Сообщение Оксаны Николаевны Мельник
Родилась в селе Бережница Каусского района Станиславской (ныне Ивано-Франковской) области в 1921 году. (Западная Украина).
При Польше училась в педучилище.
В Польше были угнетенными. В 7 классе выгнали из школы за то, что на дне рождения Мостицкого ( какой-то праздник в Польше) она и еще трое вышли на трибуну и запели по украински: "Мову рИдну, слову рИдну, кто нас забувае". Их было 7 детей, заперли, спрашивали :"Кто вас научил?" Держали без еды, намажут козерка (бутерброд): кто научил? Мать пришла:"Что детей держите голодными?". Мать судили, 100 злотых штрафа и 10 суток ареста. Она подала апелляцию и ее уволили.
Старший брат О.Н., Ярослав, 1911 г.р., изучал китайский язык самоучкой, греческий, латынь. Поступил в Украинскую гимназию, 7 лет учился. Учительствовал уже при советской власти, в своем селе. Женился на Тане, дочери почтмейстера. Потом, при Бандере, у него была кличка "Роберт", во время разгрома Бандеры он застрелил свою семью и себя, труп потом возили в Ивано-Франковск. Одна его дочка жива.
1939 - вошли советские войска. О.Н. была им рада, можно было разговаривать по-украински (в Польше на это смотрели косо). Влюбилась в комсомольца, Маценко Григория Кирилловича, из-за него собиралась вступить в комсомол. В 1940 часть уехала, расписаться не удалось. К тому же у нее отец дьякон, а он политрук.
Мать и сестру отправили в ссылку в 1941 г., в Солонцы. Сестра сбегала. Когда их забирали, все было выброшено на пол: фотографии и т.д. Бабушка кричала: "Меня заберите, их не берите". Офицер НКВД пнул ее. Мать О.Н.: "Мамо, перед кем унижаетесь! Встаньте!". Младший брат О.Н., Василь, умер в Солонцах. Поехали, в чем были. О.Н. замотала деньги с камушком в платочек и бросила, а плед не сумела передать. Их привезли в Красноярск , в пересылку на правом берегу, и долго держали на барже, должны были отправить в Казачинское. Сосед, Загаевич, умер, и его бросили в Енисей.
В парке Ивано-Франковска место захоронения, на территории центральной тюрьмы "Зосина воля".
Немцы пришли, и дружба с политруком О.Н. аукнулась. Ей передали, что ее хотят арестовать, а она и до того боялась. В ноябре убежала в Перемышль, а там села на первый эшелон на запад. Почему на запад? На востоке все было ясно. Приехала в г.Казусляйтер, пошла в арбайсанд (бюро по трудоустройству), попала к бауэру. О.Н. хорошо знала немецкий язык. У бауэра жилось не очень плохо: он смотрел только на то, как человек работает, а не на национальность. Ели все вместе, за одним столом. Вот сын бауэра, пришедший инвалидом из-под Ленинграда, посматривал на О.Н. со злобой. Хозяйка выгнала после того, как О.Н. стащила в какой-то конторе клайдекарты (карточки на одежду). О.Н. судили, дали 6 месяцев, отправили отсиживать в Абсбург (Пруссия), а потом в Ротинфельд, в концлагерь. Немцы судили строго и своих, в том числе партийных, за нарушение талонной системы.
В Минхене, на пересылке, О.Н. встретила женщину, которая сидела с 33 года. Она стонала в углу и говорила, что Германия войну давно проиграла.
Гигиена в тюрьме была идеальная.
О.Н., очень непоседливая, стащила там карандаш и накрасила губы, за что была наказана.
Французы в тюрьме получали посылки от "Красного креста". Мычали "Интернационал", подбадривая.
В тюрьме была фрау Ребер, на дочь которой, фройлен Соню, О.Н. очень походила. Они с Ребер освободились вместе и поехали к ней. У отца Ребер каждый вечер собирались старики. Он был против фашистов.
В 1943 году О.Н. добирается до бауэра. Но по дороге наткнулась на русский лагерь (не концлагерь, а рабочий: там режим был куда слабее), и слышит оттуда украинские песни. Назвалась немкой, зашла. Там были семьи Лисаченко, Завгородько, и другие, которых увозили в Германию. Сели, стали петь украинские песни. Немцы открыли окна, слушали. Немцы: "Откуда язык знаешь? Нам переводчик нужен". И О.Н. осталась в лагере. Познакомилась там с Петро, с Винницы, 1924 г.р., Любкиным будущим отцом.
Был конфликт в лагере: комендант был рабочих плеткой, кормежка была неважной: коровьи головы и жир с кишок. Написали жалобу, приезжала комиссия, в лагерь завезли молоко, печенье. Эшман: "У них есть родина, они не виноваты, что стали рабами."
Подошли союзники: бомбежки, и лагерь эвакуировали в марте. А в мае родилась Люба. О.Н. к тому времени оказалась в Гомбурге. Попала в зону союзников. Ей предлагали уехать во Францию, она отказалась. Немножко подкормились (давали американский паек, шоколад, галеты) и поехала к Эльбе. Встретились советские машины, довезли. НКВД фильтрует репатриантов, О.Н. повезло, и она была выпущена и своим ходом добиралась до дома. Проходила через Польшу, предлагали в Польше остаться. Но она - домой.
А там уже шла настоящая война. Бандеровцы, НКВД. Когда Петро приехал из армии, бандеровцы запретили ему выходить из села. Приехала сестра Петра Лена (в Винницкой обл. Было очень голодно). Бандеровцы дали ей муки и т.д., но долго не разрешали Петро провожать ее до станции, следили за ним.
Жестокость Бандеры и Сталина. Люди тени своей боялись.
В селе была облава, брали "бандеровцев". О.Н. была изнасилована энкаведешником (он приставил ей пистолет к голове, так и насиловал). Была библиотека, ее в 46 году сожгли вместе с хатой. Комсомольцы постреляли всех уток, изнасиловали бабушку О.Н. (ей было 60-70 лет).
Выборы 1945 года: Содом и Гоморра. Бандеровцы: кто на выборы пойдет, будет повешен. Советы прислали воинскую часть, заставили голосовать (крики детей, плач и т.д.). Пихали, пинали, гнали на выборный пункт. Люди решили: все равно помирать, так хоть позже. Но бандеровцы видели, что их вели силком, и не тронули.
1947
Арест. Забрали, как была, с дочерью (Любой, Любовь Петровной, сейчас живет в Солонцах). Потом муж взял дочку, пришел надзиратель и забрал. "Мамо, ляльку" - плакала дочь, и не отпускала пальчиками шею. О.Н. не писала мужу, а следователю сказала, что он человек случайный, нагуляла с ним ребенка, да и все. При этом она любила Петра, но сказала так, чтоб его не подводить. Помогло. Следователь Субботский был человек, а остальные - сволочи. О.Н. пропускали через "конвейер".
Тюрьма Ивано-Франковска. Влезла на парашу, смотрит во двор, увидела отца: "Тату, тату!". За это О.Н. в карцер. А во Львове, в пересылке, встретились. На пересылке места нет - только на корточках постоять. Руки сзади, в наручниках и растянуты (больно).
На этап шла с отцом. У отца астма.
в 30-40-х годах много интеллигентов бежало из Западной Украины в Германию.
Сестры Степана Бандеры, Марта и Оксана, были сосланы в Красноярский край (сначала в Казачинский район, потом в Сухобузимо: Подсопочная,10). Еще сестра, Володимира Давидюк, сидела в Карлаге. Олесь убит немцами, Василий погиб в Освенциме. Богдан пропал без вести, он был послан от ОУН на восток Украины.
Степан Бандера ,1911 г.р. По образованию химик (Львовский университет, Рим). Программа: советы без коммунистов и колхозов. Сам Степан при Польше 3 раза арестовывался. Посадили в 36 поляки, освободили немцы в 39 в Кракове (меж ним и Мельником была ссора: Мельник был за Гитлера и за богатых); с батальоном у немцев дошел до Киева, и его посадили уже немцы. освободили американцы.
В Дрогобыче до войны у него распяли отца (НКВД). Отец был первым православным священником на Украине. "Наша Украина - там, где Киев!".
Мордовские лагеря. Потьма, 3 лагпункт. Швейные фабрики. Шили пальто для МПС, бушлаты, телогрейки, легкое платье и т.д. Смена была с 7 до 7, дневная и ночная. Работать было тяжело, иногда сил не было в столовую идти.
Выгнали из вагона - на корточки.
В Потьме было 14 лагпунктов. В 7 лагпункте был отец. Могла его видеть иногда, получала записки. Давидюк, зять Бандеры, сидел там же, в нем осталось 40 кг веса. Сестру О.Н. мобилизовали в трудармию (Воркута и т.д.), на там пробыла всю войну. Потом приехала к матери в Сибирь.
В Потьме были ЧСИР еще с 37 года. "Новеньким" не дали с ними общаться. Их постепенно увозили. У них не было формы, а им уже дали форму. Мария Алексеевна, москвичка, освободилась в 1947, приехала в Москву, дочь сказала, что знать ее не хочет. М.А. вернули в Потьму, но "вольной" - жила вне зоны.
Привезли этап с Литвы, Латвии, Эстонии и Львова.
"Вы не заключенные, а временно изолированные".
В мордовском лагере было красиво: клумбы и т.д. Это был показательный лагерь, и в нем сидело много иностранцев. Режим был слабее.
О.Н. отправили в Магадан за то, что "высовывалась": например, была хорошей мотористкой, выполняла норму на 210%. Ей сказали: враг работает хорошо, чтобы замаскировать себя.
В лагере старательно разрывали контакты: перемешивали, разбрасывали людей. Живешь в одном бараке - в другой нельзя. Особенно доставалось верующим: охранники разгоняли молитвы.
Торт перед пасхой: откладывали кусочки хлеба, сахар (меньше в пайку, остальное в барак). И вот торт: хлеб, посыпанный в шахматном порядке сахаром и кофе. И стояла одна молча у порога, и ей дали.
Репко Мария, учительница с чудесными косами. Тихо помешана, 1 сентября беспокоилась: в школу ведь надо... Обрили ей голову. Вообще в Мордовских лагерях была отдельная колония тихопомешанных.
Янина Шепюрска, Люба Кузнецова, Перепелица. Артистка Тарасова (доходяга, 6 лагпункт). Приглашали выступить - отказалась.
В бухту Ванино, а в сентябре - в Магадан. Японские бараки, тьма клопов. Когда бытовики поют "Мне вспомнился Ванинский порт, от качки тошнило ЗК", хочется им сказать, что они ее недостойны.
История в Магаданской тюрьме. О.Н. и еще несколько человек обвинили в том, что они собирались угнать пароход к американцам.
В бухте было тепло, а в Магадане - холодно. Ехали, варили суп из моржа, набирай черпачком сам. Всех "полоскало": морская болезнь.
Этап Д2. У О.Н. был номер Д2-333.
От порта до пересыльного пункта шли 4 километра, считай, голые. Заболели все, но не умерли.
Мужчины слабже - мерли чаще.
Жили в палатках, работали в каменном карьере. Мужчины строили автотрассу. О.Н. в самом Магадане была - на стройке.
"Надо сверх своей воли сказать - сынам своим не хочу, чтоб пропало. Где эти политики? Эти девчонки?"
Конвой издевался: "Ложись! Грязь не грязь...". Воду привезут в бочке, лимит: со стройки придешь - сначала ТАМ помоешь, а если уж осталось - лицо. На помойках искали трусы: а так ничего не было, ватные штаны, и все.
Отопляли сами. Корчевали пни для отопления. Конвой командовал: какой пень кому тащить.
Случай с охранником. Его любовница (или, верней, наложница) из ЗК подшивает ему штаны. О.Н.: "Галя, ты кому штаны подшиваешь! Собаководу!". (Сама О.Н. с конвоем не то, что не разговаривала, и смотреть на них не хотела). Галя сказала охраннику. Тот на корчевке: "Д2-333!
Остаться!" Избил ее: пинал, бил палкой по боку, прыгал на животе ("У меня ж вся утроба наружу была. Думала, мамой не буду!", но после - родила двух, слабых, недоношенных). Отбил почки. После этого и до сих пор у О.Н. пионефрит. Рита Заварзина, ленинградка, бросилась отнимать: "На, гад, стреляй в меня!". Женщины взяли О.Н. в середину, принесли в лагерь. Начальник лагеря, Бадалов, увидел О.Н. и слезы потекли. В санчасти долго лежала. Как раз была комиссия из Хабаровска, пошли по всем баракам. Молодой парнишка был, с плеткой в руках. "Д-333! Вызывала комиссию?". Собаковода все же арестовали.
Пиотровская Ирэна (внучка Троцкого). Родилась в Харбине и, как перешла границу после войны, тут же ее взяли. Не подчинялась властям и номер не хотела носить. ОСО, 7 лет по 58-й.
Суровецкая Ирена, уроженка г.Львова, в конце 40-х ей было 21-22 г.
Наседкина Лена. В вагоне все на букву М,Н (по алфавиту), вот и были рядом. Конвой отбирал себе - поинтересней. Жила в Киеве, мастер спорта. Эвакуирована из Киева в Ульяновск, и в 46 году арестована вместе с группой врачей, работавших в госпитале. Отец от нее отказался, у нее от этого был сердечный приступ. Несколько раз вызывали в Магадане, требовали, чтобы стала агентом. Не соглашалась, говорили: "Все равно в Магадане тебя угробим". Как-то ей дали новый бушлат и увели, наверное, в другой лагерь (Если на пересуд, то вернулась бы). Лена была примерно тех же лет, что и О.Н. Генерал-полковник Соколов, бывший командующий Кавказским военным округом, в лагере был совсем слепым.
Читать хотелось (была библиотека) и есть хотелось. В Польше знали Гейне, Гете, Шекспира, но Толстого не знали. В лагере прочла "Воскресение", "Анну Каренину". И русский язык учила в лагере. Пока читаешь - есть не хочется, только отложишь - хоть бы ложечку чего-нибудь. 10 лет - не знать ни картошки, ни молока, ни жиру, ни масла сливочного. Мучное - на праздник, шучевица (вроде гороха). А что ели: перловка, перловка-сечка, утром 700 гр хлеба выдавали (довескок приткнут палочкой). Собирали по помойкам. Подкармливали плотника из бригады.
Баня была раз в месяц. Ее старались избежать: до бани 4 км., а морозы 40-60 градусов.
У костра грелись - вплотную. Конвой тоже ближе к костру, И собаки. Плечом к плечу. Конвоиры ненавидели О.Н. за ее взгляд. Она не скрывала того, что за людей их не считает.
На воле нет такой дружбы. Человек в нормальной обстановке не может понять.
Расконвоировали, сняли номера (в 53 году, сразу после смерти Сталина). Желудок полный - можно и почитать. Дерзить хотелось. Уже не номер, а Мельник.
-Мельник! отбой был!
-Дочитаю!
-Отбой!
-Нет уж, страничку дочитаю!
Алдона (литовка) ослепла. О.Н. читала ей вслух Лермонтова, Пушкина. Заодно язык изучали.
Уже после того, как сняли номера, показывали фильм (журнал) о стройке в Магадане (как раз тот дом, который строила О.Н.). К своему удивлению, О.Н. не увидела там зеков, зато увидела подъемный кран. Какой подъемный кран? Мешками носили женщины, и было много жертв.
Когда сняли номера, остались темные пятна: телогрейка выгорела, а на месте номера - нет. Ставили на это место заплатки из выгоревшей ткани, чтоб ничто не напоминало о номерах. Номера были на лбу, на правом колене, на спине.
СССР 1-Ю5 513374 ГЕ
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
24 мая 1956
Справка н 005565
Выдана гражданке Мельник Оксане
Николаевне, год рождения 1922, национальность
украинка, уроженец с.Грибовка Станиславской
обл.Пречинского р-на в том, что она содержалась в
местах заключения МВД с 25 сентября 1947г. по 16 мая
1956 г., откуда освобождена за нецелесообразностью
содержания.
24.05 - Освобождение. Когда освобождались, занимали одежду, чтоб выйти. Сошлась с печником, Виктором. Не могла глазами наесться хлеба: набирала помногу.
Бутугычаг, где не хоронили, а сбрасывали со скалы. Там копали шурфы. О.Н. ездила туда, уже когда была вольной (посмотреть). Что там должно быть такое, чтобы удивить человека, отсидевшего 10 лет! Увидела там старика: шел за зоной, плакал. Отсидел 15 лет, не возвращается домой, ходит Тут, побирается. Сказал: это ваше будущее. Гаранин: тех, кто не выполнил норму, стреляет тут же, в колонне. Тех, кто перевыполнил - тоже.
Приехала из Магадана с двумя детьми. Поехали было на Украину, но там жить негде. Колхоз. Поехали обратно в Сибирь. Генка рискнул, попробовал уехать в 62 году в Тернополь. Ему говорят: возвращайтесь, где были. Прописки не дали.
О.Н. работала на кирзаводе в г.Красноярске, мыла полы в бане. Председатель месткома Богуславец Борис Янович: "Тебе место там, где ты была!". В 1976 вызывали в КГБ, по вопросу отмены приговора(?). Разговаривал Валентин Степанович Смирнов.
Сейчас.
"Оборвалась связь времен: я уже не могу быть такой бабушкой, какой была моя бабушка."
"Мои очи николы не побачуть Европы".
"У меня не было чистого смеха с тех пор".
В 1939 забрали отца, он был показательный суд в деревне. На суд пришла вся деревня, не дали судить. Судья выскочил в окно. Взяли все равно "втихую" ночью через несколько месяцев. Взяли всего 8 человек, самых умных, самых уважаемых.
Расстрелы в Бабьем яру были до войны.
Арест в 1945. Судила тройка в Ивано-Франковске, КТР, 54-10,11,8.
В Ивано-Франковской тюрьме за 2 месяца расстреляли 600 человек.
Ивано-Франковск -> Львовская пересылка -> Дрогобыч (пересылка) -> Красноярская пересылка -> Мариинск ->
Сидел в Мариинске (около Мариинска Новоивановка, 4 лагпункт). В 4 лагпункте было 3-4 тыс человек, в остальных меньше. Каждый день мерло 30-40 человек. Знает лагерь и места захоронения.
Если после тебя найдут картошку - штраф. Картошку хранили на поле, только ботвой прикрывали. Она замерзала, но людям ее все равно не давали.
В 48 пересадили начальство Мариинского лагеря.
В лагере была зона бытовиков-смертников (120 человек).
Из Мариинска отправляли в Норильск, и т.д.
Категории 1,2,3,4 по убыванию качества.
Колыма. Бутугычаг: шахты и урановые рудники. У В.С. легкие были пробиты, и он вылечился колымским воздухом (сухим).
Знакомый со Львова Иван Гой.
Побег: 26 человек в 51 или 52 году разоружили конвой, потом разоружили еще один лагерь, и ушли. Побег был из лагеря около Известкового, пытались добраться до Ягодной, где был аэродром. Бывший подполковник Тонконогов, летчик, участвовал. Были брошены войска, в боях погибло 300 солдат. Беглецов все же перебили.
Чукчам за каждого убитого з/к (или за его уши) давали 10 литров спирта, пачек 50 чаю, куль сахару и куль муки.
ОПРАШИВАЛ Алексей БАБИЙ