Николай Трофимов. Дальняя дорога, или голос одинокой души /Стихи из человеческой пустыни/
***
Назад убегают столбы, тополя.
Возник светофор и исчез.
Проносятся мимо сады, и поля.
Стеной надвигается лес.
Теряются контуры в синей мгле.
Мерцают и гаснут огни.
Колеса поют о печальной земле,
Поют о разлуке они.
И я прерываю полеты дум,
Пытаюсь сквозь песню колес
Услышать едва уловимый шум
Твоих золотистых волос.
Представить улыбку любимых глаз
И ласковых рук тепло.
Все то, что ты мне одному берегла
Теперь от меня отошло.
Мой поезд спешит, громыхая, гудя.
Ему ничего не жаль.
А я не увижу уже никогда
Лица твоего печаль.
Теряются контуры в синей мгле.
Мерцают и гаснут огни.
Колеса поют о несчастной земле,
Поют о России они.
1950
***
Жаворонок вьется
В выси голубой
И до слез смеется
Над моей судьбой.
Смейся, жаворонок,
Мне уж все равно.
Счастье проворонил
Я давным-давно.
Мне судьба вонзила
В спину острый нож.
Никакою силой
Юность не вернешь.
Не вернешь ни мая,
Не сиянья глаз.
Грусть-печаль степная
Сердце мне прожгла.
Вейся, жаворонок,
Над цветеньем трав.
Радостен и звонок.
Как всегда ты прав.
Жизнь бурлит и льется,
Пенясь и искрясь.
Мне же достается
Лагерь, нары, грязь.
1951
Покоя нет. Былые раны
Мне передышки не дают.
То хлещет ветер с Путораны,
То гладит лагерный уют.
Насквозь продутая одежда
Забыла давнее тепло.
Вверху - стена - гора Надежда.
Внизу - пурга - белым-бело.
И вспоминаются невольно
Под вой пурги, сквозь сердца стон:
То БОФ, то Западная штольня,
То Зуб-гора, то Каларгон.
Судьба - пряма или горбата -
Ее не купишь, не продашь.
Они твои - кайло, лопата
Да лом - железный карандаш.
И так - вся жизнь. То кипяточком,
То снеговеем ледяным.
По зонам, ящикам и точкам,
По всем окраинам родным.
Среди немыслимого быта
В цепи потерь - мое звено.
О, сколько здесь надежд убито!
И сколько нас погребено!
Покоя нет. Пурга стихает...
Но не кончается в душе
Тоска, кричащая стихами,
Неизлечимая уже.
О, Русь моя! Куда ж ты? Где ж ты?
Но нет ответа на вопрос.
Вверху - стена - гора Надежда.
Внизу - две вышки и откос.
1952
Опять мне приснилась старинная песня
О том, что куда-то бегут поезда.
И в сердце моем неуютно и тесно.
И сам я бегу неизвестно куда.
Бегу от себя, от судьбы невозможной.
Бегу от глухой, неизбывной тоски.
Но солнце встает неотступно и мощно –
И тучи тоски моей рвет на куски.
И вот я стою перед пламенной бездной
И щупаю пальцами солнца лучи.
И так я взволнован картиной небесной!
Но слышу - шагают ко мне палачи.
1952
***
Снег опускается крупными хлопьями –
То по параболе, то по прямой.
Делает черные пни белолобыми.
Делает осень зимой.
Вот и опять между нами пространство.
Холод и голод, ветер и снег.
Лес - в горностаевом строгом убранстве
И - в летаргическом сне.
Милая, нежная, вот и снова
Боль и любовь разрывают мне грудь.
В южные степи из царства лесного
Мне бы сейчас повернуть.
Но мы идем в направлении северном.
Слышен лишь лай овчарок и мат.
А вологодский конвой - проверено –
Шуток не понимат.
Люди людьми еще были недавно.
Так почему озверели вконец?
Тайно молюсь я в стране православной
О милосердии сердец.
Падает снег - то порывом, то плавно,
То по параболе, то по прямой,
Милая, помни меня! - это главное,
Что б ни случилось со мной.
1952
***
Много в жизни путей и дорог
Я протопал с веревкой на шее.
И себя никогда не берег.
Да и нынче беречь не умею.
Обреченный до смерти страдать
И отмеченный знаком изгоя,
За стволами конвойных солдат
Я старался увидеть другое.
Мне рассветная снилась заря.
Мне мечталась иная Россия.
И тогда мне казалось - не зря
Свои черные клейма носил я.
И я верю, что клейма раба
Все ж осыпятся, словно короста.
Переменится наша судьба.
И забудутся трудности роста.
1952
***
Товарищ мой! Когда решить ты сам
Одну лишь правду говорить отныне –
Советую: не верь ты чудесам,
Бери суму и уходи в пустыню.
Да и в пустыне все равно найдут.
Заставят лгать про мир и процветание.
Спасенья нет. Нас по миру ведут
От самого октябрьского восстания.
Безумен мир. И нет просвета в нем,
Все пагубно - идеи и кумиры.
Тут правды не найдешь и днем с огнем.
Она и не нужна такому миру.
1955
***
Напевом чудесным и новым
Поет под колесами сталь
О том, что я сбросил оковы
И вольною птицею стал.
Прощайте, казахские степи!
Я здесь, выбиваясь из сил,
Годами невольничьи цепи
И черные клейма носил.
Но все изменяется. Время
Течет не назад, а вперед.
Прощай, горемычное племя,
Аллахом забытый народ!
Прощайте, землянки аулов,
Заводы и шахты в дыму...
Здесь жизнь за полвека шагнула
От рабства и снова к нему.
И вы, держиморды, прощайте!
Пока еще правите бал.
А крыльям моим не мешайте –
Я вольною птицею стал!
1956
Ты глядишь на меня, не моргая,
И я чувствую - думаешь ты,
Что меня заманила другая
В злополучный капкан красоты.
Нет, то - горечью давней печали
Навсегда отравив мою грудь,
Потянул меня в дальние дали
Мне давно предназначенный путь.
Этот путь не сулит мне идиллий
И семейного счастья в тиши.
Он потребует новых усилий
От моей непокорной души.
Мне с тобою всегда будет скучно,
А тебе будет горько со мной.
Не судьба нам четой неразлучной
Плесневеть до доски гробовой.
Не по сердцу мне вздохи и слезы.
Не целуй - все равно убегу.
Ждут меня ураганы и грозы,
Без которых я жить не могу.
Ждут меня темно-синие дали.
Ждут закаты в бескрайних степях.
Ждут застенки, где деды страдали,
Где отцы умирали в цепях.
Ты не думай, моя дорогая,
Твои мысли ревниво-пусты,
Что меня заманила другая
В злополучный капкан красоты.
1956
***
Я брожу по улицам без дела -
Только бы убить воскресный день -
И тоску средь скуки оголтелой
Волоку, как Гамлетову тень.
Лозунги, запреты, директивы
Превратили жизни благодать
В узкую до жути перспективу.
Ну а что она мне может дать?
Мне рисуют выси семилеток,
Диаграмм крутые чертежи,
А мне надо жить вот этим летом,
Понимаете, не ждать, а жить.
Что мне эти дутые программы?
Никакая цель, система, строй
Не помогут мне в любви ни грамма,
Не набавят от земли сырой.
Мне б сейчас поговорить с друзьями.
Где они теперь, мои друзья?
Вроде бы владею словесами.
Вроде бы свободен, но - нельзя.
Что мне нужно - я, конечно, знаю.
Но ответ пока приберегу.
Я не верю октябрю и маю.
Я дышать свободно не могу.
И покуда призрачные выси
Мне сулит столь щедрая Москва,
От меня нисколько не зависит
Эта вот воскресная тоска.
Потому-то и брожу без дела -
Только бы убить ненужный день -
И тоску средь скуки оголтелой
Волоку, как Гамлетову тень.
1960
***
Возникли мы из плоти и любви.
И вот - однажды превратимся в нечто.
Похожее на землю или торф.
Материя, мой друг, не исчезает,
Она лишь возвращается в иной,
Начальный вид энергии и массы.
И только останется. Да, Да!
Останется навеки, навсегда!
Запечатленный на листках бумаги,
Он будет жить помимо нас с тобой
В эмульсиях дырявых фотопленок,
В холстах, стихах и нотах будет жить.
Закономерно превращаясь в тлен,
Растает плоть и растворится сердце.
И только дух останется. Да, да!
Останется навеки, навсегда!
1963
***
В разноликой толпе,
Что теснится вокруг,
Нет мне любящих глаз,
Нет мне дружеских рук.
Как случилось, что я
В этой давке людской
Как в пустыне стою
Одинокий такой?
В том, что было и есть, -
Ничего мне не жаль.
Я хотел бы уйти
В бесконечную даль.
Где синеет звезда
И туман невесом.
Чтоб забыть навсегда
Обо всех, обо всем.
Чтоб не видеть толпы
Ненасытной и злой,
Погрузиться в забвенье
И слиться с землей,
С пожелтевшими травами,
С пылью дорог.
Лишь от этой мечты
Я отречься не смог.
1965
***
Романтика давным-давно развенчана.
Остался труд лишь на потребу дня.
Любимая, единственная женщина,
К моим стихам ты не ревнуй меня.
В жестоком мире, злом и равнодушном,
Где - что ни пан, то непременно хам.
Должна же быть у каждого отдушина,
Чтобы совсем не задохнуться нам.
Но жизнь стиха и глубже, и пространнее
Хоть цели у поэзии просты –
Тревожить душу и будить сознание
Для торжества добра и красоты.
1972
***
Наш мир во всем поляризован.
Есть в мире тьма и яркий свет.
Свобода, есть в нем и оковы.
А счастья не было и нет.
Мир соткан из противоречий,
Сработан грубо, но хитро.
В нем зло - одно для всех наречий.
Но не одно для всех добро,
В победе каждой и успехе
Какой-то горький привкус есть.
И слезы чувствуются в смехе,
В любви - обман, а в дружбе - лесть
Я растревожен до предела,
Я выбит вновь из колеи.
Людской души не переделать.
К чему тогда стихи мои?
Какого черта лезть из кожи
Во имя призрачной мечты,
Когда вокруг - одно и тоже,
И одинок, как прежде, ты?
Но сердцу, чтобы биться, надо
Мечтать, надеяться, любить.
Оно для лучшей жизни радо
И сумасшедшим даже быть.
1975
***
Люди аплодируют, а чему - не знают.
Кто жестикулирует, тот их занимает.
Кто кричит о трезвости, пьет всегда без меры.
Говорят об этике больше лицемеры.
Люди жаждут орденов и почестей.
И чтоб к ним по имени да отчеству.
Я не скрою: мне все чаще хочется
Не толпы и славы - одиночества.
***
А сердце мое продолжает болеть.
И это уже говорит мне о том,
Что скоро дадут мне на тысячи лет
Кусочек земли с деревянным крестом.
Что-то давно порвалось и сломалось.
Что-то не выдержало наконец.
Лопнула самая главная малость –
Та, что и делу и жизни венец.
***
Господи, как ты измучил меня
Силою кривды, меча и огня!
Если не дашь мне второго дыхания,
Не продержусь я до нового дня.
***
И день настал. И ночь пережита.
Растаял мрак и отступила бездна.
И снова у подножия креста
Понятны мне и мира красота,
И мерзость зла.
Но тайна неизвестна.
***
Когда осколки чувств и мыслей
Ты воедино смог собрать -
Сложить, как складывают числа, -
Тогда сам черт тебе не брат.
Тогда, бери листок бумаги
Да ручку - и всего делов!
Ты приобщен к великой магии.
Ты - повелитель букв и слов.
Без суеты и самомненья
Теперь набрасывай каркас
Из струн дождя, листвы круженья,
Из боли и надежд крушенья,
Ухода и невозвращенья...
Но только честно, без прикрас.
И явится стихотворенье.
Все - точка в точку. Все - как раз.
***
Нет, я поэт не для эстрады –
Я долго подбираю звук.
Мне точно соразмерить надо
С народным гулом сердца стук.
Этапы, обыски, облавы
Учили именно тому.
И зов известности и славы
Невнятен слуху моему.
Но чем судьба страны чернее,
Чем холодней в моей глуши,
Тем надо выразить вернее
Порывы раненой душ.
Нет, я поэт иного склада.
И я не раб словес и букв.
Мне точно соразмерить надо
С народным гулом сердца стук.
***
Сонм мудрецов за компьютерным пультом
Не сочинил бы маршрут на века.
С ленинским планом и сталинским культом
Курс проложили ЦэКа и ЧеКа.
Что бы ни делали, как бы ни лгали, -
Все наши крепости в дырах сквозных.
Ржавчина съела все наши скрижали –
Кровь проступает на каждой из них.
Как бы ни смешивать черное с белым –
Серое будет. Тут ясен ответ.
Курс оказался - к пещерам замшелым.
И рулевым оправдания нет.
Важно не то, что тебя обманули.
Важно, что понял ты этот обман.
Пропагандистские стрелы и пули
Мимо летят в предрассветный туман.
А за туманом - он скоро растает.
Вот он уже испаряется, вот! –
Слева по борту земля вырастает –
Это Россия из мрака встает.
Будем же, братья, тверды, но терпимы.
И терпеливы - судьба тяжела.
Не сокрушаться о непоправимом,
А созидать, чтоб страна ожила.
1989
***
Есть глаза, на которые больно глядеть, -
Так красивы и ярки бывают они.
Но детектор души их волной не задет –
Смотришь в эти глаза, словно видишь огни.
Но бывают глаза! Стоит в них заглянуть –
И откроется мир, о котором не знал.
Новый мир для тебя и неведомый путь,
И надежда на то, что вернется весна.
***
Последний миг вокзальной толчеи –
И мы уже другие, мы - ничьи.
И ты дрожишь как на ветру листок,
А поезд мой отходит на восток.
Прости меня, любимая, прости
За эту предназначенность пути,
За нашу непреклонную судьбу.
За молодость, летящую в трубу.
***
Летит, летит колючий снег,
Стучит в мое окно,
А время убыстряет бег,
И жизнь с ним заодно.
Выходит, молодость прошла,
Сгорела в прах и пыль.
И превратилось в серый шлак
Все, для чего я жил.
Назад печально я смотрю,
Ведь и любовь была,
Но жизнь подобна декабрю –
Ни света, ни тепла.
Я выхожу в пустую даль
На поиски любви.
Кто в жизни, как и я, страдал,
Мой путь благослови.
***
Опять кружится желтый лист
И лебеди трубят.
Опять надежды не сбылись -
Ты не пришла опять.
Ты не пришла - и сердце дрожь
Подмыла как вода.
Ты не пришла и не придешь.
Забыла навсегда.
Да я и сам почти не ждал.
Не верил в твой приход.
Кто сократит такую даль
И прошлое вернет?
Была надежда, так мала -
И я прощаюсь с ней.
И то, что молодость прошла,
Становится ясней.
Твои глаза - твои цветы -
Цветут для новых глаз.
И нить несбыточной мечты
Совсем оборвалась.
И мысль о счастье мне чужда,
Раз порвалась та нить.
И, значит, некого мне ждать
И не для кого жить.
Но сердце почему-то ждет.
И пусть идут года -
Оно, как неприступный дот,
Не сдастся никогда.
***
Как я приду к тебе, святая,
Через волнистые снега?
Пути и тропы заметая,
Который день гудит пурга.
Пурга - она сродни содому.
Толпою в поисках земли,
Плывут по морю снеговому
Бараки, словно корабли.
Ну, чистый дьявол - этот ветер.
Снега сдувая и пыля,
Не знает он, что есть на свете
Обетованная земля.
Не знает он, как я мечтаю
Увидеть женщину одну –
Славянку родом из Китая –
Мою последнюю весну.
Душа искать не перестанет
Ее в бездушии сплошном -
В Москве ли, в знойном Казахстане,
Или в Якутске ледяном.
Но как найду тебя, святая?
Как перейду мои снега?
Пути и тропы заметая,
Который год гудит пурга.
***
Дни мои бегут скорее челнока
и кончаются без надежды.
Из Книги Иова
Листы хранят мои сердцебиенья.
И сохранят твои прикосновенья.
И наших душ неповторимый свет.
И то, что на возврат надежды нет.
Да, дни бегут скорее челнока,
И нет им и не будет возвращенья.
Но те листы, что держишь ты пока, -
Они хранят мои сердцебиенья.
А если жизнь закончится моя,
Ты вдруг поймешь, читая эти строки, -
Поэзии спасительный маяк,
Как луч звезды, пробьет любые сроки.
1
Много лет мы с вами не видались.
Мир теперь - такой и не такой.
Извините, что из дальней дали
Я посмел нарушить ваш покой.
Может быть, вы обо мне забыли.
Не забыли - тоже может быть.
Значит, те фантазии и были
Не засыпал пылью серый быт.
Жизнь течет. А я все время помню
Ту, в кого был юношей влюблен, -
Девушку красивую и скромную
С волосами светлыми, как лен.
Для нее средь жизни злой и грубой
Я нашел прекрасные слова.
Но никем не тронутые губы
Так и не сумел поцеловать.
Словно к незаслуженному счастью.
Я боялся прикасаться к вам
И, пожалуй, был чудак отчасти,
Что любовь вверял одним стихам.
Я любил вас, но скрывал я муки
Сердца моего - и горе в том:
Вами не услышанные звуки
Прозвучали и остались в нем.
2
Время шло своей походкой львиной.
Вдруг - всю жизнь взмутившая до дна,
Как река, прорвавшая плотину, -
Нашу юность скомкала война.
Водопадом хлынула меж нами,
А когда утих тот шум и гам, -
Нас прибило разными волнами
К разным и далеким берегам.
Встретиться мы с вами не сумели.
Хоть давно умолк последний бой,
Потому что для различных целей
Были мы оставлены судьбой.
Из меня потом судьбина эта
(Я ее нисколько не кляну)
Сделала скитальца и поэта.
А из вас? Счастливую жену?
Вы, наверно, занялись уютом,
К вам пришли довольство и покой...
Я ж пошел, указами опутан.
От одной тюрьмы к тюрьме другой.
Этот мир в его реальном виде
Для меня всегда был узковат -
И, конечно, я давно предвидел,
Что Таймыра мне не миновать.
Ну и пусть обрушилась обвалом
На меня жестокая судьба -
Кузнецы, что цепи мне сковали,
Из меня не выкуют раба.
Я плюю на идолов-кумиров.
И пускай крепка решеток сталь -
Всей душой стремясь к любви и миру,
Я о вас мечтать не перестал.
3
Если вам когда-нибудь приснится
Тот далекий беспокойный год,
Не стыдитесь, что вам скоро тридцать,
Я и сам уже чуть-чуть не тот.
Но, в груди мечты храня все те же,
Я несу дорогой бурь и гроз
Вашу незапятнанную свежесть.
Чистоту девичьих чувств и грез.
И когда о светлом и чудесном
Я хочу подумать - всякий раз -
Как о дивно прозвучавшей песне
Вспоминаю и грущу о вас.
И тогда, задумчивый и нежный,
Словно в забытьи или в бреду,
К девушке, похожей на подснежник,
По тропинкам памяти бреду.
А она, овеществляя память,
Мне навстречу выбегает вдруг -
И, припав дрожащими губами,
Пью я свежесть губ и трепет рук.
И несет меня своим потоком
Этот сон, как полая вода.
К вам, хоть в вас той девушки далекой,
Может не осталось и следа.
4
Вы теперь, возможно, мать семейства.
Дни бегут, не возвращаясь вспять.
Как хотите - верьте или смейтесь –
Я хочу увидеть вас опять.
Наперед не намечая даты,
Я хочу сказать у ваших ног
Все, что я прочувствовал когда-то.
Но чего сказать тогда не смог.
С каждым днем вы для меня дороже,
Сердце, обреченное страдать,
Никогда забыть о вас не сможет
Как о самой большей из утрат.
Мне решетку не сломать стальную.
Тяжело сложилась жизнь моя.
Но пока я вас не поцелую.
До тех пор не успокоюсь я.
1951