Храмы

И, не спрашиваясь, вползает раздумье: так крепко раньше строили церкви. Что же заставляло выполнять работы так добротно? Страх или совесть?

С эстакадами понятно — страх. А церкви? Тут, наверное, и то и другое. И все-таки кажется, что больше действовал страх. Попробуй подхалтурить при постройке Божьего храма. Как за это взыщут на небесах, если здесь, на земле, церковники (Божьи наместники) сжигали на кострах тысячи людей только за инакомыслие? И думать не могли об этом (куда там большевикам тягаться со святыми инквизиторами по изощренности вправления мозгов). И ничего. Никто не корит теперешних Божьих проповедников за грехи их далеких предшественников. Как будто так и должно быть. Во искупление чужих «грехов» возводят разрушенный в Москве храм Христа Спасителя. Всем «миром» копошатся, торопятся. Даже последние кирпичи положили верховные правители. Вероятно, для прочности. Как-никак, а государевы длани прикасались к стенам.

Только зачем с такой поспешностью? Неужели затем, чтобы миллионы измученных, мечущихся людских сердец, изуродованных и истерзанных перестройкой да рыночными реформами, в нем нашли себе духовное успокоение? Может, лучше бы построить для не имеющих ни кола ни двора пусть убогие комнатушки, где смогли бы отогреть они свои заледеневшие души. Ну хоть немногим на первой поре. Господь-то, наверное, по-другому оценил бы и воздал по заслугам. Неужели никто не догадался?

А храм строят и спешат. Для чего и зачем? Может, недомыслю, нужен он, чтобы смогли вновь обрести люди утраченные страх и совесть? Много ли найдется сейчас счастливцев, не растративших эти бесценные качества? Не могу знать. Но зато хорошо понимаю, что, если у кого и остался страх, так только перед рэкетирами, а совесть... ее у всех давно хватил паралич. Может, звон колоколов храма укажет путь к истине и повернет паству на исполнение добрых и богоугодных дел (а то ведь и разбойник крестится, когда вытаскивает нож для грабежа). Тогда пусть скорее зазвучит призывный набат, чтобы прозрели люди и своими деяниями приблизили светлое будущее. Только вряд ли. Ведь служители церкви обещают царствие Божие на небесах.

Ушли и рассеялись по всей земле, словно растворились в вечернем тумане, первые «старатели» с самых тяжелых северных строек. Никого не осталось из них, да и лагерные строения тоже разрушили. Остался только железнодорожный путь. Он действует и поныне. Проходит той же трассой, что и прежде, только вагоны и рельсы заменили на широкую колею. В те времена по нему возили уголь, и довольно много, к берегу Енисея для погрузки на пароходы. Теперь вывозят нефтепродукты в Норильский комбинат с нефтебазы. Ее построили много позже ниже по течению, за угольным участком, на самом высоком берегу Енисея.

Оглавление Предыдущая Следующая