Мой отец Филиппов Александр Аверкиевич родился в г.Енисейске Красноярского края в 1901 году. После окончания Енисейской мужской гимназии и Енисейского педагогического училища служил в штабе Ленинградского военного округа. По возвращении в Енисейск был направлен учителем школы станции Сон (Хакасия). Впоследствии некоторое время работал зав. Енисейским РайОНО. Затем – директором школы поселка Соврудник (ныне Северо-Енисейск). В 1934 году Управлением «Енисейзолото» был направлен принимать новую школу-интернат на прииске Пит-городок Удерейского района (ныне Мотыгинское), где и работал до своего первого ареста в 1937 году.

Я помню, как приезжала комиссия от Министерства образования из Москвы.

В начале это была семилетняя школа. В нее съехались ребята из окружающих приисков. Многие из учеников были уже переростками. Пятых классов набрали целых пять.

Муз. кружок на ст.Сон в 1926-27 гг.:
1. Косова Нина
2. Погорелко Мария
3. Филиппов Александр
4. Храмова Мария
5. Кожевин Вас. Андр.
6. Левочитанов
7. Кулябин Вас.

В центре фотографии:
Филиппов Александр Аверкиевич – зав. Енисейским районо
Слева, рядом с ним:
Жена Тамара Александровна – воспитатель детского сада

Из письма ученика той поры Александра Кржижановского:

«Директор школы Александр Аверкиевич Филиппов предложил ребятам организовать ученическое самоуправление (старостат). Меня выбрали председателем. Мы наметили ближайшие задачи. Расчистили под школьный огород кусок тайги, стали выращивать картофель. Своими силами построили производственные мастерские. Открылась школьная столовая с горячими обедами. А за счет пищевых отходов — выращивали свинок. Ведь многие жили в школьном интернате».

Детей все прибывало, в том числе и за счет детей переселенцев с Запада (кулаков), которые жили в землянках на другом берегу реки Большой Пит и общаться с ними было запрещено. Но детей отец взял в школу. Их обули, одели. Однако с ними почти никто не играл. Но я дружила с детьми школьного сторожа, который тоже был сослан. И папа мне не запрещал. Он говорил, что, если родители их в чем-то провинились перед государством, детей мы все равно должны воспитать честными и хорошими гражданами родины. И он воспитывал всех детей добротой и заботой.

1934-1935 гг.
Учителя городской средней школы
1 ряд:
Батенкова Нина Николаевна
Титов Алек. Петрович
2 ряд:
Батенков Иван Андреевич
Филиппов Александр Аверкиевич

Вспоминаю, как часто детям-сиротам (старшеклассникам) презентовал свои новые вещи. Помню, как всей школой готовились к первой елке. До 36-го года новогодние праздники с елкой были запрещены, как «буржуазный пережиток».

Но я забежала вперед.

Итак. В школу-семилетку прибывали все новые ученики. Требовалась уже школа-десятилетка. И вот выдержка из письма Александра Кржижановского:

«По совету директора мы, члены старостата, пишем письмо в Москву А.Серебровскому, наркому цветной металлургии (Пит-городок был в ведении треста «Енисейзолото» и учились в школе в основном дети работников золотодобывающей промышленности). Получили ответ: «Школа будет». Это произошло в самые кратчайшие сроки. Были оснащены учебными пособиями все кабинеты. Александр Аверкиевич сам приплавил все это на илимке (большая лодка для горных рек). Были закуплены музыкальные инструменты для оркестра, которым руководил директор. Как мы любили свою школу-красавицу. Шли мы туда, как в храм. Сколько кружков было организовано. Какие праздники проводились. Спартакиады. Смотры художественной самодеятельности. Был даже живой уголок, где жил любимец медвежонок Миша»

По итогам проверки была выпущена брошюра для обмена опытом о замечательной работе педколлектива питской школы по трудовому и эстетическому воспитанию школьников.

Школа Пит-городка

«И вдруг, - пишет А. Кржижановский, - я узнаю по радио, что нарком А.Серебровский, который помог нам в строительстве нашей любимой школы, объявлен врагом народа».

А в 1937 году дошла очередь и до папы. Однако вскоре он был отпущен. Весть эта облетела весь поселок. Была зима. Мороз под 50 градусов. Папа приехал в кошовке на лошадях. Что тут началось! Всю ночь не закрывались двери нашей крохотной комнатки. Дети, учителя обнимали папу, плакали от радости. А я сидела у папы на коленях. Всех желающих поприветствовать папу не могла сразу вместить наша крохотная комнатка, в которую нас отселили сразу же после папиного ареста. А наутро...

Строки из письма председателя старостата А.Кржижановского:

«Александр Аверкиевич попросил меня собрать на линейку всех ребят. «Слово имеет директор школы А.А.Филиппов», - объявил я. Что тут началось! Зал буквально взревел. Ребята не жалели ладошек. Кричали от радости. Никакие знаки «тише» не действовали. А когда директор школы сказал: «Ребята, произошла ошибка. Я возвращаюсь к своей работе», - зал снова сотряс шквал аплодисментов. Ребята долго не могли успокоиться. Любимый учитель и директор вновь с ними!

В моей памяти А.А.Филиппов остался замечательным учителем, мудрым педагогом, энергичным, располагающим к себе. Любили его родители наши за его воспитательные способности, за обходительность. И сам я решил походить на своего учителя во всем. Я тоже стал учителем, а затем и директором школы-интерната в г.Лесосибирске, отдав педагогическому труду 42 года...

А.А.Филиппов остался в моей памяти примером для подражания. Много я взял у него в свою педагогическую деятельность из опыта своего учителя и директора»

.
Дочери 11 месяцев

И вот весна 1938 года. Второй арест папы. Я играю на крыльце. Вижу, идет папа между двумя мужчинами в штатском. А соседский мальчишка говорит: «Снова твоего папку арестовали». Я его ударила и вбежала в дом. А там все вверх дном. Идет обыск. Ничего не находят. Мама бледная от горя не осознает, что говорит: «Сашенька, может тебе крахмалу положить, кисель сваришь там». Папу уводят. Я на нем повисла, кричу: «Не отдам папочку!» И меня вместе с ним ведут к каталажке (это домик-камера такая в одно окошко).

Сопровождающие ушли. Папу втолкнули в дверь каталажки, а я осталась плакать у дверей, пока не вышел охранник (чей-то родитель, видимо). И он впустил меня в эту каталажку.

Помню, на нарах сидели мужчины хорошо одетые – кто-то из начальства «Золотопродснаба». Налево – печка. Рядом – бочка. Я бросилась к папе на колени и не помню сколько времени так просидела, прижавшись к нему. А он гладил меня по головке и говорил: «Все будет хорошо, разберутся. Но что бы со мной не случилось, никому, никогда не верь, что твой папа был в чем-то виновен. А ты учись хорошо и слушайся маму».

В школе какими-то путями узнали о дне, когда партию арестованных погонят по тайге на пересыльную тюрьму. И многие старшеклассники бросились провожать своего любимого учителя. Вспоминает военный врач Юрий Валявин, в 1938 году ему было 8 лет:

«Дорога была тяжелая, люд шли пешком. И старшие ребята предлагали директору пронести его хоть немного на руках. А нас, младших ребят, вскоре завернули обратно. Старшеклассники вернулись нескоро. Они прошли с партией 10 километров».

Обо всем этом ребята сообщали маме. И она, достав лошадь, догнала партию, и они попеременно ехали на ней. Удивительно, что конвоиры не препятствовали ни ребятам, ни маме, видимо, так высок был авторитет отца в поселке.

В пересыльной тюрьме мама добилась свидания с папой у сотрудника ГПУ Атяскина (я запомнила эту фамилию), но с условием – не плакать: иначе свидание прекратиться. И снова папа повторил: «Ни в чем не виноват. Главное, держитесь и обязательно дай дочери среднее образование, а там она и сама выберет свой путь».

Что мы с мамой вытерпели, как семья «врага народа», это особый разговор. Маму затравили, запугали, и она наложила на себя руки. Чудом выжила. Добрые люди выходили. А я три года с 11 лет за кусок хлеба обрабатывала у людей огород в 22 сотки, ухаживала за скотом, доила корову, работала на покосе, на тележке за 5 км возила сено. В последних классах два года не видела хлеба. Не давали хлебных карточек, а мы опасались пожаловаться куда-то, боялись лагерей, где немало тогда томилось и умирало жен и детей репрессированных.

И вот, наконец, в 1956 году Президиум красноярского краевого суда пересмотрел дело А.А.Филиппова, и мой папа реабилитирован за отсутствием состава преступления. Мотыгинский ЗАГС высылает свидетельство о смерти папы, которая якобы последовала 19 декабря 1944 года. Причина смерти: рак желудка. Мама сразу не поверила этому.

И только годы спустя узнаем правду. Мой папа арестован органами НКВД 17 мая 1938 года по обвинению как участник контрреволюционной группы. Решением тройки УНКВД Красноярского края от 11 июня 1938 года Филиппову А.А. назначена высшая мера наказания – расстрел. Приговор приведен в исполнение 8 сентября 1938 года в городе Енисейске.

А как же «рак желудка»? Еду в Мотыгино. В ЗАГСе показывают пожухлую от времени «амбарную книгу», а там против фамилии одновременно расстрелянных людей органами НКВД «назначены» даты смерти (разные годы и числа) и поставлены разные диагнозы: кому инсульт, кому инфаркт, язва желудка, рак... Даже в этом вранье. А все эти люди, их была не одна тысяча, были расстреляны в сентябре 1938 года, в том числе и учитель географии из питской школы Соколов.

Мне позволили ознакомиться с папиным «делом». Читала странички, исписанные родным «бисерным» почерком и плакала. Одно признание – не виновен. Другое – не виновен. И последнее – виновен. Бедный мой, любимый папа, ты спасал нас с мамой от лагеря ценой своего ложного признания и ценой своей жизни. Но твоя забота к беспризорным и обездоленным детям обернулась людской добротой к твоей дочери. Даже когда на мне стояло клеймо «дочь врага народа», мне помогали доброта порядочность многих людей, которые встречались на моем пути. Они помогали мне выжить, добиться успехов в жизни и признательности многих, многих людей.

Дочь А.А.Филиппова Галина Александровна Шелудченко,
член Союза журналистов России, заслуженный работник культуры России