Мария Дмитриевна СЕМЕНЮК (р. 1926) родилась в
украинской крестьянской семье в с. ГОЛЫШЕВ
(ГОЛИШIВ), рядом с г. ЛУЦК. В 40-х гг. между селом и
Луцком было расстояние 3 км. В селе в это время
насчитывалось около 200 дворов. Кроме того, вокруг
села стояло несколько хуторов - польских, чешских
и немецких. Само же село было чисто украинское.
Летом 1940 г., ночью, из села угнали на ссылку 4 крестьянских семьи. Среди них были Федор ХОМЯК (ХОМ'ЯК, р. около 1913) и его сестра Мария ХОМЯК (р. около 1921) с матерью, а также три незамужние сестры, которые жили без родителей: Анастасия СЕМЕНЮК (р. около 1915), Матруна СЕМЕНЮК (р. около 1917) и Ольга СЕМЕНЮК (р. около 1922).
Все, кого тогда угнали из с. ГОЛЫШЕВ, попали на ссылку в куда-то в ТЮМЕНСКУЮ обл., "на рыбную ловлю". В 1947 г. Анастасия и Ольга СЕМЕНЮК вернулись в село. Их сестра в Сибири вышла замуж и на родину не вернулась. А Мария ХОМЯК погибла в ссылке - утонула в реке. Умерла в ссылке и её мать.
Других депортаций или арестов в 1940-1941 гг. в самом с. ГОЛЫШЕВ не было, а что делается на хуторах, в селе не очень знали.
При нацистской оккупации как-то вышло, что село не пострадало ни от вывоза в Германию, ни от арестов, ни от карателей. В городе в 1942-1943 г. нацисты устраивали облавы, и захваченных людей угоняли в Германию. Это же происходило во многих ближних сёлах, но ГОЛЫШЕВ не затронуло. В 1943 году, когда на Волыни уже действовали отряды УПА, нацисты посылали против них карателей, жгли сёла, которые помогали украинской армии. Такие пожары бывали и в окрестностях Луцка.
В ГОЛЫШЕВЕ отряды УПА не появлялись ни разу, хотя о них ходило много рассказов. Польскую армию (АК) там тоже не видели и даже о ней не слышали.
В августе 1943 г. нацисты совершили в ЛУЦКЕ массовое истребление евреев. Вероятно, это шла ликвидация Луцкого гетто. Мария Дмитриевна работала в поле и сама видела, как евреев везли на грузовиках из города. Потом доносились звуки выстрелов. Всё это было днём.
Говорили, что евреев везли в небольшой (около 10 гект.) лесок, на запад от ЛУЦКА, который назывался ПРИЧИЩИНА. Этого леска теперь нет: на его месте построили сахарный завод. В леске нацисты заставляли евреев копать рвы и потом расстреливали.
В марте 1944 года, как только пришла советская армия, в селе устроили облаву на мужчин призывного возраста и всех, кого поймали, забрали в армию. Вскоре в селе начались первые аресты. За 2 года, до апреля 1946 года, в селе арестовали примерно 10 человек, но Мария Дмитриевна никого из них близко не знала. Депортаций из села в этот период не было, они начались позже.
Сама она поступила стрелочницей на железную дорогу и работала на пригородной станции Гнидава (Гнiдава), рядом с с. ГОЛЫШЕВ. Начальника станции прислали из Архангельской обл. Это был пожилой железнодорожник. Он хорошо относился к своим рабочим и волновался за них, когда им приходилось работать по ночам.
В 1945-1946 гг. НКВД посылало в сёла шайки провокаторов. Они ходили по ночам и ломились в крестьянские хаты под видом УПА. Если им не открывали - лезли в окна или даже выбивали двери. Кто такие - не отвечали: "Свои!" - и всё. Угрожали автоматами, требовали хлеб, сало и т.п.
Так однажды вломились к Семенюкам. Делать было нечего, и пришлось им что-то отдать, а наутро отца забрали и увезли в Луцкую тюрьму. Правда, через неделю отпустили.
А в ночь на 2.04.46 г. в хату забарабанили 4 или 5 людей в штатском. Отец открыл: "Кого надо?" - "Семенюк Марию!".
Мария Дмитриевна встала, они ей: "Собирайтесь!" Тут отец с матерью подняли крик: "Не отпустим! Вы кто такие?" Тогда один, должно быть, главный, показал удостоверение.
Марию Дмитриевну увезли на подводе в ЛУЦК, прямо во внутреннюю тюрьму МГБ, и втолкнули в полуподвальную камеру. В камере было темно, на полу вплотную одна к другой спали узницы. Мария Дмитриевна попыталась сделать шаг, запнулась и на что-то села. Оказалось - на парашу.
Когда рассвело (под потолком камеры было маленькое оконце с "намордником"), она увидела, что люди спят на полу головами к стенам, а ногами упираются друг в друга, так, что ступить совершенно некуда. Никаких нар в камере не было. В камере находилось примерно 20 женщин со всей ВОЛЫНСКОЙ области, в том числе с Полесья, но все украинки и все с 54-й.
Раз в день из камеры выводили на 20 минут на прогулку. В обед давали баланду из нечищеной картошки. На допросы гоняли по ночам, а днём спать не давали.
Когда Марию Дмитриевну первый раз погнали на допрос, её привели к какому-то начальнику. После первого раза стали её гонять каждую ночь к следователю. Украинского языка он, конечно, не знал, "допрашивал" по-русски.
"Знаешь такого-то?" - "Нет..." - "Врёшь!" - и бьёт куда попало резиновой дубинкой. И так всю ночь подряд, и следующую так же. Что он там написал в протоколе, Мария Дмитриевна не читала, да и не могла бы по-русски прочесть.
Она просидела во внутренней тюрьме 3 недели, а 23.04.46 г. её и ещё примерно 15 девушек (она никого из них не знает) под конвоем повели пешком из тюрьмы на "суд". "Военный трибунал войск МВД Волынской области" выписал ей 10 лет и 5 поражения по ст. 20-54-1а.
После "суда" всех отправили в ЛУЦКУЮ тюрьму. Там Мария Дмитриевна просидела до этапа полтора месяца. Сидели с ней примерно 15 девушек, все украинки со ст. 54. Камера побольше, чем во внутренней тюрьме, но тоже без нар. Спали на цементном полу, подстелив под себя, что у кого было. Каждый день из камеры выводили на прогулку в маленький дворик между кирпичными стенами.
В начале июня 1946 г. отправили на этап. На вокзал везли на машинах. Узниц погрузили в товарные вагоны с 2-этажными нарами (места на нарах всем хватило) и через неделю привезли на станцию ЯСИНОВАТАЯ, СТАЛИНСКОЙ (ныне ДОНЕЦКОЙ) области. По дороге состав несколько часов стоял в Харькове.
В ЯСИНОВАТОЙ оказалось, что состав вёз не только женщин, но и мужчин (в основном молодых), и что по дороге его "догрузили" этапом из РОВЕНСКОЙ тюрьмы. Со станции всех погнали пешком за несколько километров, где стояли рядом две пустые зоны. В одну отправили женщин, в другую мужчин.
Эти зоны остались после военнопленных, но не немцев и не румын. Говорили, что там были французы (?). В женской зоне стояло не менее 10 очень длинных деревянных бараков с двумя входами на концах и сквозным проходом из конца в конец. По обе стороны прохода, торцом к стене, стояли двухэтажные вагонки. В каждом бараке было не меньше 100 человек. Бытовиков и, тем более, воров не было - одна 54 статья.
Рядом с жилыми зонами находилась рабочая зона. Туда гоняли всех, и из мужской зоны, и из женской, строить 2-этажные шлакоблочные жилые дома. Никого из своей бригады Мария Дмитриевна не запомнила, потому что уже в сентябре 1946 г. обе зоны опять погнали на станцию, погрузили в один состав и отправили в ТАЙШЕТ. Из ТАЙШЕТА женщин сразу отправили по трассе в сторону Братска, на уборку овощей в "11-й совхоз". Там в зоне вместо бараков стояли палатки с нарами из хвороста. В них же и перезимовали. Посреди каждой палатки топилась печка, а чуть дальше от печки за ночь замерзала вода. Кормили в этой сельхоззоне больше турнепсом и брюквой.
На следующую весну, в апреле 1947 года, в зоне появилась медкомиссия - стала делить на "категории" по состоянию здоровья, от 1-й до 4-й. Затем первые две категории погнали на станцию, погрузили и довезли до р. ЧУНА. Мост через неё уже был построен, но железной дороги дальше не было.
В зоне перед Чуной, где раньше сидели японские пленные, был сформирован этап примерно из 300 женщин (много литовок, эстонок, украинок, были русские и даже китаянки) и погнали по мосту через Чуну и дальше, по просеке, которую прорубили пленные японцы.
Снег лежал где по колено, а где по пояс. Поначалу в деньпроходили до 30 км, потом уже по 10-15. Конвой шёл тоже пешком и так же барахтался в снегу.
По дороге попадались пустые зоны, оставшиеся после японцев. Туда с самолётов сбрасывали продовольствие. Там же ночевали. На 288-м километре от Тайшета, где тоже стояла пустая "японская" зона, путь закончился. Здесь, на 9 л/п, женщин "заселили" в зону и сразу отправили валить лес и строить дорогу-лежнёвку. Позднее, осенью 1947 г., на 9 л/п пригнали много "указниц" (со сроками по указу от 4.06.47 г.).
По утрам в зоне давали черпак баланды (одна вода), а рабочую пайку - 700 гр. мокрого хлеба - выдавали вечером, на весь следующий день (чтобы утром не задерживать развод). В день давали ещё по ложечке сахара.
Санчастью в зоне заведовал вольный врач.
В 1948 году бытовиков убрали, а остальным повесили номера. У Марии Дмитриевны был номер К-630.
Летом 1949 года, когда железную дорогу уже дотянули до БРАТСКА, 3 или 4 вагона узниц отправили с 9 л/п за Ангару, в ЗАЯРСК, на каменный карьер. Там добывали красный камень. Норма - два куба в день - для женщин была непосильна. Через два месяца их отправили обратно на трассу Тайшет-Братск, но уже на другое место.
В конце 1949 года Мария Дмитриевна попала на этап - сначала в ТАЙШЕТ, а оттуда женщин повезли на границу с Монголией и выгрузили на большой пересылке на пограничной станции НАУШКИ. Здесь отобрали около 100 женщин и повезли на 2 или 3 бортовых машинах на юг. Везли несколько часов и высадили в голой степи, где в снег была воткнута жердь: "Будете тут строить лагерь". Сюда же привезли походную кухню и грузовик соломы.