Арест

Придя домой, Жиров рассказал Татьяне о решении бюро и подвел итог: все, видимо, кончено, так как власть в руках Хмарина, а все остальные боязливо прячут глаза. Решили написать заявление в ЦК Сталину: может быть, в Москве разберутся, хотя надежды на это было мало, так как по подобному обвинению сестра Жирова еще в 1936 году была снята с работы директора школы и исключена из партии в Москве.

С обыском пришли утром 29 июня. Перед обыском Хмарин лично инструктировал своего оперативного работника Бортникова, где и что искать у Жирова. Потом он взял составленный еще 24 июня ордер и переправил дату на 29-е. Тогда, 24 июня, Хмарин вызвал к себе заместителя прокурора области Михаила Вьюгова и без обиняков заявил:

— Не хочешь сам сидеть, сажай Жирова.

Вьюгов подписал санкцию на арест и обыск у Жирова и поставил печать прокурора. Позднее, в 1956 году, когда на допросе Вьюгова спрашивали, почему при отсутствии каких-либо доказательств преступления он дал санкцию на арест Жирова, Вьюгов отрицал свою вину и заявил, что санкция была дана Москвой. Когда же ему предъявили подписанное им постановление, он чистосердечно признался допрашивающему его помощнику прокурора Алтайского края, что арест Жирова произвел он сам, опасаясь за свою жизнь. Это опасение имело основания, потому что в материалах Хмарина о работниках прокуратуры Хакасии были компроматы на Вьюгова. Вьюгов выкупил свою жизнь, став «карманным» прокурором начальника НКВД. Полностью зависели от НКВД и другие назначенные на места репрессированных прокуроры, судьи и члены бюро различных парткомов.

На протяжении истории борьбы с преступностью обыск всегда был наиболее эффективным средством обнаружения материальных следов преступления. Об этом существует целая наука. Обычно закон устанавливает строгий порядок обыска: получение санкции прокурора, присутствие понятых, оглашение постановления, выдача копии протокола, возможность записать все претензии к представителю власти.

В годы репрессий в 30-50-х годах к обыску прибегали во всех случаях: можно было забыть возбудить уголовное дело, не предъявить обвинения, не допросить ни одного свидетеля, не провести очных ставок, не говоря уже о проведении экспертиз или следственных экспериментов, но ордер на обыск, сопровождаемый, как правило, арестом, присутствует в каждом деле «врагов народа». Санкции на обыск у прокуроров не получали, сам начальник НКВД или его помощник выписывал и ордер, где указывалось, кого и когда нужно обыскать, назначался оперативный работник, ответственный за проведение обыска, подбирались понятые, чаще всего это были работники сельских советов, домкомы, домоуправы, которым помимо присутствия при процедуре вменялось обязанность еще и держать язык за зубами.

Назначенные на 24 июня обыск и арест Жирова был из-за заседания бюро перенесены на 29 июня. Бортников пришел не один, ему помогали Янускин и Вершинин, оба из УГБ. Их Жиров хорошо знал, часто сталкивался с ними по работе. Они и проводили обыск, так как Бортников сел писать протокол. В ходе обыска Вершинин изъял документы Жирова, облигации госзайма и деньги. Также были изъяты двустволка «зауэр» и многочисленные боеприпасы: 2 коробки пороха, 800 капсюлей, 7 килограммов дроби и 150 патронных гильз. Все это затем бесследно исчезло в УНКВД.

Оглавление Предыдущая Следующая