Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Массовые и повсеместные аресты в 1937 году, вызвали психоз страха и измены. Из страха, чтобы не быть втянутой в дело мужа (что со многими и случилось), и боясь навсегда остаться без мужа (что также оправдалось), - многие жены арестованных слишком поспешно находили себе новых мужей. Это случалось чаще всего у тех, у кого не было согласия в жизни, или, из-за недавнего бракосочетания, семейный союз еще недостаточно упрочился и под влиянием катастрофы совершенно распадался. Это случалось и у тех женщин, которые с ужасом думали надолго оставаться одинокими. Это случалось у многих, но большинство жен все же оставались верными своим мужьям, если не навсегда, то по крайней мере надолго.
Осталась мне верной и моя жена. Я уже неоднократно рассказывал выше, какую большую материальную помощь, а главным образом, моральную поддержку, она мне оказывала. Она и бывала у меня в лагере и встречались мы. Но все это было до войны. С началом войны и в особенности, со времени моего перевода на Урал, мы удалились друг от друга, не только расстоянием, но и свидания были отменены. Я все звал ее переселиться поблизости от меня, но она страшилась такой коренной ломки своей жизни. Первые годы моего заключения она бы ни на минуту не задумалась все поломать, лишь бы оказаться поближе ко мне, но теперь она уже свыклась с нашей разлукой, и ей стало трудно ломать свои привычки вернее, понизилась готовность на самопожертвование.
Одно все-таки осталось незыблемо, это наша переписка. Пять-шесть писем в месяц я получал от нее и на каждое регулярно отвечал, эти наши письма были полны любви и преданности, и получение каждого письма было для меня большим праздником и я испытывал огромную радость. В этих письмах я чувствовал единственную связь со старым миром, и они поддерживали во мне надежду вернуться к жизни (в арестантской шкуре я себя чувствовал заживо похороненным). С каждым новым письмом во мне снова загорались ярким пламенем надежды на освобождение, вернее на воскресение к новой свободной жизни. Это была единственная ниточка, связывавшая меня со свободным миром. Я всегда думал, какая пустота образуется в моей жизни, если я перестану получать эти письма. Оказалось, судьбе было угодно послать мне и это испытание.
Прошло восемь лет моего заключения. И вдруг жена написала мне: “Ты мне больше не пиши и я тебе писать не буду. У меня большие неприятности из-за брата твоего. Я ездила в Иваново, там у меня украли ридикюль, а в нем письмо твоего брата и письма из Израиля. Все эти письма были брошены ворами в почтовый ящик, потом отосланы в МГБ, по месту моего жительства. Меня вызывали и грозили обвинением в связи со шпионами. В свое оправдание я им заявила, что давно порвала отношения с тобой и твоей родней, вы не отстаете и продолжаете писать”. Вот поэтому надо кончать с нашей перепиской.
Рассказ был правдоподобный и я ему поверил. И все-таки я не мог примириться с прекращением переписки. Я делал всякие попытки, чтобы возобновить и продолжить переписку. Были у меня адреса ее подруг и сестры, жившей в другом городе. При желании можно было окольными путями продолжать переписку, не подвергая жену никакой опасности. Но на все эти попытки последовал категорический отказ от жены и даже чувствовалось ее недовольство моей настойчивостью. Мне это показалось очень странным, а мои интимные друзья, которым я рассказал о своем новое горе, твердили в один голос, что жена прервала переписку потому, что вышла замуж, а рассказ ее о пропавших письмах, она придумала для маскировки.
Как я узнал впоследствии, мои друзья оказались правы, но тогда я с ними не соглашался и спорил до хрипоты в защиту жены, хотя иногда мне их подозрения казались логичными.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава