Следователи

Следствие по делу Жирова проводил временно исполняющий обязанности начальника 4-го отделения Мурзаев, помогал ему оперуполномоченный Вершинин.

Среди самых близких и преданных помощников Хмарина по искоренению контрреволюции в Хакасии был Константин Константинович Мурзаев.

Он родился в июне 1906 года в Казани в семье рабочего. Отец работал машинистом на местном .спиртзаводе и с учетом специфики производства каждый день возвращался с работы пьяным. В семье он был деспотом. Детей, а их было трое, не любил, а если и занимался воспитанием, то под пьяную руку. Жена была слабовольной и болезненной и боялась своего супруга. В восемь лет мальчик пошел в школу и осилил три класса. Шел 1917 год, и одиннадцатилетний Костя после очередного «воспитательного мероприятия» убежал из дома и вернулся туда только через одиннадцать лет, когда ни отца, ни матери, ни брата в живых уже не было. Старшая сестра умерла, когда он еще не ходил в школу.

Время было революционное, никто не искал подростка, никому он не был нужен. Так, скитаясь и бродяжничая, Костя оказался сначала на Урале, а затем в Бийске на Алтае. Там его приметил купец-колонист Жданов, который собирался ехать в Северо-Западную Монголию, где вел торговлю в своей фактории. Он и захватил Костю с собой. Так до восемнадцати лет мальчик работал у купца за еду, да и за доброе отношение. Жданов заставил Костю изучить монгольский и киргизский языки, так как торговать можно было, только зная местный язык.

Поэтому, когда в 1924 году в Саксай прибыла первая советская экспедиция «Монголторг», Мурзаева взяли переводчиком, а если было нужно, он сам исполнял различную работу. Затем экспедицию переименовали в акционерное общество, а Костю назначили кладовщиком. В июле 1928 года он вернулся в Казань, не нашел никого из семьи и был призван в Красную Армию. Там учли его знания монгольского и киргизского и определили в 7-й радиобатальон. После курсов Константина направили в Среднюю Азию, где он служил в Калай-Хумбской погранкомендатуре до апреля 1931 года. Для дальнейшей судьбы Мурзаева решающую роль сыграло использование его в погранкомендатуре на должности практиканта следственно-оперативной части (СОЧ). Это выработало у него некоторые навыки ведения допросов задержанных нарушителей.

Из Казани Константин поехал в Москву, намереваясь поступить на учебу, но его подготовка оказалась недостаточной. По направлению райкома партии его определили на работу в один из подмосковных исправительно-трудовых домов с формулировкой «для укрепления аппарата». Через полгода его перебросили на укрепление колхозного строительства в качестве двадцатипятитысячника. По путевке ЦК он уехал в Новосибирск, а затем крайком партии перевел его в Хакасию. Хакасский обком партии в лице своего секретаря С.Е.Сизых отправил Мурзаева в Аскиз для работы в должности заместителя председателя правления частной конторы «Живхлебсоюз». Но и там он не задержался. 24 апреля 1932 года Аскизский райком направил Мурзаева на усиление работы органов ОГПУ. Так Константин стал чекистом. Летом 1933 года его перевели с должности помощника оперуполномоченного оперуполномоченным в Абакан. В июне 1932 года Аскизский райком принял его в партию. Мурзаев прилично стрелял из винтовки и нагана, поэтому он возглавил стрелковый клуб областного общества «Динамо». Правда, вскоре бумажные мишени стали не нужны, так как стрелковое мастерство можно было оттачивать на живых мишенях.

Такая же «скромная» биография была у другого следователя, Дмитрия Николаевича Вершинина. Ему было тридцать четыре года. Родился он в Якутске, потом семья переехала в Иркутск, где Дима окончил приходское и ремесленное училища. Работать начал с четырнадцати лет, шесть лет батрачил, затем устроился в паровозное депо станции Иркутск, откуда был призван в РККА. Там окончил школу связи. После демобилизации в марте 1927 года устроился в торговлю. В 1931 году судьба его круто изменилась. Ему предложили работать сотрудником ОГПУ в Тулуне, а через год направили в Москву для учебы в центральной школе ОГПУ, по окончании которой он стал сотрудником областного ОГПУ в Хакасии. Так в апреле 1933 года Вершинин, за два года до появления Хмарина, оказался в Абакане. В партию большевиков он вступал дважды. Первый раз — в Тулуне. Однако в конце 1939 года Хакасский обком исключил его за грубые нарушения законности при расследовании уголовных дел. С работы же его не только не сняли, а, наоборот, повысили, направив начальником Минусинской исправительно-трудовой колонии. В 1943 г. он перевелся начальником крупной исправительной колонии в Московскую область. Но через три года его выгнали и оттуда. Год он «шабашил» у частных лиц в Иркутске. Затем вернулся в Москву, где друзья помогли ему устроиться в торговлю. В 1950 году снова вступил в партию, работал на различных солидных торговых предприятиях, связанных с Арктикой. Но вновь был уволен и в 1953 году опять объявился в Абакане. Его направили в Матур заведующим магазином лесурса. Там Вершинин допустил злоупотребления, совершил растрату и был осужден к трем годам ИТЛ с лишением права занимать должности с материальной ответственностью на пять лет. При этом он был исключен из партии вторично, и 14 мая 1956 года бюро обкома записало: «по материалам органов МГБ установлены многочисленные факты грубого нарушения соцзаконности и явного произвола над советскими людьми со стороны бывшего работника МГБ Вершинина и ряда других лиц. Бюро обкома партии поручает облпрокурору привлечь Вершинина Д.Н. к уголовной ответственности за все эти беззакония». Подписал постановление секретарь бюро Влас Иванович Колпаков. Он, конечно, знал, что Вершинин — малюсенький гвоздик в огромном сапоге НКВД и не может отвечать за то, что делал этот сапог, обутый на ногу вождя народов. Судить Вершинина за исполнение воли вождя никто не собирался. Правда, Колпакову вспомнили и этот протокол. Еще в 1937-1938 годах ему приписывали «национализм», но тогда ширинскому судье Колпакову простили ошибки молодости, хотя его фамилия фигурировала во многих уголовных делах участников националистического центра во главе с Торосовым. В конце 50-х годов Колпакова сняли с должности «за национализм».

Пока же Мурзаеву и Вершинину была поставлена задача: «расколоть» арестованного «врага» — прокурора Жирова.

Оглавление Предыдущая Следующая