Мурзина Эмма Фридриховна (в девичестве Гаппель) родилась 3 сентября 1936 года в Саратовской области, с. Гримм. Вспоминая рассказы родителей о селе, Э.Ф. упомянула о том, что оно было большим, в одной стороне жили немцы, а в другой русские и украинцы, говорили жители как на русском, так и на немецком, но в своей семье предпочитали разговаривать на родном языке. Как говорит Эмма Фридриховна, жили они в то время неплохо – хозяйство, огород, сад, скота не было, правда. Дом был большой, сложенный на века, так добротно, что, несмотря на все перипетии жизни, он стоит до сих пор, и теперь в нем живут украинцы.

Семья Э.Ф. была небольшой. Родители: отец - Гаппель Фридрих Фридрихович, мама – Шарлотта Филипповна Райхель (1909г.р.). Родители Э.Ф. были трудолюбивыми. Порядок в доме был всегда. А вот где конкретно они работали в Поволжье, она не помнит, вспомнила лишь, что мать была домохозяйкой.

Детей в семье было четверо – Ирма, Фридрих, Эмма, Элла. Все жили дружно, сплоченно. Э.Ф., рассказывая о своей семье, не могла не упомянуть и о дедушке с бабушкой. Своего дедушку Э.Ф. очень любила, с невероятным теплом она поведала мне об одном, казалось бы, мелком эпизоде из ее детства: «У дедушки была большая борода. Зимой она на морозе индевела, и получались сосульки. Когда он приходил, мы, дети, столпившись вокруг него, спешили отломить себе с его бороды самую большую сосульку…».

Перед самой депортацией дедушка моей респондентки заболел, да так тяжело, что попал в больницу, и его пришлось там оставить. Когда умер и где похоронен, до сих пор неизвестно.

Когда объявили о депортации, никто уезжать не хотел, и всем как-то не верилось, что нужно куда-то ехать, и всех мучило два вопроса: надолго ли, вернемся ли… Сборы были недолгими. Родители успели посадить на телегу только своих детей, кто-то из соседей забросил им мешок муки и две подушки. Вместе с ними поехала и бабушка Екатерина. Отца, как говорит моя респондентка, сразу же забрали в трудармию. Дорогу до Красноярска Э.Ф. не помнит. Но дорогу в Енисейск запомнила хорошо, благодаря рассказам матери. «Везли на баржах, в трюмах, и мама со страхом говорила, что едут под землей: так в трюмах было темно…».

Высадили их на пристани. Там и ночевали, дожидаясь распределения. Наутро семью Гаппель отправили на новое место жительства – в деревню Горскую, в подсобное хозяйство Енторга (Енисейская торговая организация). Землянки, в которых они жили, были обустроены таким образом: стояли топчаны, на полу солома, столик, сколоченный наспех… Маленькое окошко давало так мало света, что комнатенку освещали свечой. Вместо матрасов была солома. Жили там три года, и Енторг им дал корову во временное пользование. Вместе с ним жили семьи Шуппе, Вольф, Эллер. Именно с этими людьми они и будут вместе переживать все трудности и беды. Через некоторое время, приблизительно в 1945 году, перевели семью Эммы Фридриховны в деревню Кочнево, где жили по 2 семьи в одном доме. Мать отправили на работу в Усть-Кемь. Зимой заготавливали дрова, а летом работали на сенокосе. Раз в неделю на выходные Шарлотта Филипповна приходила к своим деткам, приносила с собой немного сэкономленного хлеба. Стали потихоньку обживаться. Но тут пришла новая беда. Чтобы очистить дом от комаров и мошки, развели дети в ведре дымокур и оставили в доме. Колхозные лошади забрели в дом и опрокинули ведро с дымокуром, начался пожар. Соседи вынесли всех детей. Никто не погиб в огне, все были спасены. Только вот все, что скопили, сгорело, остались в чем мать родила. Но и тут добрые люди не оставили, стали помогать кто чем может – кто покормит, кто одежонку принесет. Дети трудились наравне со взрослыми: то за черемшой поедут, то еще какую-либо работу выполняют. Взрослые жили неделю в лесу, на заготовке древесины, а дети хозяйничали одни. Ирме (старшей сестре) было 10 лет, Элле всего 1 год, Фридриху 3 года. Через некоторое время опять отправили жить на подсобное Енторга, которое находилось в 1,5 км от деревни Горской. Каждое утро Э.Ф. шла с подсобного в школу, которая была в д. Горской. В 1947 году переехали в город Енисейск, жили на заезжем дворе (до сих пор этот дом сохранился - угол Худзинского и Яковлева), находившемся недалеко от городской лечебницы. Туда часто заезжали колхозники, привозившие зерно на сдачу в город. Э.Ф. рассказывала, что готовила им еду, а взамен получала немного зерна, так и жили. У Э.Ф. всего три класса образования. Через некоторое время мать устроилась работать на лесозавод, переехали жить на ул. Куйбышева, где жили в бараках. В этих домах были общие кухни, печи-голландки. Когда Э.Ф. было 13 лет, она пошла работать на подсобное хозяйство, а зимой помогала на кирпичном заводе. Через три года Ковальский взял её кассиром в баню по улице Мичурина. В 1951 г., едва только Э.Ф. исполнилось 17 лет, пошла она работать на лесозавод. Выполняла разную работу: и гнала смолу, и бревна пилила. Так она проработала на лесозаводе 34 года. Помнит, что, где сейчас строят общежитие педагогического колледжа по ул. Ленина на въезде в город, была баня для всех ссыльных и тех, кто возвращался из «трудармии», и называлась она очень хлестко «вошебойка». В ней пропаривали одежду, солдат мыли. Воинская часть находилась по ул. Пионерской. Эмма Фридриховна говорит, что не только немцы жили в то время плохо, все жили одинаково. Только в 50-х годах стали жить более или менее сносно. А до этого перебивались как могли, и, чтобы прокормиться, весной на полях собирали картошку, оставшуюся с осени, толкли ее и пекли лепешки, кашу варили из сечки. Но, несмотря на все тяготы, выжили. Отношения с русскими сначала были натянутыми. Брат Э.Ф. Фридрих вместо своего имени писал русское имя Федор.

Сегодня, вспоминая о том далеком времени, когда их депортировали из родного села, Эмма Фридриховна говорит: «Не знаю, чего они боялись, мы ж ни на кого не нападали, были такими же гражданами и патриотами…. Надо всех кастрировать тех, кто приказ отдал о переселении…»

Ольга Крушинская. Сибиряки поневоле