Вингерт Александр Генрихович родился в 1939 году в семье военного медика. Отца звали Вингерт Генрих Федорович (1909 года рождения), а маму - Рихтер Софья Христиановна (1911 года рождения). Она была домохозяйкой, так как семья была большой, детей было пятеро, то нужно было за ними присматривать. До депортации семья жила в селе Альт -Урбах Красноярского района Саратовской области. В 1941 году семье Александра Генриховича объявили о депортации. Александру Генриховичу в тот момент было всего 2 годика. По рассказам его родителей, было объявлено 2 дня на сборы. С собой взять успели только прялку, швейную машинку, немного домашней утвари да чемодан с одеждой. В дальнейшем именно эти вещи помогли им выжить в далекой Сибири. Одежду обменивали на молоко и картошку, да еще выжили благодаря рукоделию мамы, она очень хорошо шила на своей швейной машинке «Зингер».

Мама Александра Генриховича рассказывала ему, что они очень долго ехали на поезде, даже не зная, что с ними дальше будет, куда их везут. Ехали в неизвестность. Сначала их определили в село Лукьяново Енисейского района, оно расположено недалеко от села Чалбышево, но пробыли они там недолго. Потом всю семью отправили еще дальше - в Пировский район, село Тархово. «Кроме нас в Тархово отправили еще 3 немецких семьи, среди них была семья и брата отца – Мартына, он работал там кузнецом. И там прожили до 1962 года. В село Тархово мы приехали без отца с одной матерью, потому что папу забрали в трудармию в Решоты. Пришёл из трудармии папа в 1944 году изможденным и больным. А мама думала, что он умрет, и дала богу обет, что один день в неделю не будет есть, только бы он поправился, выжил. И он выжил, но мама соблюдала обет до самой смерти (1988г.)». Отец был очень грамотным человеком, поэтому в Тархово он работал продавцом и мельником. А мама работала в колхозе на разных работах. «Работали за трудодни, за их выработку нам давали немного муки. Местные жители относились к нам по-разному: кто-то хорошо, даже подкармливали нас, ребятишек, а кто-то и плохо, например, председатель был очень плохой (был очень охочий до молодых немочек). Кое - какую зимнюю одежду нам давал сельсовет, например, валенки. Это была очень большая помощь для нас. Жили очень плохо, и чтобы не умереть от голода, ребятишки ловили и жарили маленьких птичек.

Говорили только на русском языке, на родном, немецком, даже шепотом боялись. Мама знала очень много немецких песен и очень часто напевала их про себя. Когда были продукты, то готовила национальные блюда – фруктовый суп, киль. Постепенно мы привыкли к сибирскому укладу жизни. Мы, мальчишки, пилили дрова, носили воду, всячески старались помочь родным. Родители прививали нам трудолюбие с малых лет, у нас было хозяйство- корова, куры, поросенок. Несмотря на то, что я немецкой национальности, в школу я пошел как положено. Но в селе Тархово была только начальная школа. Мой брат был младше меня на 1 год, он учился в 1 классе со второй смены, а я во 2 классе с первой. У нас была одна одежда на двоих. Так как я учился с первой смены, то, чтобы идти в школу, надевал на себя штанишки, рубашку, а мой брат, дожидаясь меня, бегал по дому в одной рубашке. Я приходил, отдавал ему одежду, и он шел в школу. Сумка была сшита из материала, учебников было мало. Так я проучился 4 года. Чтобы продолжить образование, родители отправили меня в село Бельское, где я учился один год, а жил на квартире, потому что в Чалбышево не было знакомых. Когда в Чалбышево открыли интернат, я проучился там до 8 класса. Мой старший брат в Енисейске работал печником и забрал меня. В Енисейске я продолжил свое образование в 1 школе. Помню, когда я вошёл в класс, все девчонки думали, что я солдат, потому что на мне была гимнастерка, так как надеть мне было больше нечего.

В 1956 году нас реабилитировали. А до реабилитации мы отмечались в комендатуре, паспортов не было ни у кого. Для удостоверения личности нам выдавали справку из сельсовета. Комендатура была в сельсовете села Тархово. Было очень много запретов. Если ты охотился на сохатого, то приговаривали к суду. Один раз мой отец убил сохатого. Но его пожалели, видимо, человек, который занимался его делом, был хороший и справедливый и учёл, что на тот момент у моих родителей нас было уже 9 !

После школы я пошел работать на лесозавод грузить баржи. Вскоре мне дали квартиру по улице Бограда, куда я и перевёз своих родителей.

Ольга Крушинская. Сибиряки поневоле