Владимир Егорович, украинец, родился в 1924 г. в
дер. Барановка, в нескольких км от г. Сумы, и жил
там с родителями.
Примерно в июне 1942 г. к ним домой пришёл местный староста и объявил Владимиру Егоровичу (он был старшим из детей в семье): "Вас назначили на работу". Под это "назначение" попало 10-15 парней и девушек из деревни, в том числе Вера РУДЕНКО, Мария ГАЛУШКИНА, Владимир ПЕТРЕНКО.
Всех их отвели под конвоем в город, на вокзал, посадили в товарные вагоны и повезли через Конотоп, на запад. В каждом вагоне сидели по два немца-конвоира. По дороге ели только то, что взяли из дома, а немцы ничем не кормили.
Состав выгрузили в Германии, в ЛАНСДОРГЕ, и загнали всех в лагерь, где сидели в основном военнопленные, в т.ч. много англичан. Там украинцев продержали три дня, - отбирали, кого куда отправить. Владимир Егорович с Владимиром ПЕТРЕНКО попали в группу тех, кого назначили на шахты и повезли в КАТОВИЦЕ. Там их посадили в лагерь с охраной и колючей проволокой. Узники лагеря жили в бараках. На работу их водили под конвоем. Работа была под землёй, в угольной шахте, которая находилась примерно за 400 м от жилой зоны. Узники работали в две смены, по 12 часов.
Через 10 дней после того, как украинцев привезли в лагерь, когда Владимира Егоровича и Владимира ПЕТРЕНКО повели в колонне на ночную смену, они улучили момент и вдвоём бросились в небольшой, но густой лесок слева от дороги. Они спрятались в кустах, потом побежали обратно, в сторону лагеря, где было хлебное поле, и залегли в рожь. Их хватились через несколько минут, но стали прочёсывать лесок, а искать рядом с лагерем не догадались. Примерно в 2 часа ночи всё затихло, они встали и пошли на восток.
Они прошли лесом примерно 15 км и вышли к деревне. Там их увидели, схватили и отвели в тюрьму. В тюрьме их продержали дня три, выясняя, откуда они убежали, но они не признались.
Тогда их отвезли на машине на маленькую фабрику, где пропитывали деревянные столбы (возможно, для шахтных креплений), и оставили там. Две недели они работали на фабрике, а в очередное воскресенье, когда был выходной, пошли в деревню, будто бы за ягодами.
Но туда они не пошли, а пошли лесом на восток. Наученные опытом, людей теперь обходили стороной. Спали во ржи, кормились тем, что росло в поле. Так они прошли всю Польшу и через 22 дня после второго побега переплыли Буг.
На Украине они уже меньше прятались, заходили в сёла. Люди им помогали. Так они вдвоём дошли до села Рудлево, Демидовского р-на Ровенской обл. Они хотели идти дальше, но люди отговорили. Владимир Егорович остался в Рудлево, а Владимир ПЕТРЕНКО - в чешском селе за речкой Стыр.
Владимир Егорович имел понятие о сапожном деле и занялся этим ремеслом. На зиму его взяли к себе бабы, он им помогал по хозяйству. На следующее лето, примерно в июне 1943 года, его мобилизовали в УПА, в сотню Чумака, которая базировалась в с. Боремець. В сотне проводили кое-какую военную подготовку, но оружия было мало и одно старьё.
В августе 1944 г. по приказу Чумака часть его сотни сделала засаду примерно в 7 км от с. Боремець и атаковала гитлеровскую армейскую часть, но из-за слабого вооружения и командования (сам Чумак в засаде не участвовал) потерпела разгром. Многие украинцы погибли, а Владимир Егорович был ранен в ногу и в голову. После ранения он лежал у тех же хозяек в с. Рудлево.
В марте 1944 г., как только прошёл фронт, его сразу мобилизовали в советскую армию и привезли в Ровно. Там в запасном полку отвели две недели на военную подготовку, а потом послали его батальон пешком в Дубно. В Дубно им выдали сухой паёк и говорят: идите в 132-й полк. Солдаты пошли на запад, ночевали по деревням, люди их кормили. Но по дороге Владимир Егорович заболел дизентерией, и, хотя он смог дойти до части, там сразу попал в санбат. В это время фронт был неустойчив - началось отступление, потом опять наступление. Когда Владимиру Егоровичу стало получше, его поставили в санбате прожаривать бельё. Потом выписали и сказали: пойдёшь в свою часть.
Владимир Егорович решил перед дорогой сходить в деревню за молоком и сказал об этом сержанту. А его винтовка, пока он болел, заржавела, и он взял другую. Ещё не дошёл до деревни, бежит за ним сержант: "Тебя уже ищут!" - "А что такое?" - "Ты винтовку мою взял".
Владимир Егорович вернулся обратно вместе с сержантом, и его тут же арестовали (по документам - 17.04.44 г.). Посадили при штабе. Тут опять началось отступление. Где остановятся, роют яму, набросают туда соломы и сажают его в эту яму, а рядом ставят часового. А в яме холодно, сыро. Так его две недели таскали за штабом. Допросов не было ни разу. Потом в какой-то деревне повели на суд (ВТ 13-й Армии, 7.05.44 г., дело N 11362) и дали 8 лет и 3 поражения по ст. 54-2, 54-11 (за службу в Украинской армии). Владимир Егорович только и сказал: "Спасибо, а то подох бы в яме".
После суда его сразу увезли на машине в ДУБНО и посадили в большую, примерно 12 кв.м., камеру-одиночку на первом этаже тюрьмы. Позднее к нему в камеру посадили ещё троих. Примерно через неделю около 100 узников (только мужчины) вывели из тюрьмы и сутки гнали пешком до станции. Там их загнали в товарные вагоны и повезли в ХАРЬКОВ. Состав проходил через Сумы, но без остановки. До ХАРЬКОВА везли примерно 10 дней и потом держали две недели в тюрьме (вероятно, на Холодной Горе). Там Владимир Егорович сидел в камере на 40 человек.
Из ХАРЬКОВА его отправили на этап в Коми. Ночью состав проехал Москву. Этап выгрузили на большой пересылке в ВОЖАЁЛЕ и там держали в карантине.
После карантина 1-2 месяца узников гоняли с пересылки за 7 км на лесоповал, где они работали в "оцеплении", а потом Владимир Егорович попал на 3-ю подкомандировку. Его поставили на пилораму, заготовлять дрова для локомобиля. Но через 3 дня он опять заболел дизентерией и попал в стационар, который помещался в отдельном небольшом бараке. После болезни его поставили дневальным в бригаду грузчиков. За зиму он дошёл, и в мае 1945 г. его отправили с инвалидами в другую зону, "на ширпотреб". Там питание было немного лучше.
В инвалидной зоне он работал ассенизатором, потом в бригаде штукатуров. Штукатурить его научил поволжский немец-политзэк. Когда Владимир Егорович немного окреп, его отправили на головной лагпункт, в ВОЖАЁЛЬ. Там он работал в зоне маляром, печником, штукатуром. Его бригадиром был украинец КОРЧАК (р. около 1900). У бригадира был срок 10 лет по ст. 54. От него Владимир Егорович научился складывать печи.
Это была мужская зона. В ней было 5 жилых бараков с 2-эт. нарами, больница, сапожная мастерская. За зоной в это время строили клуб. Владимир Егорович с бригадиром вдвоём штукатурили здание этого клуба. Их выпускали за зону без конвоя.
Летом 1947 (или 1948?) г. почти всю 58-ю вывели на пересылку и ночью погрузили в состав. Этап повезли на юг (ночью проезжали Москву), потом на восток, в КАЗАХСТАН, и наконец выгрузили в голой степи, где примерно в 2-х км от железной
дороги стояла новая, ещё недостроенная зона. Это место называлось ЭКИБАСТУЗ. Бригадир КОРЧАК туда не попал, его оставили в ВОЖАЁЛЕ (возможно, как нужного специалиста).
В зоне уже были заключённые, но немного, несколько сотен. Позднее в зону пригоняли и другие этапы. Зона была мужская. Когда зону достроили, в ней было примерно 3000 узников.
На территории стояли длинные деревянные бараки. Их строили из финских домиков. Барак был поделен на 16 комнат, по обе стороны коридора. В каждой комнате жила одна бригада обычно около 20 человек. Спали они на 2-этажных вагонках.
Кроме жилых бараков, в зоне были склады, столовая, стационар. Первое время в зоне продолжалось строительство бараков и других построек. Потом узники начали строить за зоной посёлок из финских домиков, больницу, школу. Владимир Егорович работал на этих стройках штукатуром и печником.
Другие бригады строили за зоной кирпичный завод, позднее началось строительство угольных шахт. Работа начиналась с 8 утра и продолжалась до вечера. Воскресенья с самого начала были выходные.
Пока узники работали в зоне, пайка была 600 гр., а когда начались работы за зоной, стали давать 750 гр. К пайке была баланда, а "за перевыполнение" - так наз. запеканка из той или иной крупы, чаще всего из пшеничной сечки.
В зоне сразу повесили номера, на окнах бараков с самого начала стояли решётки, и бараки постоянно были заперты, как днём, так и ночью. В столовую и обратно ходили только строем под присмотром надзирателя (правда, вечером разрешалось после ужина помогать на кухне - чистить картошку, скрести котлы и т.п. за лишний черпак баланды или каши). В выходной только и выходили из барака, что в столовую. Радио не было ни в бараках, ни на территории. Число писем и посылок ограничивали.
Хотя в основном в зоне сидели по 58-й статье, со временем добавились воры, хотя и не очень много. Они пытались взяться за свои привычные дела - грабить, отнимать посылки, но их хорошо пугнули политзэки, и стало спокойно. Воры-отказники, которые не хотели работать, сидели в БУРе.