Урмакова Эмилия Александровна (в девичестве Ибе) родилась 31 октября 1935 года в Саратовской области, селе Альт-Урбах. Отец моей респондентки, Александр (отчество она не помнит), работал сначала участковым милиционером, и его часто не бывало дома, так как ездил по другим селам. Из командировок он привозил своим детям гостинцы, потому что очень любил их. Маму звали Эмилия Готлибовна, она выросла в многодетной семье (11 человек братьев и сестер), была домохозяйкой, но и в поле работала, ровно как и все женщины села. Когда она уходила в поле, то отдавала своих деток бабушке.

В семье было четверо детей – Эльвира (1931г.р.), Виктор(1933 г.р), Эмилия (1935 г.р.) и еще одна, самая младшая девочка (имя её Эмилия Александровна не помнит, т.к. она умерла почти сразу же). Незадолго до начала войны отец моей респондентки стал работать трактористом и простудился, а перед самой войной он умер. Детская память Э.А. запечатлела некоторые моменты из той жизни : «Я сильно болела золотухой, потому что отец закармливал меня сладким. Я была вся в коросте. Бывало, исцарапаюсь до крови. А на Волге у нас были мухи, они меня облепили всю, и одна залезла мне в ухо. Там появились червячки, и они перегрызли мне барабанную перепонку. Врачей не было… мама заметила и вытащила их…».

Едва в их село провели электроэнергию, случилась трагедия – бабушка Эмилии во время грозы села рядом с розеткой, а через раскрытое окно в дом влетела шаровая молния, и разряд попал прямо в старушку. Об этом трагическом событии Э.А. вспоминает: «Помню, как ее выносили во двор и закапывали в песок, думали, что она оживет, но не ожила…»

Сестра Э.А. училась хорошо, и за пятерки отец давал ей деньги. Дома в селе были добротные, и как ни жалко было расставаться с любимым хозяйством и родными местами, но приказу пришлось подчиниться. Э.А. вспоминает, как страшно было, когда собирались в дальнюю дорогу:« Лошади на улице стоят подводами, и все грузят и грузят, детей у всех куча, тогда же все рожали. Рев, скот ревет, мама опрокинула целую бочку скоту молока… Все уходят в неизвестность, а скот чует и ревет…». С собой взяли все добротные и дорогие вещи, которые впоследствии и променяли – пальто с богатым воротником, швейную машинку, богатую обувь.

«Везли нас от одной деревни к другой, и каждый раз присоединялся очередной обоз таких же, как мы. Так везли до первой станции. А потом добирались на поезде, который завершил свое путешествие в Красноярске, откуда после распределения мы попали в Енисейск…»

В Енисейске семью Ибе разместили в бараке возле старой бани на Каштаке. В этой бане и мылись, и одежду прожигали в обработке, освобождая ее от вшей и паразитов. С вшами и клопами, живущими в изобилье в комнате, боролись таким методом: вечером, ложась спать, настилали пахучую траву, а вокруг разливали воду. Сначала мать моей респондентки, Эмилия Готлибовна, работала на лесозаводе. А потом пришла работать на подсобное дояркой. «На подсобном было молоко и творог, но мама была такая стеснительная, что боялась хоть крошку взять, я приду туда к ней, встану у двери. Ей женщины говорят: «Миля, ты бы хоть свою девчонку накормила…». А она боится…»

Самым печальным и страшным воспоминанием о том времени служит для Э.А. смерть ее младшей сестренки от голода, и вот что об этом она говорит: «Мама ушла на работу, старшие дети были в школе, а меня оставляли с ней водиться, мама, уходя, мне говорила: «Ты смотри за ней». Хоть и голодные, а играть хочется. Я бегаю, бегаю, прибегу в дом. Она, бедная, кушать хочет, сидит в подушках, а есть нечего. Мама из последних сил пыталась нас прокормить: наварит щавеля и туда ложку муки. Вот эту еду я ей и дам, а она отодвигает тарелку, и она летит на пол. Я ей говорю, что у меня нет ничего больше, и бегу играть на улицу. А она смотрит на меня взглядом, как из концлагеря…Наигравшись, я пришла домой, прохожу к ней в комнатку, а она умерла. Я побежала на лесозавод к маме, она там работала, и говорю: «Мама, она умерла». Мама даже не плакала, потому что уже много чего пережила, и больно ей было видеть, как ее ребенок мучается…. Вот сейчас вспоминаю и не помню, как она ее хоронила…».

Старшая сестра Эмили ходила в школу. А так как у девочек были одни на двоих резиновые ботики, младшая не успевала ходить в школу. Так у Эмилии Александровны и нет ни одного класса образования.

Весной, когда лед был на полях, старшая сестра Эльвира в резиновых сапогах прямо по воде ледяной ходила и собирала колосья. Однажды она застудила себе ноги, и от этого у нее образовалось бельмо на глазу. Она пошла в больницу, и врач ей сказал, что только удалять можно, а лечить нечем. И удалили ей глаз, так она и живет по сей день с закрытым глазом. Но, несмотря на все это, она вышла замуж и теперь живет в Германии. Есть в доме было нечего, и поэтому Э.А. вместе с братом ходила по деревням простить милостыню.«Мы вместе с братом по деревням ходили кусок просить. Я маленькая иду плачу, он меня возьмет на спину и тащит, а я плачу, ему ведь тоже тяжело, он кушать хочет. А он мне говорит, что нам надо до деревни дойти. А то мы в лесу будем темном ночевать. Идем дальше, я иду позади него, плачу. Придем в деревню, а там людей-то было мало добрых. Война шла, у всех мужья и братья на войне. Вот кто подаст, нас пожалеет, а кто и наматерит всяко…Ой, не дай бог, пройдем несколько деревень, все равно что-нибудь насобираем… давали обычно брюкву, редьку. Где кусочек хлеба или молока кружечку нальют…».

Едва Э.А. исполнилось 17,5 лет, она сразу же пошла работать на лесозавод. Брат ее Виктор устроился работать пастухом, а потом выучился на шофера. Старшая сестра Эльвира работала на кирпичном заводе. В 57 году Эмилия Александровна вышла замуж за Урмакова Петра Акимовича и уехала в поселок Стрелку, родила двух сыновей. А сейчас снова живёт в Енисейске.

Ольга Крушинская. Сибиряки поневоле