Как цепко память детства вобрала...

Воспоминания Константина Васильевича Комогорцева

Наш класс в параллели был всегда лучшим. Видно, и нам, детям
«спецов», хотелось подняться на определенный уровень в жизни...
1-й ряд (слева направо) - Анатолий и Иван Мальцевы, Иван Куликов,
Тимофей Золотухин, Владимир Эпов, Илья Комогорцев.
2-й ряд - П. Колесников, Василий Симачев, Федор Писарев, Михаил Батырев,
Александр Филинов, Евгений Комогорцев, Прокопий Золотуев, Петр Куликов.
3-й ряд - Козлов, Иван Красняков, Иван Турулев, Алексей и Константин
Комогорцевы, Павел Горяев, Константин и Андриан Мальцевы.
4-й ряд - Александр Батырев, Петр Фомин, Николай Федотов, Демьян
Кобылкин, Иван Мальцев, Николай Жданов.
5-й ряд - Анатолий Комогорцев, Петр Золотухин, Злобин, Евгений Иванов,
Наталья Васильевна Давыдова (воспитатель), Георгий Золотуев,
Федор Фицнер, Петр Подойницын. Конец 1930-х годов. Ярцево

Это было так давно, что история умалчивает время, когда в семистах двадцати четырех километрах от Красноярска, которого тогда еще не было, появилось первое зимовье, и это не записано в реестре. Но ясно, что было это вскоре после появления первых поселенцев, основавших Ярцево. Мысленно уносясь в то время, я вижу, как казаки, пройдя какое-то расстояние на своих стругах, решили отдохнуть. Поднялись на крутой левый берег Енисея и удивились - такая прекрасная панорама открылась перед ними. Ниже крутого берега, на средине реки, покрытый зеленью остров, правее его - главный фарватер и правый берег, отражавший желтоватый цвет в свете яркого солнца того тихого и теплого летнего утра. Какой простор! Какая красота! И на этом месте первооткрыватели глухих дебрей решили задержаться. Построили первое зимовье. К нему подселились другие смельчаки, и появилась маленькая заимка. Вокруг нее в тайге проживали туземцы, с которыми казаки, собирая дань, знакомились и вскоре стали создавать семьи, беря в жены туземок. Все казаки-первооткрыватели этих сибирских мест были из центральной части Российского государства, где жилые дома крыли соломой, а здесь - глухой стеной стоял лес, строй себе хату, выбирай на нее любые деревья и тащи на себе. Так и росли срубы рядом, один к другому. И устная история гласит, что жил на этом месте казак Егорка - сосед другого казака Никулки, и он утонул, а Никулка жив остался и как хозяин этого места до своей старости содержал караул. Сменялись поколения, но все они называли это место «Никулино». Так и зародилась в дремучей тайге деревенька с рядом срубов на угоре, с рядом стругов на воде. Основные занятия мужчин были охота и рыболовство. Потом стали заводить коров и овец. Занялись извозом грузов на прииски Северо-Енисейской тайги и почты - зимой на лошадях, летом - на лодках, пока не появились пароходы. И жила эта деревенька тихо и мирно триста лет. Жителей отличали спаянность и дружественные отношения. Да и как без таких отношений, если на тридцать с лишним домов к середине 1931 года, когда я, будущий учитель истории, волей судьбы появился в этих краях, было всего четыре фамилии: Ждановы, Высотины, Коноваловы, Мешковы.

Скажете, какое отношение имеет рассказ мой к Ярцево? Да прямое. Никулино и Ярцево - как два брата, старший и младший. Уже одно то, что и в Ярцеве, и в Никулине первыми поселенцами были люди по фамилиям Высотины и Коноваловы, говорит о том, что у них общий прародитель. И общие занятия заставляли жителей этих двух поселений общаться, родниться, выбирая жен и женихов, обмениваться товарами. Как рассказывали мои земляки-никулинцы, Ярцево было для них столицей, в которую они ездили за гвоздями, молотками, солью и сахаром, каждой мелочью, необходимой в жизненном укладе, в Ярцево отвозили для реализации свою добычу - таежную и речную, свой урожай, собранные орехи, ягоды, грибы. Наконец, в Ярцево отправлялись учиться (как поступил и я в свое время). А в конце пятидесятых - начале шестидесятых годов сельхозхозяйства Ярцева и Никулина объединились...

Потому мои воспоминания о двух поселениях неразрывно связаны, как дорога, ведущая зимой из Ярцева в Никулино - через Сым - на правый берег Енисея, в поселение Леднево, заимку будущего никулинского колхоза, а потом из Леднева - снова на левый берег до нашего села. Почему не шла дорога через Сым на Кривляк и дальше по левому берегу? Скорее всего, потому, что высоко подниматься на крутой кривлякский берег, трудно идти по лесной чащобе, легче по льду Енисея, надежно скованному морозом. И сначала о событиях двадцатых годов XX века, круто изменивших жизнь в этих местах...

Чуть рассвело, когда к этому прекрасному никулинскому угору подошел маленький пароходик и причалил баржонку. Из нее под охраной были высажены первые «враги народа» и тут же уведены в лес, где их поместили в землянки. Это были офицеры, служители культа и другие «мироеды», как их называли представители власти. Так в лесу за ручьем Ладога примерно в четырех километрах от деревни Никулино был создан СибУЛОН (лагерь особого назначения) для заготовки леса на экспорт. Вернее, люди были привезены сюда для уничтожения через жестокую эксплуатацию на работе и полуголодное, холодное содержание. К концу двадцатых годов живых в СибУЛОНе уже не осталось.

Я сам бродил по тайге с целью заготовки на долгую зиму даров природы и видел, как и многие другие ягодники и грибники, в лесу человеческие кости и изгнившие, развалившиеся землянки. Так завершилась первая волна репрессий. Наступили тридцатые годы. У меня об этом времени сложились строчки:

Двадцатый век, тридцатые года -
Генсек натягивает удила,
На Север, Запад и Восток
Идут с «врагами» поезда...

Береговая линия села Ярцево. Сколько «спецпереселенцев» именно отсюда
 начинали новую -«праведную» поднадзорную жизнь

17 июля 1931 года к крутому угору вновь подвели баржу - с простыми хлеборобами, которых окрестили «кулаками-мироедами»... На берег сгрузили под проливным дождем 75 семей, около пятисот человек. А пароход, дав гудок, пошел дальше на Север, оставляя таких же обездоленных «врагов» на берегах Енисея, до самой Игарки.

Так я, пишущий эти строки, на одиннадцатом году жизни оказался «врагом народа» и, проплыв мимо Ярцева, увидел деревню Никулино своими глазами.

В деревне было тогда 34 - 35 домов, почерневших от времени, с такими же старыми хозяйственными постройками. Полуизгнившие тротуары из барочных досок, в которых перевозили до этого по реке грузы. Здесь жили (назову всех хозяев семейств для исторической памяти со слов Марии Гавриловны Ждановой, 1918 года рождения): Василий Федорович Высотин, Петр Прокопьевич Высотин, Павел Софронович Жданов, Петр Софронович Жданов, Петр Иванович Высотин, Прокопий Федорович Высотин, Гаврила Феоклистович Жданов, Михаил Жданов, Констанин Дементьевич Высотин, Егор Никифорович Высотин, Андрей Жданов, Михаил Жданов, Михаил Дементьевич Высотин, Михаил Михайлович Мешков, Михаил Мешков, Никита Андреевич Жданов, Григорий Сарапионович Коновалов, Лаврентий Сарапионович Коновалов, Степан Васильевич Жданов, Степан Высотин, Василий Федорович Высотин, Федор Никифорович Высотин, Федор Зотин, Семен Григорьевич Высотин, Иван Высотин, Алексей Высотин, Марина Софроновна Высотина, Лихацкие, Иван Андреевич Жданов, Хахалевы, Мария Васильевна Высотина, Таисья Николаевна Крохалева.

Это они помогли выброшенным на берег забайкальцам, поделились хлебом и кровом. Среди них было четыре крепких хозяина. Двух тоже «раскулачили», отобрав дома и имущество, но никуда, к их счастью, не выслали, дом Андрея Жданова отдали под сельский Совет, а в доме Лихацких открыли почту.

Старое Никулино знало средства передвижения только лодки и сани. Телеги и колеса в деревне появились лишь теперь, когда привезли сосланных. Уже пожилой спецпереселенец Сиваков вместе с группой товарищей начал делать кирпич для кладки печей в деревне, который позднее повезли на продажу в Ярцево, Ворогово и другие деревни. Вот теперь и понадобились колеса и телеги.

Собственно, так и организовался и официально властью был оформлен колхоз «Новый путь», по-моему, один из первых в крае, состоящий только из спецпереселенцев. Название колхоза оправдано полностью, потому что он дал деревне новый вид транспорта... На специальных телегах возили глину и песок из карьера и увозили готовый кирпич на берег Енисея, а оттуда отправляли уже дальше по воде.

В том же году создан был второй колхоз ~ «Северное сияние», из жителей старой деревни. Совместно работать им власти не разрешили. И на этом ксдни властей не кончились: колхозу «Северное сияние» был отдан луг сразу ниже деревни и луга на правом берегу Енисея, против спуска зимней дороги на Ярцево - в расстоянии от деревни восемь километров и плюс ширина Енисея два километра А колхозу «Новый путь» угодия отвели на правом берегу, почти напротив устья реки Сым, если считать водным путем, это 30 километров вверх по Енисею да два километра ширина Енисея. Первым председателем колхоза «Новый путь» был Белянин, потом - Чубарев, Анатолий Иннокентьевич Мальцев и Иван Емельянович Магон.

Первым председателем колхоза «Северное сияние» был, если память мне не изменяет, Коновалов. Этот колхоз занимался только скотоводством и рыбалкой. Он же зимой доставлял на лошадях почту. Колхоз «Новый путь» сразу стал многоотраслевым -посев зерновых, скотоводство и овощеводство До сих пор у меня в памяти прекрасный человек -с одной стороны, строгий, требовательный, с другой, ласковый, справедливый, и второго в нем было больше. Это Амплий Иннокентьевич Мальцев - бригадир, он и скотовод, и хлебороб, и овощевод. Не менее двух раз колхоз «Новый путь» был участником ВСХВ, и это заслуга бригадира и его бригады, которая сеяла пшеницу, рожь и собирала хорошие урожаи, за что в районе (сначала в Туруханском, потом в Ярцевском) считали колхоз по зерну семеноводческим.

Посев зерновых производился только в теплую, прогретую солнцем землю, поэтому у бригадира часто были стычки с уполномоченными из райкома партии, на что он отвечал: «Меня дальше ссылать некуда...».

Основная рабочая сила «спецов» была на лесоповале в Туруханском (позднее - Ярцевском) леспромхозе, а летом - на сплаве леса. Много колхозников «Северного сияния» работали все тридцатые годы и первые годы войны на заготовке дров для проходящих пароходов, которые ходили тогда не на угле, а на дровах. Деревня Никулино была пристанью, где каждый пароход мог взять топливо - дрова. С момента организации Госпара руководил их заготовкой и отпуском бывший «кулак» этой деревни Лихацкий (со слов его дочери). Стоянки пароходов длились до трех часов. В это время пристань напоминала маленькую базарную площадь, где можно было продать молочные продукты, ягоды, орехи, грибы, рыбу, изделия из бересты. В послевоенное время этого уже почти не было. Водный транспорт перешел на уголь, и Никулино как пристань с большой стоянкой заглохло.

У стен родного дома через 73 года. В 2004 году Вера Глухова-Комогорцева свозила
 отца Константина Васильевича Комогорцева в Зюльзю Читинской области

Но хочу вернуться к тому времени, когда на берег Енисея были высажены почти пятьсот душ. Они были привычны к любой работе и потому сразу взялись с огромным желанием, умением, смекалкой и натиском за топоры, пилы, лопаты, чтобы строить жилье. Ведь наступала осень, а за ней суровая длинная зима. А летом 1932 года от верхнего конца старой деревни, упираясь другим концом в непроходимую тайгу, протянулись две улицы новых домов, были разработаны участки под огороды, и уже некоторые семьи посадили картофель. В это же время в деревне был построен клуб, в котором изредка крутили кино, а танцы под гармошку были почти каждый вечер. Тогда же в поселке была построена школа, в которой осенью сели за парты сразу сотни детей в первые - четвертые классы. Учить их стали Израиль Леонтьевич Наханович и Алексей Нилович Фомин.

Одновременно была открыта в Никулине больница на три-четыре койки (сейчас, по-моему, нет и медпункта). Одним из первых врачей был Ложечников. Напомню и, что первым комендантом над спецпереселенцами в Никулине был Нагорных.

После войны власти решили на базе двух колхозов создать единый - под названием «Коммунар». К этому времени один колхоз свое сияние потерял, а другой создал на своей отдаленной заимке новую деревню - Леднево, впоследствии она была передана Ярцевскому совхозу имени Молокова (светлая ей память, нашей заимке-деревушке, теперь сожженной по распоряжению бравого генерала Лебедя).

Сейчас Никулино, бывшее в годы моего детства и юности благодаря несчастным спецпереселенцам Значительным и шумным селом, зачахло и замерло... И как бы теперь число жителей в нем не дошло до такого положения, как было - по данным Енисейского госархива - в 1874 году: 18 домов и 74 человека. Беда в том, что теперь колхоза нет, леспромхоза нет, Госпара нет, другой работы нет. Спецов-стариков в деревне мало, они больны, а молодежь покинула тайгу и комаров.

Памятник жертвам политических репрессий в Никулине, который на свои деньги
 поставили дети спецпереселенцев по инициативе Константина Васильевича
 Комогорцева

Одно останется на угоре и должно стоять, считаю, вечно - это памятник жертвам политических репрессий, который на свои пенсии поставили мы, дети спецпереселенцев, в 1996 году, когда съехались сюда по случаю 65-летия высадки на енисейском пустынном берегу- О том, как это событие проходило, лучше меня расскажет дочь, Вера Константиновна Глухова, тоже учитель:

«Мысль об увековечении памяти своих репрессированных сродников и земляков давно не давала отцу покоя. Ею он поделился с односельчанами, с земляками, и те поддержали его. И вот замыслы воплотились в дело. Участие в изготовлении и установке памятника приняли многие потомки сосланных - кто делом, кто финансами. И как логическое Завершение всему должна была состояться встреча на никулинской земле оставшихся в Живых репрессированных и их детей и внуков.

И вот день памяти - 17 июля 1996 года. На «Метеоре» мы со священником отцом Александром из Енисейска преодолели за несколько часов путь, которым 65 лет назад везли бабушку, отца, дядей и других сродственников, их земляков в ссылку. И то, что я не замечала в детстве, теперь резануло по сердцу. Енисей при подъезде к Никулино впадает в небо, в бесконечность, он так широк, что смыкается с горизонтом своей водной поверхностью.

Что же должны были испытывать мои предки, впервые увидя перед собой эту бездну, этот путь в никуда? Но, может быть, им было легче, ибо они были людьми верующими с детства, и там, где кончалось земное, для них естественно начиналось вечное?.. Но вот и высокий берег. В русских костюмах, в ромашковых венках, с хлебом-солью на расшитом рушнике сельчане приветствуют батюшку и всех других гостей, земляков.

«Более семидесяти лет на эту землю не ступала нога священника», - это первые и единственные слова, что мне запомнились, дальше - слезы и соленый от них хлеб встречного каравая.

Вот и памятник. Короткое вступительное слово отца Александра о причинах страдания русского народа и путях духовного возрождения. А потом панихида. У каждого в руке горит свеча... Памятник освящен. И сам собой начался разговор-воспоминание. Здесь и слова благодарности жителям Никулина, которые помогли изгнанникам в трудные годы выживания, и горькие слова о первых жертвах... Наталья Никитична Городнова читает стихи отца - сам он не смог бы прочесть от волнения ни строчки. Все выступающие от души благодарят тех, кто воплотил мечту о памятнике в реальность: Анатолия Амплиевича Мальцева, живущего в Абакане, заведующую никулинским клубом Татьяну Ивановну Жданову и молодежь Никулина - всех, кто помог делами, деньгами, сделал лестницу, ведущую от баржи-пристани к памятнику, кто организовал эту встречу «через года». Звучит песня. 65 лет назад сложили ее молодые ребята-ссыльные по пути в неволю, и она запомнилась отцу. Воссоздал он ее с земляком Ефимом Писаревым по памяти, и вместе они напели новоенисейскому ансамблю... Вот уже выступили все желающие, повспоминали, поплакали, помолились. А потом кладбище, родные могилы...

Вечером собрались в клубе... Снова воспоминания, угощение земляков-никулинцев, концерт ярцевских и никулинских самодеятельных артистов, фотографии на память, видеосъемка... Утром зашли в оградку к памятнику с земным поклоном всем умершим на этой земле. Уезжали с легким сердцем, радостные от увиденного и пережитого здесь за эти короткие сутки».

Сейчас уместно будет сказать несколько слов непосредственно о нашей семье. Мои предки - русские казаки Комогорцевы, заселившие Забайкалье в восемнадцатом веке, и местное население - забайкальские эвенки. Два века осваивали предки забайкальскую тайгу, охотились, занимались сельским хозяйством Семья наша была большая, только детей двенадцать. Потому и хозяйство было большое - лошади, коровы, овцы, куры, словом, все, что необходимо для жизни. В 1931 году нас с матерью, Ольгой Никифоровной Комогорцевой, 55 лет, бабушкой, Парасковьей Артемьевной, 90 лет, братьями, Петром, Евлампием, Георгием, выгнали из родного дома, посадили в телеги и повезли из Зюльзи в Нерчинск, а потом - в Красноярск... Глав семейств, всех, намеченных к выселению, перед этим предусмотрительно арестовали и держали в тюрьме, так что первые месяцы в Никулине мы жили без отца, Василия Константиновича Комогорцева, как и другие семьи, оказавшиеся здесь вместе с нами.

Музыкальный кружок Ярцевского леспромхоза Красноярского лесотреста под
 руководством Успенского. Первый ряд-Коновалов (Коновянов) Дмитрий,
Юрий Сморгунов, Серафим Высотин, Елена Гопанкова, Галя Костюк,
неизвестная, Василий Зырянов, Иван Попов. Второй ряд - Емельянов, Красовская,
 Константин Комогорцев, Григорий Зырянов, Дмитрий Лукин, Вадим Костюк,
 Дупс. Июнь, 1939 год. Ярцево

В школу я пошел поздно - и в Забайкалье, и в Никулине этому препятствовали по понятным причинам... В Ярцево приехал учиться в 1935 году, в шестой класс. Замечу, что все спецпереселенцы старались, чтобы дети получили должное образование, потому решились на разлуку с ними, отвезли нас в ярцевский интернат. Наш класс, помню, был в параллели всегда лучшим. Видно, и нам, детям «спецов», хотелось подняться на определенный уровень в жизни, которая так несправедливо с нами обошлась.

Десятый класс закончили в 1940-м. Он состоял из девятнадцати человек, из них две девушки - Саша Золотухина и Вера Кривоносова. Я знаю. что подробно о нашей учебе в Ярцевской средней школе написала одна из них, Александра Ефимовна Золотухина. И еще многое поведал мой закадычный друг детства Федор Михайлович Писарев. Я же добавлю к их рассказу, что в интернате жило около 150 ребятишек: из нашего Никулина, из Кривляка, со Смольного, из Танкова, с Фомки, из Нижнешадрина, Ворогова, Зотина. Со всего «ярцевского куста», как уже тогда говорили. И на всех нас была одна воспитательница (она же и заведующая) - Наталья Васильевна Соколова (Давыдова? - ред). Хорошо помню длинный стол и две керосиновые лампы на нем... Но не помню ни одного конфликта между вольными и «спецами». Жили мы и учились в школе довольно дружно. Да и что нам было делить?

Больше других мне запомнился директор Ярцевской школы Николай Иванович Фролов, очень интеллигентный, высокообразованный человек. Мы ценили его доброту и честность. Он руководил школой до 1939 года. Помнятся и учителя: Иван Григорьевич Львов, Ян Валерьянович и Эльфрида Яновна Стокроцкие, Михаил Иванович Кулик, Глафира Александровна Попова. В школе были драматический и шахматный кружки, хор. При клубе был струнный оркестр, которым руководил Успенский. Я был постоянным участником драмкружка и струнного оркестра. Посылаю фотографию, где все мы, оркестранты, с руководителем. Она уже выцвела от времени, может, для книги не подойдет, но на обороте сохранились четко некоторые фамилии: ... Дмитрий Коловянов (Коновалов), Юрий Сморгунов, Серафим Высотин, Емельянов, Красовская, Константин Комогорцев, Василий Зырянов, Дмитрий Лукин, Вадим Костюк...- и слова: «Музыкальный кружок Ярцевского ЛПХ Красноярского лесотресга под руководством Успенского. Июнь 1939 года». Из школьных дарований ярче других помню Ксению Батыреву - солистку школьного хора

Стихи о матери

Мать смуглая лицом была,
Зато с душою светлой,
Среди своих односельчан
Была она заметной.
Не видел я, когда спала,
Когда она вставала,
Ложился спать - она пряла
И песни напевала.
Когда вставал - она пекла.
А я все время думал:
Когда же спать она легла
И сколько же она спала?
Работу всякую любила,
А удавалось посидеть -
Любила тихо, нежно-нежно
Детишкам песенку пропеть.
Любила в праздничное время
Гостей принять в своем дому.
И как, когда могла все сделать -
Известно Богу одному.
А как уж было нам приятно
Сидеть на кухне за столом
И ждать, когда поставит мама
Горшочек каши с молоком.
Как хорошо потом нам было
С братом старшим быть в ночном,
Пасти коней, есть хлеб с картошкой
Вприкуску с горьким мангиром....

Константин Комогорцев

Они проходят испытания в Ярцевской школе: справа налево -Иван Гурулев,
 Евгений Комогорцев, Костя Комогорцев. Июнь 1938 года

По окончании школы я поступил в Енисейский педагогический институт, на исторический факультет, но, когда обучение стало платным, оставил вуз, так как платить мне было нечем. В 1941 году я закончил исторические курсы и стал работать учителем истории в школе Большемуртинского района. На фронт нас, детей «врагов народа», в первый год войны не брали. А вот в 1942 году обстановка изменилась, и я был призван в ряды Красной Армии. Воевал под Воронежем. В одном из боев был ранен и контужен. Так оказался в плену. После освобождения еще несколько месяцев служил в армии и в Ярцево вернулся 23 февраля 1946 года. С 8 марта стал работать учителем физкультуры в Ярцевской школе.

Ярцево - при этом слове у меня, действительно, душа волнуется. Здесь не только прошла моя юность -здесь я встретил свою судьбу с нежным именем Ия. Она, Ия Николаевна Соколова, была учительницей начальных классов. Младше меня на шесть лет. Из вольных. А тогда браки между вольными и «спецами» властями не одобрялись. Ия не побоялась ни давления райкома комсомола, ни людской молвы... 6 августа 1946 года мы поженились, а через 9ве недели окончился мой ярцевский период взрослой жизни.

Война исковеркает их судьбы.
Слева 1-й ряд: Евгений Комогорцев, Костя Комогорцев, Георгий Зопотуев.
2-й ряд: Павел Горяев, Анатолий Комогорцев

По окончании школы я поступил в Енисейский педагогический институт, на исторический факультет, но, когда обучение стало платным, оставил вуз, так как платить мне было нечем. В 1941 году я закончил исторические курсы и стал работать учителем истории в школе Большемуртинского района. На фронт нас, детей «врагов народа», в первый год войны не брали. А вот в 1942 году обстановка изменилась, и я был призван в ряды Красной Армии. Воевал под Воронежем. В одном из боев был ранен и контужен. Так оказался в плену. После освобождения еще несколько месяцев служил в армии и в Ярцево вернулся 23 февраля 1946 года. С 8 марта стал работать учителем физкультуры в Ярцевской школе.

Ярцево - при этом слове у меня, действительно, душа волнуется. Здесь не только прошла моя юность -Здесь я встретил свою судьбу с нежным именем Ия. Она, Ия Николаевна Соколова, была учительницей начальных классов. Младше меня на шесть лет. Из вольных. А тогда браки между вольными и «спецами» властями не одобрялись. Ия не побоялась ни давления райкома комсомола, ни людской молвы... 6 ав¬густа 1946 года мы поженились, а через две недели окончился мой ярцевский период взрослой жизни.

Ия Николаевна Комогорцева, отличник народного просвещения. Фото 1972 года

Жене предоставляли работу в Ярцеве, мне же - нет. Как же, бывший пленный и «спец»...

И такие гонения терпел я - и она, моя верная подруга, - до 1959 года. Нас швыряли из школы в школу по всему Ярцевскому району, не давая, как говорится, опомниться. В 1959 году мы вынуждены были уехать в Амурскую область, учительствовали там вполне спокойно и успешно. А в 1966 году вернулись в Красноярский край и работали в школе поселка Новоенисейск до самой пенсии. Времена уже были другие. И мы уже не испытывали унижений, каких натерпелись от руководителей Ярцевского районо.

56 лет шли мы с женой рука об руку. Вместе работали, вместе растили единственную дочь, помогали ей растить наших четверых внуков.

Связь с Ярцево мы не теряли все годы - здесь оставалась жить моя теща. Прасковья Тимофеевна Соколова заменила мне умершую мать. Каждое лето мы с женой и дочкой жили у нее, на втором этаже единственного в Ярцеве двухэтажного дома по улице Кирова (знаю, что он несколько лет назад сгорел, а сколько воспоминаний связано у нашей семьи с этим домом). Мы с гордостью показывали нашей Верочке тополиную рощу. А потом она с такой же гордостью водила в нее своих детей...

Все плохое, что пережили мы в Ярцеве, постепенно стирается в памяти, а все светлое - остается. А главное, наша с Ией любовь. И уважение ярцевцев к ее матери, долгое время работавшей заместителем начальника почтового отделения. И село мне это дорого, я бывал в нем и позже, после отъезда тещи в Енисейск, не раз, навещал родных и близких, останавливался у них по пути в мое Никулино... Я уже говорил, что эта маленькая деревушка стала мне второй родиной. А на первую - в Зюльзю - я съездил недавно, летом 2004 года, попросив дочь сопровождать меня. Посидел в отчем доме. Сфотографировался у его стен. Сходил на кладбище. Познакомился с бывшими земляками - многие из них Комогорцевы. В моем доме тоже живут однофамильцы, и директор школы там Комогорцева, принявшая нас очень радушно. В общем, впечатления переполняют душу. И нет уже обиды... Подарил землякам свою книжечку стихов. Ее презентация состоялась в библиотеке, в родном доме моего родственника Никиты Саввича Комогорцева, отца ярцевчанки, почетного гражданина Енисейского района, моей троюродной сестры Натальи Никитичны Городновой, с которой мы вместе росли в Никулине, Жили в Ярцевском интернате, продолжали учиться в Енисейске...

Вернулись мы с Верой домой, в Лесосибирск. И звонит мне мой школьный друг и земляк, забайкалец и никулинец, Федор Михайлович Писарев: «Снова предстоит встреча на ярцевской земле, по случаю 400-летия села, пиши воспоминания». Разволновался, продиктовал, что мог, Вере и попросил ее закончить мое повествование. И Вера пишет дальше:

«Я потому хочу дополнить рассказ отца о ярцевском периоде жизни, что считаю: такими выпускниками, как моя мама, может гордиться Ярцевская школа. Ия Николаевна Соколова родилась в Красноярске в 1926 году. В начале тридцатых годов ее родители переехали на Фомку, решив, что в деревне прожить легче, но отец Николай Александрович, бухгалтер, умер в 1933 году... И бабушка моя, Прасковья Тимофеевна, осталась одна с тремя детьми и двумя старушками - матерями, перебралась с ними через два года в Ярцево. Мама в семье была старшей. Бабушка целыми днями работала, она была по тем временам грамотным человеком, окончила семь классов женской гимназии в Канске. Забота о доме и двух младших братьях, Игоре и Викторе (в Ярцеве, я думаю, их многие помнят), лежала на Ие, маленькой, шустрой, никогда не унывающей девчушке. Эта привычка, перешедшая в потребность, - заботиться о других, стала ее сущностью.

Прасковья Тимофеевна Соколова, теща Константина Комогорцева,
с младшим сыном Игорем. Она заменила Константину Комогорцеву умершую мать.
Каждое лето он с женой и дочерью жил у нее в Ярцеве. Фото 1957 года

В Ярцевской школе мама училась все десять лет. Конечно, она делилась со мной воспоминаниями о школьных годах, о людях, которые ее окружали. Я не Запомнила их имен и фамилий, но помню, как мама с восхищением говорила: «Какие глубокообразованные были люди, какие интеллигентные!».

Это были ссыльные из Москвы, Ленинграда и других городов Союза. Это был цвет нации, который оставил, как теперь признаются ярцевцы, глубокий благодатный след в их юных душах. Помню рассказы мамы о трудной юности, о том, как она, пятнадцатилетняя девчонка, с одиннадцатилетним братом плавила бревна на дрова через Енисей, выкатывала на берег, пилила, складывала, а зимой на лошади вывозила к дому, как в шестнадцать лет работала в летние каникулы на засольне, а в семнадцать лет начался ее настоящий трудовой стаж.

Десятый класс для мамы был особенно напряженным. Бабушке трудно было на свою скромную зарплату почтовой служащей прокормить троих подросших детей, и мама параллельно с учебой стала работать в школе старшей пионервожатой. В этом же году при Ярцевской школе были организованы кустовые педагогические курсы, которые мама успешно закончила. Так что в 1944 году она получила аттестат о среднем образовании и документ, дающий ей право работать учителем начальных классов. И у нее уже был год педагогической деятельности. Диплом о педагогическом образовании она получила в 1951 году, экстерном закончив Енисейское педагогическое училище (к этому времени у нее была я, уже четырехлетняя дочка). Мама с нескрываемой гордостью рассказывала о своем первом уроке и об отзыве, который она услышала от одного из членов комиссии: «Это будет вторая Атавина!» (в Ярцевской школе работала учительница Атавина - мастер высшего класса). Так оно и случилось. Работая в сельских школах, мама вела не только начальные классы, но и литературу, русский язык и даже химию. А после занятий - драмкружок, с детьми и со взрослыми. Почему-то репетиции всегда проходили у нас дома.

Я сама училась у мамы и помню, что мы обычно слышали только один звонок - на урок нашей Ии Николаевны. Звонка с урока не слышали, так как были всецело захвачены работой, которой нас загружала, увлекала мама.

В Амурской области в 1964 году маме было присвоено звание «Отличник народного просвещения». Здесь впервые на маму посмотрели не как на жену «врага народа», а как на талантливого учителя. В Новоенисейске мне посчастливилось работать с мамой в одной школе. Для меня она была и осталась недосягаемым образцом педагогического мастерства. Это же я слышала и от своих и ее коллег.

И еще один штрих. Как-то мама давала открытый урок. Естественно, за этим следует его анализ. И вот один из коллег, присутствующих на уроке, тоже большой мастер своего дела, говорит: «Будь моя воля, я бы присвоил ей звание отличника». Мама скромно промолчала, а ее подруга негромко сказала: «А она это звание уже имеет». С 1976 года мама была на пенсии. Все внимание, любовь, заботу отдавала своим мальчикам - внукам. Но по-прежнему к ней шли за советами родители детей, которых она учила, сами ученики, давно ставшие родителями. В последний раз они пришли к ней 23 февраля 2003 года... Пришли, чтобы проститься навсегда.

Немного о судьбе маминых братьев. Я специально съездила в Енисейск, чтобы записать их воспоминания. Витольд Николаевич Соколов пошел в Ярцевскую школу в 1937 году. Сидел за одной партой с Борисом Граковым, которого весь край знает. Первой его учительницей была Антонина Михайловна Гребенщикова. А любимой - Эмма Ивановна Шилер, очень строгая, но одновременно справедливая и сердечная, как сказал он. Она большое влияние оказала на юного Витольда, и он старался «быть по жизни таким же». Конечно, как все мальчишки, Витольд каждое лето работал в колхозе, помогал на почтовой конюшне и присматривался к работе связистов. Закончив семь классов, пошел работать в связь и до сих пор благодарен начальнику районного отделения связи Ивану Георгиевичу Заболотскому: «Он проявлял отеческую заботу обо мне и научил меня работать по-настоящему». Сначала дядя Витя был электромонтером, потом электромехаником радиоузла. Отслужив три года в армии, вернулся в свой коллектив. И считает, что наша семья стала неотъемлемой частью семьи ярцевских связистов. Помогали им жить и другие односельчане. Еще в 1941 году дядя Витя потерял продуктовые карточки всей семьи на целый месяц. И он считает: «Мы выжили только благодаря добрым людям села. Особенно помогли супруги Бастриковы. Они были агрономами и работали на опытной станции, мама дружила с ними, и мы, дети, часто бывали у них в гостях. Из гостей возвращались сытыми, неся с собой хлеб и молоко оставшимся дома».

В 1955 году дядя женился на приехавшей в Ярцево Зинаиде Яковлевне Маркеловой, молодом специалисте по зубопротезированию.

Коллектив конторы связи провожает Витольда Соколова на службу в армию.
Слева направо верхний ряд: Зиновий Иванович Шеломенцев, Агния Ильинична
 Коновалова, Анна Смирнова,..., Зинаида Соколова, Витольд Николаевич Соколов,
Мария Соколова... 2-й ряд: Ксения Федоровна Раменская, Кирилл Михайлович
 Новиков, Прасковья Тимофеевна Соколова. 1-й ряд: вторая слева Лидия
 Константиновна Шадрина, четвертая слева Екатерина Поликарповна Коновалова,
 Зоя Вишнякова. 1949 год

«Стоп! - сказала мне тетя Зина. - Эту историю любви я расскажу сама».

И она поведала: «В 1953 году я закончила медучилище в Омске, вместе с двумя подругами ехала по распределению в Красноярский крайздрав. В вагоне поезда познакомилась с супругами из Норильска. И Анфиса Евдокимовна Коновалова посоветовала мне: «Будет в Ярцеве вакансия - не ищи лучшего». И так стала мне рассказывать о своем родном селе, что я, еще не увидев его, захотела там работать. Действительно, место зубопротезиста в Ярцеве среди прочих сел было, и я попросилась туда. Дали мне билет на пароход - четвертым классом, то есть на палубу. А ехать трое суток... Встречаю на пароходе эту же чету из Норильска! У них место в каюте. Отплыли. Я сижу на палубе. Любуюсь Енисеем. Радуюсь своей самостоятельности. И вдруг подходит ко мне мужчина и говорит «Я сегодня играю на тебя. Выиграю - будешь жить, проиграю...». И отошел. Заплакала я и пошла в каюту к моим знакомым. Рассказала об угрозе попутчика, одного из выпущенных из тюрьмы по случаю амнистии, как оказалось... И норильчанин (к сожалению, я не запомнила его имени) тут же говорит: «Оставайся здесь, а я поеду на твоем месте». Трое суток я сидела в каюте, а мой спаситель - на палубе. Как только пароход причалил к дебаркадеру в Ярцеве, я пулей вылетела на берег со своим маленьким фанерным чемоданчиком. И тут же слышу откуда-то сверху. «Ребята, смотрите, кто к нам в красном платье приехал!». Подняла голову, а это рыжий парень в когтях электромонтера сидит на телеграфном столбе. Мне стало жутко: и тут меня фазу в моем красном платье заметили! Куда деваться? Я снова бросилась к своим спасителям, благо, они решили остановиться на несколько дней у родителей Анфисы Евдокимовны. Успокоили они меня, привели домой. И вот от порога этой доброй семьи я и пошла уже спокойно по Ярцево. А рыжий кудрявый парень через два года стал моим мужем.

Ярцевчане встретились в 1963 году в Маклакове в квартире Витольда
 Николаевича Соколова. Слева верхний ряд: Павел Алексеевич Шадрин,
Игорь Николаевич Соколов, Витольд Николаевич Соколов.
Сидят слева: Елизавета Шадрина, работник отдела культуры, с сыном Витольда
Николаевича, Сережей, Дарья Павловна, теща Витольда Николаевича, его дочь
Люба и жена Зинаида Яковлевна, Антонина Ивановна Соколова с сыном Валерой

Добавлю сразу, что стать специалистом в больнице мне помогли коллеги - Перфирий Полозов, Тамара Кулакова. Но особенно я благодарна хирургу Михаилу Васильевичу Румянцеву, прекрасному специалисту и не менее прекрасному человеку. Повезло мне и с моей новой родней. На всю жизнь мне стала старшей сестрой Ия Соколова (Комогорцева), сестра моего Вити. И помогала она нам материально, и учила меня премудростям семейной жизни, была лучшим другом до самой ее кончины. Людей такой уникальной доброты я больше не встречала...».

Приятно мне было слышать от тети такие сердечные слова о моей маме. И история ее приезда в Ярцево, не правда ли, интересна? А теперь еще несколько слов дяди Витольда:

«В 1957 году я с семьей переехал в Маклаково, а затем в Енисейск. Закончил вечернюю школу, Новосибирский техникум связи, работал главным инженером-связистом Енисейского района. Именно работа в этой должности помогла мне отблагодарить родное село: в 1978 году была построена Ярцевская АТС. Непосредственное и самое активное участие в ее строительстве принимал Николай Евгеньевич Якубовский, он и сейчас живет в родном Ярцеве. Сейчас мы с женой на пенсии. Вырастили дочь Любу и сына Сергея. Помогаем растить шестерых внучат. Ярцево по-прежнему любим».

И в продолжение семейных воспоминаний Соколовых - рассказ моего второго дяди, Игоря Николаевича:

«С 1947 года по 1950-й я не жил зимой дома, уезжал к сестре Ие в Луговатку, где она тогда Жила с мужем и дочкой. Мне, подростку, растущему без отца, была нужна крепкая мужская рука, и вот этой рукой стал муж сестры - Константин Васильевич, бывший фронтовик. До сих пор благодарен ему за то, что помог встать на ноги, окрепнуть. А летом я жил дома, работал в колхозе, помогал заготавливать сено для почтовых лошадей. В семнадцать лет тоже стал почтовым работником, машинистом отделения радиоузла, окончив при Ярцевском рыбозаводе курсы. Летом развозил почту на моторной лодке - от Колмогорова до Ворогова по Енисею и до фактории по Сыму. Зимой почту мы возили на лошадях и оленях. Потом я вместе с Иваном Иннокентьевичем Рычковым, мужем Лизы Городновой, работавшей в райкоме партии, вел телефонно-телеграфную линию, оборудовал телефонную станцию. Одновременно я был секретарем первичной комсомольской организации связистов, а в 1956 году мне предложили перейти на работу в райком комсомола в качестве инструктора (первым секретарем был А. С. Агеев). И снова я много ездил по району... Через год Ярцево перестало быть районным центром, но я еще больше года работал Здесь зональным инструктором Енисейского райкома комсомола. Кстати, я уже четыре года к тому времени был женат на Антонине Ивановне Бахаревой. Пока мы продолжали жить в селе, я по поручению Енисейского райкома партии организовал местное радиовещание, был корреспондентом и диктором, а редактором - учитель литературы Дина Александровна Лукьянова (сейчас она живет в Лесосибирске). Работой я был загружен по горло, и растить детей, Валерия и Ирину, нам помогала мама. Отзывчивы на помощь были и односельчане. Помню, в войну голод ощущался даже в селах, а не только в городах. И люди, в том числе и мама, делились с нуждающимися последним... Маму, я это видел сам, очень уважали в коллективе. А по рассказам старших, знаю, что она в юности занималась ликвидацией неграмотности и любила играть в драмкружке Ярцевского клуба. Как у нее хватало времени и сил?

Так возили почту в 1953 году.
Слева: А. И. Бахарева, Н. Е. Якубовский, И. П. Бобков.
Село Ярцево

Мама стала родоначальницей династии связистов. Старший брат Витольд - связист. Мой сын Валерий не без влияния любимой бабушки стал связистом, окончив Ташкентский институт связи. Часто бывает по роду службы на своей родине - в Ярцеве и всякий раз счастлив, если удается сделать полезное для села». Вот такое длинное получилось у Верочки повествование о селе и нашей семье в нем.

Теперь я, Константин, снова продолжаю свои записки. Как видите, живу уже почти два года без моей незабвенной Ии, но она со мной, пока жива моя душа. Со мной внуки и правнуки, заботливая дочь, я еще недавно писал воспоминания - в прозе и стихах, одно из которых называется «Как цепко память детства вобрала...». Действительно, что было в детстве и юности, всеми помнится хорошо. Вот и я, вспоминая наше бытие в деревушке Никулино, ставшей для нас второй родиной, часто думаю о людях, цену которым узнал здесь. Первыми стахановцами на лесоповале лучковыми пилами были Яков Радченко, Петр Комогорцев, Евгений Фицнер. И одному из них, моему брату, Петру Комогорцеву, даже дали путевку на курорт «Озеро Шира» в 1936 году. Знающим лоцманом по доставке плотов (маток) самосплавом до Игарки стал Виктор Гаврилович Золотуев. Первым из «спецов» Никулина награжден орденом Ленина Алипий Пантелеймонович Комогорцев, мой двоюродный брат, - за ударный труд на лесозаготовках и сплаве его в Игарку. Алипий Пантелеймонович, которому уже девяносто лет, Живет на правом берегу в Красноярске...

Все они достойны упоминания в книге. И я хотел бы увидеть в ней свои записки... В 1996 году мы, никулинцы, создали брошюру-альбом и видеофильм о своей второй малой родине. А теперь должна родиться большая книга о времени и о нас, которая, я как историк думаю, станет учебником краеведения для всех девчонок и мальчишек Ярцева и всего Енисейского района, книга о том, как жили, любили родителей, друг друга и жизнь мы, дети «ярцевского куста».

Константин Комогорцев. Лесосибирск. 2004

В оглавление