в Латвии. Ванда Ливчане. Когда они шли без меня и спросили у одной женщины, которая к ним приглядывалась: "А как можно пройти на кладбище самой короткой дорогой". Она спросила: "Кто вы, откуда?" Они объяснили. Она говорит, что ее мама была полька, "и моя старшая сестра Нина Маркив, которая сейчас живет в Предивинске, говорила: "Когда мы с мамой ходили на кладбище, на могилу бабушки, то она всегда ложила цветы на могилку какого-то Ксендза" (женщина, которая это рассказывала, сестра Нины Маркив - Егорова Мария, недавно умерла). Мы опять просмотрели все кладбища и не смогли найти. Уезжая, они попросили, чтобы связаться с Ниной Маркив и договориться о встрече с ней. Мы с ней по письмам уточнили время встречи. И снова приехали польские гости, сейчас с дочерью Ванды Ливчане, Неллей Ливчане, которая жила в Риге и работала в клубе "Менджеров", очень деловая и энергичная особа. Пошли опять: Нина М. Быстро нашла место и вот перед нами три могилки, заросшие травой, ни памятников, ни крестов. Она говорит: "Мама на одну из них ложила цветы, говорит, что похоронен здесь Ксендз-поляк, но какая из них, я не помню". Стали одну из них раскапывать, оказались услужливые люди, присутствующих было много. Докопались до гроба - он тут же рассыпался в прах, и лежит человек в одежде священника, но как только притронулись, то тоже все рассыпалось, остался один скелет, и связаны проволокой руки, в них книжка. Стали развязывать, обложка и первые листки отпали, середина книжки сохранилась, оказался, был молитвенник на польском языке, иконка и небольшая фотография. С трудом Нелла разглядела и узнала, на ней сестра Ксендза Василевского Яна. Все кости очень бережливо собрали, попросили одного умельца - отличного мастера сделать урну (фамилию его забыла), получилась отличная, в нее сложили кости-останки, заверили в милиции и администрации разрешением на вывоз.

Большую помощь во всем и гостеприимство оказала семья Шарыповых. По приезду в Польшу Кс.Бадовский Михаил написал письмо, что урну схоронили с большим торжеством под одним из Костелов.

Событие это вошло в историю католической церкви и надолго осталось в памяти казачинцев. Уезжая, заказали деревянный крест, поставили на могилке, где остался прах и оставили деньги на оградку. Он и сейчас там стоит, только заржавела надгробная надпись с фамилией - Ян Василевский.

Надо сделать новую, но нет средств. Ксендз Бадовский несколько лет переписывался со мной. Ушел со своей службы, был уже старенький, больше восьмидесяти лет. Приход и все имущество отдал молодому священнику, а сам уехал в Канаду. Больше письма не приходили, наверное, уже умер.