Надежда Ванина. Граждане неба
Южный портовый город встретил Марию запахом сырости, рыбы и мазута. Пронизывающий морской ветер заставлял плотнее затягивать старенький пиджачок. Она задумчиво брела вдоль пристани и с грустью смотрела на покачивающиеся на свинцовых волнах рыбацкие лодки, баркасы и катера. Серые, пропитанные солью и ветром доски причала сменяли такую же серую брусчатку мостовой, вытертую ногами множества идущих куда-то людей. Грузчики, рыбаки, моряки — все куда-то спешили. Даже чайки сновали туда-сюда, с криком выхватывая из воды рыбёшек. У всех было занятие, только Мария оказалась не у дел...
Карие уставшие глаза девушки придавали её лицу неюношескую сосредоточенность. Она не надеялась встретить знакомых, потому что здесь у неё не было ни родных, ни друзей.
«Эх, найти бы корабль, уходящий в открытое море! — с тоской думала Мария. — Уехала бы хоть куда, пусть даже в самую дальнюю и неведомую страну, согласилась бы там на любую работу, лишь бы всё пережитое осталось где-то далеко-далеко... Но где найти такой корабль? Мечты... Мечты...»
Мария заметила, как с ближайшего катера по трапу легко сбежал моряк и направился в её сторону. Приблизившись к ней, он вдруг замедлил шаг и неуверенно проговорил:
— Ты никому не рассказывай, что мы слушали эту передачу, ладно?
Катя кивнула. Уж что-что, а тайны Катя хранить умела! Лишь спустя годы она поняла, что соседка была верующей и слушала христианские радиопередачи. Первая песня, которую слушала Катя, была: «Страшно бушует житейское море...»
Прошло шесть долгих лет с тех пор, как Мария осталась без мужа. Трудно и очень трудно было ей в одиночку поднимать детей, зарабатывать на насущный хлеб. Однако она изо всех сил старалась не потерять живой связи с Богом и не опустить руки. Переживания о детях на чужбине, о муже в заточении, нужда и беспомощность — всё это ни на миг не давало Марии расслабиться. Она не переставала взывать к Богу о помощи, умоляла Его помиловать детей, сохранить мужа и дать им возможность встретиться.
Неожиданно от Ивана пришло радостное письмо. Он сообщал, что благодаря зачётам его лагерный срок истёк и теперь его отправляют на пять лет в ссылку. Через короткое время пришло ещё одно письмо, в котором Иван приглашал Марию с детьми к себе, в Красноярский край.
Сердце Марии дрогнуло. Как она поедет в такую даль? Как там жить? Ни у неё, ни у детей не было тёплой одежды...
Марии казалось, что ей предстоит ехать на край света. Она сильно боялась, но в дорогу стала собираться без промедления. К тому времени она уже обзавелась небольшим хозяйством.
Стояла золотая осень 1954 года. Мария продала собранный на зиму урожай, коз, тёлку и избушку. Упаковав свои пожитки в мешки, она сдала всё в багаж и отправилась с тремя детьми в Сибирь.
Иван приехал встречать семью в Канск.
Поезд медленно подходил к станции. Вот уже и перрон. Мария и дети прильнули к стеклу, стараясь увидеть отца, но все лица были чужие. Когда они вышли из вагона, к ним приблизился худой, сутуловатый мужчина в коротких аре-стантских брюках и стареньком бушлате.
— Приветствую вас! — сказал он густым баритоном, и Мария тут же встрепенулась:
— Ваня!
Она сразу узнала родной голос!
Дети смотрели на него с недоверием. Андрей спрятался за мать, а Егор несмело спросил:
— Папа, это правда ты?
Не вытирая слёз, отец стал обнимать и целовать своих дорогих и родных. Все плакали, никто не сдерживал слёз. Да и зачем их сдерживать? Много лет они копились в сердце, а теперь пусть текут...
Мария получила багаж, который везли в этом же поезде, в багажном вагоне, и сразу достала мужу форменные брюки, китель (всё ещё с погонами) и фуражку с кокардой.
Когда Иван переоделся, Егор тут же бросился к нему и крепко обнял его:
— Папа! Теперь это точно ты!
Из Канска Иван повёз семью на грузовике в Абан. Мария с замирающим сердцем озиралась по сторонам. Вокруг стеной стоял лес, лишь вверху небольшими клочками проглядывало небо. Выросшая в степях, Мария привыкла к простору, где всегда виден горизонт... А тут всё так мрачно, тихо, верхушки вековых сосен едва колышутся. Мария плотнее закутывалась в шаль и, закрыв глаза, искала утешения в молитве.
По дороге Иван заехал к Ивану Куприяновичу Ильину. Этот служитель тоже отбывал ссылку. Встреча друзей была тёплая. Мария не выдержала и поведала ему все свои страхи.
Иван Куприянович внимательно выслушал её, затем открыл Библию:
— Сестра дорогая, я прочитаю тебе на память слово, ска-занное Самим Богом, а
потом мы помолимся. Ты хорошо запомни эти драгоценные слова из Книги пророка
Исаии: «Ныне же так говорит Господь, сотворивший тебя... не бойся, ибо Я
искупил тебя, назвал тебя по имени твоему; ты Мой. Будешь ли переходить через
воды, Я с тобою, через реки ли, они не потопят тебя; пойдёшь ли через огонь, не
обожжёшься, и пламя не опалит тебя. Ибо Я Господь, Бог твой...»
Слушая это слово, Мария плакала. Она понимала, что Сам Господь утешает её и
обещает быть с ней и хранить её во всех обстоятельствах жизни. Преклонив колени,
она просила у Господа прощение за неверие и страхи. Иван Куприянович положил на
её голову руки и горячо попросил Бога о том, чтобы Он помог ей всё перенести,
чтобы успокоил её и вселил в неё уверенность и надежду.
Иван Куприянович Ильин (второй слева) среди братьев, таких же ссыльных, как и
сам
После молитвы, приветствуя Марию, служитель с теплотой в голосе твёрдо сказал:
— Господь будет с тобой, сестра, и никогда не оставит ни в беде, ни в горе. Он избавит тебя от вод печали и огня бедствий. Он будет идти вместе с тобой и вести тебя по тому пути, который тебе суждено пройти по Его воле.
Мария счастливо улыбалась и кивала головой, чувствуя мир в сердце и небесную радость от Самого Господа. Это благословение она пронесёт через всю жизнь, везде и всюду опираясь на Божьи обетования и получая от Него крепость, силу и защиту.
От Ивана Куприяновича Ивану с семьёй надо было пробираться ещё двадцать километров вглубь тайги, в посёлок Тёплый Ключ. Там, в большом деревянном доме на трёх хозяев, Иван приготовил жильё для детей и жены. Это был первый дом, построенный ссыльными. Раньше здесь жило несколько мужчин. Узнав, что к Ивану едет семья, они освободили часть дома. Иван с Марией поселились в двух комнатах.
Неподалёку, под горой, бил тёплый ключ. Вода в нём никогда не замерзала. Отсюда и произошло название посёлка. Там же, под горой, поближе к воде ссыльные построили баню, а чуть поодаль — конюшню. Вокруг дома стояла дремучая тайга.
Со временем к ссыльным начали приезжать семьи, и на горе один за другим появились деревянные домики. Иван был здесь и прорабом, и бригадиром, и плотником.
Бригада плотников. Иван в центре
В Тёплом Ключе у Ивана с Марией родилась ещё одна дочь. Назвали её Верой, вкладывая в это имя своё доверие Богу и надежду на доброе будущее.
Верочке не было ещё и года, когда родители решили забрать наконец своих дочерей — Катю и Галю. Иван отправил Михаилу с Ниной письмо, в котором сердечно благодарил их за то, что приютили у себя детей и столько лет о них заботились. Он также сообщил, что у него появилась возможность собрать семью. Сам он не имеет права покидать место ссылки, а Мария приедет за девочками, как только закончится учебный год.
Получив от Ивана письмо, Михаил с Ниной встревожились. Им совсем не хотелось
отдавать детей. Повзрослевшая Катя была хорошей помощницей. Галя тоже старалась
не отставать от сестры — была старательной и трудолюбивой.
— Скоро приедет ваша мать,— сказала Нина девочкам с присущим ей раздражением. —
Вы, конечно же, кинетесь ей на шею: «Мамочка, забери нас отсюда поскорее!» Для
вас она родная, а я теперь — никто. Восемь лет кормила вас, поила, из грязи вас
вытащила, а теперь — совсем ненужная тётка, плохая тётка...
— Нет, мы вас ни за что не оставим и никуда не поедем! — преданно заявила Галя. — Нам не нужна другая мать!
Девочкам было обидно слышать, что они легко оставят и забудут воспитывавших их дядю с тётей. А Нина почти каждый день заводила разговор на эту тему, накаляя обстановку и настраивая детей против родителей.
Кате минуло уже двенадцать, и она часто вспоминала своё безрадостное детство, старалась представить себе родных родителей — какие они? Если это правда, что они верят в Бога, значит, они какие-то отсталые и неграмотные. Ведь все говорят, что Бога нет, что это выдумки забитых людей. Зачем тогда нужны такие родители? Говорят даже, что верующие приносят детей в жертву...
«Лучше остаться здесь,— думала Катя. — Ещё немного, и закончу школу, пойду учиться...»
Михаил забеспокоился всерьёз. Он стал спешно продавать дом и искать место для переезда. После наводнения они так и не смогли привести имение в надлежащий вид, оно оставалось совершенно неприглядным, словно памятник ужасной катастрофы.
Получив телеграмму о прибытии Марии, Михаил решил отправить Катю к родственникам.
— Пусть побудет там, пока мать уедет,— сказал он Нине. — Не хочу отпускать девчонку. Как мы будем на старости одни? Пусть забирает Галю, и хватит им!
Наутро Катю снарядили в путь. Заметив её недоумение, Нина любезно сказала:
— Это тебе подарок за послушание и за все труды... Поезжай, погостишь, отдохнёшь. Ты уже почти взрослая, сама доедешь!
Галя с завистью смотрела на сестру и плакала, впервые оставаясь дома без неё.
— Не плачь,— утешала её Катя. — Я привезу тебе гостинец.
Галя не переставала шмыгать носом, даже когда они с тётей возвращались домой, проводив Катю на пароход.
— Ну что ты нос повесила?! — недовольно спросила Нина. Как и прежде, в её голосе не слышалось ни любви, ни сочувствия. — Вечерним рейсом приедет твоя мать, будешь радоваться! Так что готовься к встрече!
Галя не знала — радоваться ей или плакать. Как жаль, что Кати нет! Сейчас они пошептались бы с ней и придумали, как встретить незнакомую маму...
На пристань Галя пошла пораньше, не дожидаясь вечера. Она долго сидела на берегу и смотрела на реку, мысленно рисуя в своём воображении встречу с матерью.
Гале очень хотелось, чтобы мама была добрая и красивая. Тётя сказала, что у мамы есть маленькая девочка, их сестрёнка. Может, мама приедет вместе с ней?
Наконец на горизонте появился пароход. Галя впилась в него глазами и не отвела взгляда до тех пор, пока он, вращая огромными лопастями, не пришвартовался к пристани.
Подали трап, и пассажиры стали сходить на берег. Галя взволнованно вглядывалась в лица, но мамы не видела. Последней по трапу спустилась какая-то старушка с мальчиком.
— Галя! — послышался вдруг знакомый голос. — Пойдём домой!
«Мама тоже пришла встречать»,— подумала Галя и одними глазами спросила у неё: «А где же наша мама?»
Но Нина на этот вопрос не отреагировала.
— Иди быстро домой и не оглядывайся! — велела она как всегда строго.
Впереди шли две женщины с ребёнком. Галя обогнала их, подумав: «А вдруг это наша родная мама с девочкой?! Как бы посмотреть на них? Но мне запретили оглядываться...»
Галя быстро зашла во двор и спряталась за курятником, чтобы понаблюдать, куда пойдут женщины, которых она обогнала.
«Точно, это наша мама!» — чуть не вскрикнула Галя от волнения, когда Нина завела женщину с ребёнком во двор.
На улице было жарко, и Нина с Марией сразу зашли в дом.
С сильно бьющимся сердцем Галя подкралась к двери.
— Девочки тебя совсем не знают! — услышала она сердитый голос тёти. — Ты для них чужая. Вот посмотришь, как они будут к тебе относиться! Давай позовём Галю и посмотрим, к кому она подойдёт!
Галя испуганно отскочила от двери. Ей сразу вспомнились причитания тёти, что они забудут всё, увидев свою мать.
«Мы обещали, что никогда не забудем их и не поедем к родителям,— вспомнила Галя. — И я докажу это!»
— Га-ля! — послышалось из дома. — Иди-ка сюда!
Войдя в дом, Галя увидела, что тётя с её матерью, утомлённые жарой, сидят на полу, а рядом ползает маленькая девочка. Галя быстро села возле тёти и краем глаза заметила, что мать плачет.
Нина стала что-то рассказывать своей сестре, а Галя подвинулась ближе к девочке и поманила её к себе. Какая же она хорошенькая! Пухленькая, черноглазая, словно живая кукла!
Михаил с Ниной дали знать Марии, что детей не отдадут.
— Мы вложили столько средств и здоровья, чтобы воспитать их, а ты теперь появилась тут со своими правами! — кричал Михаил. — Тебе что, четверых мало?!
Мария не знала, что делать. Ни слёзы, ни уговоры не по-могали. Она отправила Ивану телеграмму: «Детей не отдают. Что делать?» Он ответил категорично: «Без детей не приезжай».
Наконец Михаил пошёл на компромисс:
— Галю забирай, а Катя останется с нами, как вознаграждение за все наши труды.
Мария вынуждена была подать на свою сестру в суд.
В это время вернулась из гостей Катя. Напряжённая атмосфера в доме быстро передалась ей, и она, не зная, как вести себя, тревожно наблюдала за всеми. Мать ей понравилась. Она говорила и вела себя совсем не так, как тётя. В голосе матери было что-то тёплое, родное, доброе. Она ни разу не крикнула, не произнесла ни одного бранного слова, хотя Михаил с Ниной обрушивали на неё потоки зла и недовольства.
На следующий день по приезду Кати состоялся суд. Накануне Михаил долго разговаривал с племянницей — учил, как надо вести себя на суде:
— Смело говори, что никуда не поедешь, что здесь твой дом и твои родители. Не бойся, мамка твоя уедет с Галей, хватит им тех детей, что у них есть. А тебе у нас будет хорошо. Вот закончишь школу, поступишь в институт...
Михаил был уверен, что суд займёт его сторону. Ещё бы! Зачем отдавать детей преступнику, баптисту, который не сможет воспитать их патриотами? Девочки же — примерные пионерки, воспитаны в коммунистическом духе, их ждёт светлое будущее. А отец сделает из них монашек. Нет, этого нельзя допустить!
Всё это Катя услышала в зале суда. Плохо понимая ситуацию, она задавала себе множество вопросов: «Почему дядя не хочет нас отпускать? Он же не любит нас! Он никогда не хотел, чтобы мы жили у них. Он не хотел кормить нас, не хотел даже видеть нас... А как выглядит наш папа? Почему мама так настойчиво добивается забрать нас? Она любит нас? Оказывается, у нас есть два брата и старшая сестра, и они хотят, чтобы мы жили вместе...»
Глядя на свою мать, Катя начинала её любить. Какая она скромная, терпеливая! Какие у неё добрые глаза, хотя и очень печальные...
Суд удалился на совещание, и все вышли на улицу. Был жаркий день. Мария с Верочкой на руках встала в тень под огромное дерево. Встретившись с Катей взглядом, она кивнула ей:
— Хочешь подержать сестричку? Возьми! — и протянула ей девочку.
Катя несмело взяла ребёнка на руки. Мария отошла в сторону и развязала платок, чтобы поправить растрепавшиеся волосы.
Неожиданно Катя услышала злобный шёпот в самое ухо:
— Зачем она тебе нужна?! Посади её на землю! Не бойся, тебе ничего за это не будет...
Это была тётя Нина. Катя с недоумением посмотрела в её глаза, искрящиеся злостью, и перевела взгляд на девочку. Страх перед тётей был велик, но опустить ребёнка на землю Катя не решилась.
«Как я посажу такую хорошую девочку на пыльную землю? — думала она. — И почему тётя всегда такая злая? Мама, кажется, совсем другая...»
Смятение длилось недолго, потому что всех пригласили в зал. Решение суда было конкретным и однозначным: родители имеют все права на своих детей и опекуны обязаны отдать детей законным родителям.
— Почему вы не спросите мнение детей? — не отступал Михаил. — Может, они не хотят возвращаться к родителям?!
— Они ещё несовершеннолетние,— спокойно ответил судья.
* * *
После суда Мария пошла ночевать к Ульяне, взяв с собой и Галю. Катя осталась у Михаила с Ниной. Её наполняло чувство вины и жалости. Почему-то хотелось, чтобы суд оставил её у дяди с тётей. После всего пережитого они были утомлены и удручены. Разговор не клеился.
Рано утром Михаил с Ниной отправились на рынок про-давать тёлку. Дом был уже продан. Катя простилась с дядей и тётей, но к маме на пристань решила не идти, подумав: «Пусть она уедет с Галей, а я потом вернусь сюда и останусь с дядей и тётей навсегда».
Она взяла свой узелок с одеждой и направилась в степь. Но там негде было укрыться от палящего солнца. Пришлось идти на железнодорожный вокзал, который находился в шести километрах от Уютного. Но и там спрятаться было негде. Кате казалось, что за ней наблюдают, что все люди знают, кто она такая. К вечеру, устав скрываться, она побрела домой.
А там поднялся переполох. Дело дошло до милиции — куда делась девочка? Все обвиняли Михаила с Ниной, зная, что они не хотят отпускать детей.
Увидев Катю, Михаил потухшим голосом сказал:
— Поезжай с матерью. Как только мы устроимся на новом месте, так тебя и заберём. А может, ты сама приедешь, когда станешь постарше.
Словно растревоженная птица, Мария не знала, как защитить и уберечь своих детей. Она попрощалась с Ульяной и, не зная расписания, поздно вечером пошла с детьми на пристань. А пароход, оказывается, ходил только один раз в сутки — утром. Упросив дежурных пустить её в комнату для приезжих, Мария уложила детей на голых скамейках и сидела возле них всю ночь, не смея сомкнуть глаз.
Утром они сели на пароход, и для Кати с Галей началось долгое путешествие к отцу в Сибирь. С парохода поздно вечером пересели на поезд.
Мария смотрела на своих дочерей не только с любовью, но и с невыразимой скорбью. Как ей хотелось обнять их, прижать к себе и выслушать, чем наполнены их сердечки! Но они ещё боялись её, стеснялись, и она терпела.
На больших станциях в поезд садилось много молодёжи. Юноши и девушки по призыву коммунистической партии ехали осваивать целину. Друзья и родные провожали их с песнями и плясками.
Высунув из окна голову, Катя с Галей во всё горло подпевали провожающим: «...вьётся дорога длинная, здравствуй, земля целинная!..»
Мария украдкой вытирала слёзы и печально думала о том, как глубоко ошиблась, надеясь на то, что Нина научит детей страху Божьему. А сестра и сама отступила от Бога, и детей не научила ничему святому. С большой тревогой Мария наблюдала за своими дочерями, не переставая молиться о них и о себе.
Катя с Галей росли совершенно неверующими. Михаил старался привить им безбожие, но молитвы родителей, страдающих во имя Бога, делали своё дело. Бог слышал просьбы смиренных и не оставался безучастным к их судьбам.
Машина остановилась на просёлочной дороге в густом лесу. Мария спрыгнула на обочину. Катя протянула матери Верочку, помогла выпрыгнуть Гале и подала ей три дорожных котомки. Затем спрыгнула сама. Машина тут же уехала, и девочки, подхватив котомки, шагнули следом за матерью по едва заметной тропинке.
Высоко в небе шумели лохматыми верхушками корабельные сосны. Внизу было тихо. Торжественно тихо. Слышалось только, как хрустит под ногами хвоя.
Тропинка извивалась между пнями и поваленными деревьями. Повсюду рос папоротник. Его длинные и гибкие стебли устилали землю и тянулись вверх, так что порой приходилось пробираться через эти заросли, словно вброд.
— Это, наверно, настоящий лес,— шепнула Катя Гале.
Галя только улыбнулась в ответ. Папоротник достигал ей до самых плеч, и она наслаждалась его нежным прикосновением. Как же здесь здорово!
— Ау! Ау-у! Дуся! Ау! — неожиданно закричала мама.
Катя с Галей растерянно оглянулись. Кого она зовёт?
Вдруг заросли расступились, и впереди показалась крыша дома. Раздался лай собаки. Мария ещё раз позвала Дусю, и на тропинке появилась девушка.
— Мама! — вскрикнула она и кинулась сначала к матери, потом к девочкам.
Она обнимала и целовала всех, радуясь и смеясь:
— Наконец вы прибыли! Слава Богу! А девочки уже совсем взрослые! Как хорошо, что вы приехали!
Дуся взяла у мамы сестрёнку и обратилась к девочкам:
— Пойдёмте, здесь совсем недалеко!
Катя и Галя с интересом смотрели на свою старшую сестру. Её толстая русая коса и лёгкое платье в горошек им сразу понравились.
Шли недолго. Тропинка спустилась в лощину, где стоял большой деревянный дом. Увидев его, Катя с Галей перегля-нулись. Они, конечно же, не переставали удивляться всему, что видели. Тут всё было ново и необычно.
Вокруг дома, словно грозная стража, стояли высоченные сосны, а по всему двору тут и там виднелись огромные пни.
— Это наш дом,— сказала Дуся. — В нём живут ещё две семьи, но вход у них с другой стороны.
— Вот мы и приехали! — присела Мария на пень. — Отец ещё на работе? — устало спросила она.
Сюда мать привезла Катю и Галю
— Да,— кивнула Дуся.
— А где Андрюша?
Дуся показала глазами на дом, и девочки увидели, что из- за угла выглядывает мальчик лет восьми.
— Иди сюда! — позвала его мама. — Не стесняйся, это твои сёстры приехали. Иди знакомься!
Но мальчик убежал за угол дома и долго не показывался.
— Папа идёт! — хлопнула в ладоши Дуся, глядя вглубь леса.
В тот же момент девочки увидели мужчину, спускающегося по тропинке. Впереди него бежала собака и несла в зубах рабочие рукавицы.
«Как он похож на Галю!» — подумала Катя, не сводя с отца глаз.
Он ускорил шаг и смело подошёл к Кате, крепко обнял её и поцеловал. Потом он сгрёб в охапку Галю и тоже крепко поцеловал. Потом обнял жену, прошептав:
— Слава Богу...
Он ещё раз обнял Катю и Галю одновременно и дрогнувшим голосом сказал:
— Давайте поблагодарим Бога...
Отец и мать молились прямо во дворе, а Катя и Галя с интересом смотрели на их лица, мокрые от слёз, и слушали непривычные и незнакомые слова благодарности.
Катя проснулась рано. Галя ещё крепко спала.
— Мы не должны их за это упрекать,— услышала Катя шёпот отца.
Она затаила дыхание: «О ком это говорят родители?»
— Они же просто издевались надо мной! — горячо шептала мама. — Я бы уже давно вернулась, если бы...
— Мария,— перебил её отец,— надо всё простить. Надо любить их. Так нас учит Господь. К тому же они столько лет заботились о наших детях.
— Михаил такой ярый безбожник! — продолжала чуть слышно мать. — Для него нет ничего святого, он верит только в коммунизм.
— Мы тоже были бы такими,— вздохнул отец,— если бы Господь не помиловал нас и не спас.
— Это точно...
— Давай помолимся,— сказал отец. — Пора день начинать...
Катя повернулась на другой бок, но уснуть уже не могла.
«Мама с папой общаются друг с другом совсем не так,
как дядя Миша с тётей Ниной,— думала она. — Интересно, с чего они взяли, что
есть Бог? Все говорят, что Его нет, что в Него верят только старики... Как мы
будем здесь жить? Чем заниматься? Есть ли тут школа?»
Проснулась Галя. С кровати напротив соскочил Андрей. Дуси в комнате уже не было.
— Ну, дети, вставайте! — ласково сказал отец. — Солнце давно поднялось!
— А что мы сегодня будем делать? — деловито спросила Галя.
— У вас же каникулы, будете отдыхать, знакомиться с нами,— ответила мать, разжигая примус.
— Вначале почитаем Библию, помолимся,— медленно проговорил отец. — А потом мама предложит нам завтрак.
Галя удивлённо посмотрела на мать и ничего не сказала.
«Здесь всё так интересно...» — подумала Катя.
Она слушала рассказы о Боге с недоверием. Никто ведь не видел Его, как можно утверждать, что Он есть, что Он слышит молитвы? Нет, это уж очень сомнительно...
Первые дни в родительском доме пролетали стрелой. Для Кати и Гали было много нового и интересного и в доме, и во дворе, и во взаимоотношениях с родными. Однако при всей любви со стороны семьи, девочек не покидала тревога. Им казалось, что всё это скоро кончится и будет что-то плохое и трудное. Особенно Катя боялась, что мать вспомнит, как она убежала после суда, и за это её строго накажут.
Однако ничего подобного не было. Отец с матерью очень осторожно расспрашивали дочек, как они учились в школе, как им жилось у дяди с тётей. Катя не привыкла жаловаться, а хорошего в памяти почти не было, поэтому она отвечала очень скупо. Галя тоже боялась что-то рассказывать. А вдруг родители не поверят ей и накажут?
Однажды после завтрака Галя убежала в лес и долго там плакала, спрятавшись за поваленным деревом.
— Кто тебя обидел? — участливо спросила Катя, увидев её заплаканное лицо.
— Никто,— вздохнула Галя. — Просто хочется плакать...
Кате было знакомо такое чувство. Ей тоже порой казалось, что она никому не
нужна, что во всём мире до неё никому нет дела. Где-то люди живут хорошо и
счастливо, а ей до этого счастья никогда не дотянуться. Тоска, словно клещи,
больно сжимала сердце, и тогда сильно хотелось плакать. Однако день за днём
проходил без напряжения, без ссор, и тревога в душе постепенно рассеивалась.
Вечерами в доме родителей всегда было весело. Отец нередко затевал какую-нибудь
игру, а потом приходила мама и Дуся, и все вместе начинали петь. Пели они
красиво, в три голоса. Песни были совсем не такие, какие знали Катя с Галей. От
этих песен на душе становилось спокойно и даже радостно. Особенно понравилась
девочкам песня «К Тебе несётся песнь моя...».
Родные пели её с таким глубоким чувством, что сердце Кати замирало от ощущения Божьего присутствия. К тому же отец подыгрывал на гитаре, а Катя видела этот инструмент впервые и восхищалась им.
Не Ты ли, Боже, надо мной Раскинул свод небес?
Не Ты ли Сам живой росой Полил поля и лес?
Не Ты ли влагу дал лугам И силу жизни нам?
Кто руку помощи даёт В часы земных невзгод?
Катя с Галей сразу запомнили эту мелодичную песню и от души пели её вместе с отцом, матерью и Дусей.
Однажды отец прикатил с работы новенький велосипед.
— Это твой? — восторженно спросил Андрей.
— Будет ваш, если хотите! — засмеялся отец и посмотрел на Галю: — Хочешь покататься?
— Я не умею,— смутилась она.
— Научишься! — весело махнул рукой отец. — Я вот тоже почти не умею.
Он перекинул ногу через раму и тут же чуть не упал, неумело нажав на педаль. Галя с Андреем кинулись ему помогать. Они придерживали велосипед, но отец делал вид, что никак не может удержаться на нём, и падал, создавая возню и смех.
— Теперь вы попробуйте! — предложил он. — Галя, садись!
После Гали пробовал ездить Андрей, потом снова Галя. И так они весело проводили время, привыкая друг к другу.
Когда отец уходил в тайгу на работу, Катя с Галей оставались с матерью, учились вести домашнее хозяйство.
— Какие вы умницы! — не раз хвалила их мама. — Как аккуратно убираете, умеете чистить посуду...
Девочкам непривычно было слышать похвалу. В этой семье всё было непривычно —
жили дружно, никто ни с кем не ругался, никто никогда не произносил бранных
слов. Теперь ни Катю, ни Галю никто не бил, хотя порой они и заслуживали
наказания. Всё это располагало их сердце к родителям, и они начинали понемногу
делиться тем, что пережили в детстве.
Слушая их, Мария украдкой смахивала слёзы, а потом шла в свой угол и, встав у
кровати на колени, долго молилась.
О, если бы только она знала, что её сестра охладеет в вере и отступит от Бога, то ни за что не отправила бы к ней своих дочерей! Но теперь они дома, теперь ей надо согреть их любовью и указать им на Того, Кто искупил их от вечной смерти и гибели, Кто даёт надежду на прекрасную будущность и Кто освобождает душу от грехов. О, если бы они полюбили этого Спасителя всем сердцем — они были бы самыми счастливыми на земле!
Катя и Галя стали мало-помалу привыкать к христианской жизни. Вместе с родителями они охотно пели, хотя не всё понимали и не со всем соглашались. Дома у них всегда было уютно и мирно. Несмотря на бедность, родители всем были довольны, много пели и всегда говорили о Боге.
Отец никогда не заставлял девочек молиться или читать Библию.
— Решайте сами, как вам жить,— говорил он. — Весь мир настроен против Бога. Атеисты везде и всюду ведут непримиримую войну с верующими. Но Бог вознаграждает нас спасением и обещает взять к Себе на небо, когда закончится наша земная жизнь. Чтобы попасть к Нему, надо жить так, как Он учит. Об этом подробно написано в Библии. И мы с мамой решили жить только по Библии. А вы уже большие, поэтому думайте и выбирайте, как вам жить. Вы много видели, знаете, как живут люди без Бога, а теперь посмотрите, как живут с Богом. Нам, конечно, очень хочется, чтобы вы не погибли, чтобы вас не терзал дьявол, чтобы вам было хорошо. А хорошо будет только с Богом, потому что только Он даёт покой, мир, радость, надежду...
Время, словно неудержимый поток, всегда бежит только вперёд. Пролетело пять лет ссылки. Не перечесть всех тревог и радостей, которые испытали за эти годы Иван с Марией. Сколько переживаний доставили им дорогие и любимые дети! Всего и не вспомнишь. Только сердце, утомлённое жизненными невзгодами, ничего не забыло, ничего не упустило.
В 1959 году, возмужалый и окрепший в вере, истосковавшийся по общению со святыми, Иван возвращался с семьёй из ссылки. Они с Марией решили обосноваться в небольшом южном городке, где жила её родная сестра и была дружная община верующих.
Денег Иван с Марией привезли немного, хватило только на участок земли, который продавался на одной улице с родственниками. Своими силами начали строить дом и строили его четырнадцать лет.
Конечно, не обошлось без трудностей. Однако повзрослевшие дети были хорошими помощниками во всём, а вместе — легче справляться с любой нуждой.
Через короткое время община избрала Ивана пресвитером, и он вновь во весь рост встал в проломе за Божье дело. Божья воля и заповеди Господа Иисуса были мерилом жизни и лично для Ивана, и для всей его семьи. Как служитель церкви, он заботился о духовном благосостоянии Божьего народа, учил христиан жить свято, удаляясь от всего мирского и греховного.
Однако недолго довелось трудиться ему среди верующих. В 1961 году Ивана вновь арестовали и присудили к пяти годам ссылки.
Катя закончила школу, но учиться дальше не пошла,— устроилась на работу. Строительство дома сильно затягивалось, нужны были средства, и она решила помогать семье.
И вот снова арест. Снова придётся жить без отца. Катя внимательно наблюдала за всем происходящим и много думала, взвешивала, оценивала.
Мария мужественно переносила очередную трудность. Она по-прежнему много пела, пела об Иисусе, Его подвиге и любви, пела и о своей любви к Господу и искреннем желании идти по Его следам во что бы то ни стало. Прислушиваясь к её пению и нередко подпевая ей, Катя чувствовала, что всё это правда, что любовь к Господу у родителей неподдельная, они живут так, как поют.
К тому времени многие церкви объединились в братство, и верующие стали проявлять заботу друг о друге, особенно об узниках за веру и их семьях. Теперь никто не страдал в одиночку, и это значительно облегчало житейские скорби.
Однажды Катю прямо с работы вызвали к следователю.
Окончание следует
Сборник воспоминаний"Страницы памяти"
Издательство « Христианин» МСЦ ЕХБ 2017