Мой респондент Кузнецова Эльвира Константиновна 1955 года рождения сама не может помнить события депортации немцев Поволжья, но ей об этом рассказывали родственники. Преимущественно по линии её матери, Самарианы Ивановны Дамер 1937 года рождения, Бабушка (Дамер Мария Яковлевна примерно 1905 года рождения) и дедушка (Дамер Иван Петрович примерно ровесник бабушки). К слову, отец почти не делился воспоминаниями о тех временах, но известно, что сам он- Гиствайн. Его старший брат Александр Августович Гиствайн, ныне проживающий в Матвеевке и уже известный нам по этой экспедиции. У деда был братья Андрей и Петр, по поводу наличия у бабушки респондента братьев или сестёр ничего не было сказано, но у матери были сёстры: Амилия, Клара и Ирма.
Эльвира Константиновна делится, что до депортации жили в Саратовской области в селе Кельха
Дед работал трактористом, был бригадиром. Также изготавливал колбасы в колбасном цеху.
Имели хорошее хозяйство, двухэтажный кирпичный дом, дети были хорошо одеты. Из тогдашних традиций сохранилась, в основном кухня (немецкие галушки, колбаса, лепёшки) и рождество. Бабушка всю свою жизнь была набожна. Была Лютеранкой и посещала Лютеранскую церковь, имеющуюся в том селе.
О том как село Кельха встретило новость о депортации моему респонденту известно мало. Знает только что в то время на всю деревню стоял страшный рёв, ведь людям дали всего 24 часа на сборы, а по их завершению как заключённых посадили в товарные поезда, на которых и добирались до Сибири. В товарниках, на окнах стояли решетки. Смертность была высока, с трупами особо не церемонились, просто выкидывали прямо по дороге. Так ехали до Енисея, чтобы потом пересесть на паром и по реке добраться до Галанино на распределение.
При распределении семья Дамеров попала в деревню Мынгалы. Сразу выдали старенький домик, но не всем. Дамеру Пертру Петровичу, например, пришлось жить в землянке с четырьмя детьми.
Местные переселенцев принимали по разному, но это не мешало им работать на равных правах (они валили лес) и даже дослуживаться до бригадиров, как, например, дед респондента. От работы из депортированных никто не отказывался.
Позже некоторые родственники были отправлены в трудармию на Урал. Говорить о ней не любили, как Иван Петрович, например, но его брат Петр вспоминал, что в работали там на вынос и кормили при этом плохо.
О системе надзора за депортированными Эльвире Константиновне известно совсем немного. Знает только, что приходилось отмечаться и что не порицали за сохранение немецких традиций или незнание русского языка, к этому относились с пониманием. Многие в семье, поначалу, вовсе не знали русского, но позже понемногу научились говорить, хоть и с сильны акцентом. Возможно, это создавало некоторые проблемы в общении с местными. Не все сразу приняли переселенцев, хоть со временем и притёрлись к друг другу.
Из одежды семье были например юбки «в татьянку», жакетки. Одежду шили сами, даже с машинкой. Если что могли помочь и местные. Косметику почти не использовали. В качестве современной плойки, например, использовали гвоздики. Из разогревали на печке и наматывали на них пряди волос.
В школу того времени ходила Самарианы Ивановны Дамер и закончила там 3 класса, но к тому времени, когда мой респондент пошел в школу изменилось не многое. В школу бывало ходили по очереди, если не хватало чего то из школьных принадлежностей или одежды. Так же, из-за отсутствия тёплой одежды были проблемы с посещением школы зимой. Учительница начальных классов была одна на всю деревню и вела занятия одновременно у нескольких классов. Вспоминая свою учительницу, Эльвира Константиновна отмечает, что дети очень уважали её, она была очень вежливой, считали её идеальной, брали с неё пример.
Сами дети проводили свободное время играя в игры и напевая песни. Респондента в школе обзывали «немкой»
Про снятие со спецпоселения ничего не говорили. Когда их реабилитировали семья подавала в суд, с целью получить денежную компенсацию, что увенчалось успехом. На роди ехать не стали, так как по рассказам знакомых, там уже строили новую деревню и все дома были заняты. От немецкой республики ничего не осталось.
Сама Кузнецова Эльвира Константиновна чувствует себя немкой. Гордится и везде отмечает свою национальность, хоть и признаётся что языка не знает. Как «немецкие» черты в себе отмечает пунктуальность и обязательность.
Некоторые родственники со временем переехали в Ггерманию, но связь с ними респондент не держит и что то по их поводу сказать не может.
Кузнецова Э.К. с внучками
(АБ -примечания Алексея Бабия, Красноярское общество "Мемориал") Десятая экспедиция Красноярского "Мемориала" и ЕПК, Вороковка-Казачинское-Рождественское 2014 г.