Я иду к тебе с поклоном
По рассказам матери я знаю, что она, Варвара Михайловна, и отец мой, Николай Никифорович Буньков, были высланы из села Зерентуй Нерчинского района Читинской области в 1931 году за то, что отец построил дом, завел коня и корову, немного земли, чтобы было чем прокормить семью из шести человек. До этого он Жил с отцом, у которого семья была из 18 человек. Везли их в телячьих вагонах до Красноярска, а оттуда на барже, голодных, до деревни Нижнешадрино, что немного выше Ярцева, Во время остановки в Красноярске потеряли от дизентерии двух детей. И в это время в утробе матери подрастала я. Переселенцы вырыли себе землянки на берегу Енисея, стали приспосабливаться к новой жизни, но нашего отца вскоре переправили еще дальше в тайгу по реке Кае. Вот там я и родилась в холодной бане. Стала помнить события с пяти-шести лет, когда мы снова жили в Нижнешадрине. Отец работал ветеринаром, дома бывал мало, а мать чинила мешки. В деревне было одно развлечение - послушать патефон, причем одну лишь пластинку «Дуня-тонкопряха». А когда отец возвращался домой, то мы все пели песню:
Как в саду при долине
Громко пел соловей,
А я мальчик на чужбине
Позабыл всех друзей.
Вот умру я, умру я,
Похоронят меня,
И родные не узнают,
Где сторонка моя...
Потом отца перебросили в поселок Кривляк, в леспромхоз, где жили в основном лесозаготовители. Там мы в июне 1941-го узнали о начавшейся войне. Сообщили ученики, прибежавшие на лыжах (в июне? - ред.сайта) из Ярцева. Они рассказали, что фрицы продвигаются по стране... Мне было уже восемь лет, и я все, что от ребят услышала, передала родителям... Что дальше было, никогда не забуду. Большая толпа мужчин идет по поселку с песней о Родине. Потом они поднимаются на пароход, что стоял под высоким кривлякским берегом. Помню, палуба его была черная, и пароход накренился к берегу. И потом мы, оставшиеся на берегу, долго-долго машем отплывающим и плачем...
В школе всех учеников, в большинстве детей лесозаготовителей, остригли, стали давать горячие завтраки - картошку, бутерброд с маслом и чай с сахаром. Для нас это было праздником, так как дома было всего 150 граммов хлеба. Выжили мы на картошке и на том, что находили в тайге: черемше, ягодах, пучке. А уж в третьем - четвертом классах мы помогали фронту. В Кривляке жила бабушка по фамилии Рой, она знала нетронутые ягодные места, и ею ведомая бригада уходила на заготовку черники, брусники... Меня мать устроила в эту бригаду. Подъем в четыре утра. Плывем на лодке вниз по Енисею, затем - в тайгу по бурелому, кочкам. Ягоду брали совками до обеда. Я, девочка, нагребала два ведра, а женщины - по четыре, по шесть ведер. Сучок служил коромыслом, а ягода на нем в узлах. Так идем к лодке, которую тащим вверх по Енисею бечевой... Дома ягоду провеиваем и сдаем на склад, где ее грузят в бочки и увозят на фронт. А утром снова подъем... С собой две картошки в мундире, остальная еда - что в лесу найдем. В1944-м семья наша переехала в Ярцево, так как контора отца-ветеринара была в этом селе, а обслуживал он все лесоучастки до Туруханска. Я пришла в Ярцевскую школу, в пятый класс, и села за одну парту с Волей Шадриной. В шестом классе мы уже вступили в комсомол и сразу стали пионервожатыми. Прихожу в третий класс, а дети не шелохнутся, слушают мой рассказ о Володе Дубинине. Воля стала секретарем комсомольской организации школы, а я ее заместителем. Мы без конца что-то делали, проводили, организовывали. Первое мое поручение было - рассказ о подвиге героев Брестской крепости, и оно сделало меня докладчиком на всю жизнь. Помню, после него наши восьмиклассники показали пьесу «Цыгане», а потом были танцы под баян. Лучшим танцором у нас был Борис Граков, и все девочки считали за счастье потанцевать с ним. Вальс, танго, фокстрот мы очень любили. А еще нам нравились уроки физкультуры. Снарядов было много, а мы были легкие и прыгали как Чита-обезъяна, подтягивались на перекладине, быстро бегали. Не зря из сибиряков на фронте комплектовали лыжные бригады.
В большие перемены мы играли в лапту, прибегали на уроки раскрасневшиеся, запыхавшиеся. Получить тройку для всех было позором. Пропустить занятия, опоздать - тоже. Как-то мне нечего было обуть, чтобы идти в школу. Отец нашел кожу, сшил бродни, как я утром не плакала, что не надену их, но выхода не было: я обулась, успокоилась и в школу не опоздала...
На этой фотографии - девятиклассники вместе с учителями: Г. Крыловская,
М. Бунькова, М. Крюкова, Л. Швец, В. Голобокова, В. Соколова, В. Икова,
Н. Тараненко, К. Юсупова, Л. И. Котова, В. С. Флигинская, В. Ф. Голощапов,
А. А. Корнеева, В. Розанова, А. Городнова, В. Шадрина, Н. Шароглазова,
Т. Казанцева. 18 мая 1949года
Почему-то мы тогда много пели. Появится новая песня, мы тут же выучим и спрашиваем классного руководителя: «Где нам выступить?». Часто выступали на родительских собраниях. Хором исполняли военно-патриотические песни: «Ой, Днепро, Днепро!»,«Горит свеча-огарочек», «Землянка». А с Волей мы любили петь дуэтом...
Но, конечно, на первом месте у нас была работа. Ведь почти все мужчины ушли на фронт, возвращались единицы, и то без рук и без ног. Помню, в 1944 - 1945 годах на опытном поле вырастили хорошую пшеницу, и мы, школьники, вязали снопы. Нас хорошо кормили: суп с мясом, картошка, чай с медом, 400 граммов хлеба. А дома ничего этого не было... В четыре часа мы еще лакомились пшеничкой: положим сноп, побьем его граблями и всю осыпавшуюся пшеничку съедим. А работа - успевай поворачиваться, иногда даже до бега доходило, ибо лобогрейкой косили быстро. За ней мы вшестером на скошенной полосе вяжем снопы, составляем в суслоны, а жабрея столько, что каждый вечер приходится шить новые рукавицы... А в восемь утра снова бежим на конюшню, запрягаем коня и с песнями едем в поле, возвращаемся к 22 часам. Женщины все к нам, девчонкам, относились по-доброму. Работали мы дружно, споро, и бригадир нам доверял, уверен был, что работаем качественно.
Наш отец выбирал лошадей для действующей армии и без конца был в поездках. А мы с матерью без него сажали много картошки и добывали дары природы. Право на выделение колхозом сенокосных угодий мы тоже зарабатывали. Молока же мало видели, только чай белили, так как надо было сдавать налог - масло - для фронта...
Из нашей семьи на фронт ушли два моих дяди: Игнат и Дмитрий Буньковы. Игнат в первый же год пропал без вести. А Дмитрий в бою был тяжело ранен, демобилизован и жил в Шушенском, работал учителем. До призыва на фронт они оба успели закончить Енисейское педучилище...
В 1949 году наша семья переехала в Канск. И впервые в Красноярске в ресторане отец накормил нас досыта. Я наконец наелась хлеба вдосталь. Да еще были поданы суп и каша... В общем, перестаралась я и долго потом не могла даже смотреть на гречневую кашу. Десятый класс я закончила в Канске, вуз - в Иркутске, потом отработала девять лет на Амуре. Вернулась в Канск. Работала преподавателем биологии, завучем по воспитательной работе в школе, преподавала анатомию и физиологию человека в медучилище города Канска и в нем тоже была завучем. А еще всю жизнь на комсомольско-партийной работе - парторгом, агитатором, пропагандистом, лектором... Чемодан грамот, всегда фотография на Доске почета. Заработала квартиру. Вырастила сына. Уже десятый год на пенсии, но все являюсь агитатором и пою в хоре ветеранов Канска. Как ни странно, но о том, что семья наша была выслана, я узнала только тогда, когда была объявлена реабилитация. А в те годы, когда мы Жили в ссылке - в Нижнешадрине, Кривляке и в Ярцеве - об этом все молчали, и я думала, что мы всегда жили в | этих местах...
Воля Шадрина долго Жила в Ярцеве и много сделала доброго для родного села. Я благодарна судьбе За то, что мы дружим с нею - вот уже 60 лет. Я гостила у нее под Казанью, в селе Пестрицы, где Воля открыла огромнейший музей и магазин для ветеранов «Забота». Когда мы шли по улицам села, все встречные ей кланялись. У Воли Федоровны много наград за доблесть в труде и творчество, и я горжусь своей подругой, с которой мы в Ярцеве пели дуэтом песни...
Живу я с сестрой Анной Николаевной Буньковой, 1917 года рождения. Она работала после окончания Енисейского педучилища в тайге - у староверов, как она говорит, у отзывчивых, добрых людей, которые ей помогали продуктами, а потом в Старотуруханске, Танкове. Перенесла три инсульта и многое забыла... Я часто бываю в Красноярске, где живут мои ученики и племянники, где лечусь в профилакториях. В Красноярск, на Енисей меня всегда тянет...
И в пионерском лагере успели поработать петом 1949 года Маша Бунькова и Воля
Шадрина
Мои двоюродные сестры Живут в Абакане и Волгограде, и все вспоминают тяжелые годы войны и замечательных людей, которые обустроили север Красноярского края. И я преклоняю голову перед всеми ярцевцами - смелыми, мужественными, сильными и красивыми людьми, под стать могучей реке, на которой стоит наше село.
Так что поехать на юбилей Ярцева - это моя голубая мечта!
Мария Бунькова. Канск, 2004