Худенькая женщина с большими страдальческими глазами, коротко подстриженными волосами, и, несмотря на возраст, все еще привлекательная, вопросительно взглянула на хозяина крошечного кабинетика:
- Я это должна подписать?
- Да, вот здесь, - и он хмуро ткнул пальцем в положенный перед ней листок бумаги.
"Обязательство
Мне, Книпер-Тимиревой Анне Васильевне, 8 октября 1950 года, проживающей в пос.Холовом Енисейского района, объявлено, что я не имею права никуда выезжать (хотя бы временно) из указанного мне места жительства без разрешения органов МГБ и обязана периодически лично являться на регистрацию в место и сроки, которые мне будут указывать органы МГБ. Об уголовной ответственности предупреждена".
Бумага отпечатана типографским способом. Свободное место оставлено лишь там, где нужно вписать имя, отчество, фамилию человека и указать дату. Это значит, что таких, как Анна Васильевна, тысячи, сотни тысяч. Заполнять такую бумагу для каждого в отдельности слишком хлопотно. Проще запустить типографский станок. В стране давно уже отлажено работает огромный конвейер, методично и беспощадно перемалывающий судьбы людей...
Родилась А.В.Книпер-Тимирева в 1893 году в Кисловодске. Отец ее был преподавателем музыки, директором и пианистом, возглавлял Московскую консерваторию. То есть был человеком, широко известным в столичном музыкальном мире. Здесь, в Москве, и прошло детство Ани Музыка, можно сказать, вошла в ее душу с самых пеленок. Затем - гимназия в Петербурге и три года учебы в частной студии профессора Академии художеств Зейденберга.
В 1911 году Анна вышла замуж за офицера флота С.И.Тимирева. Их брак продолжался вплоть до бурных событий 1917-1918 годов. И вот тогда...
Тогда-то и решила она связать свою судьбу с адмиралом Колчаком Александром Васильевичем, с ненаглядным Сашей, которого любила уже давно. И он в угаре охватившей его страсти тоже забыл, что где-то в Крыму остались у него жена и сын, что он уже несколько раз собирался забрать их к себе.
Анна Васильевна, находясь в то время во Владивостоке, решительно порвала с первым мужем, перебралась в вагон Колчака и, как обычно говорят в подобных случаях, очертя голову бросилась в водоворот бурных событий.
Выбор ее был не случаен. Блестящего офицера, умного и широко образованного человека (владел тремя европейскими языками), адмирала флота Колчака к тому времени знала вся Россия. Он воспитывался в традиционно морской семье, окончил Морской корпус, был хорошо знаком с прославленным адмиралом Макаровым, норвежским путешественником и исследователем Арктики Ф.Нансеном. И сам внес огромный вклад в освоение Северного морского пути. Открыл и описал ранее неизвестные острова, составил подробные карты. Один из островов был назван его именем.
Когда началась русско-японская война, А.В.Колчак ушел на фронт добровольцем. За проявленные мужество и воинскую доблесть был награжден золотым оружием.
Он делал стремительную карьеру. Стал вице-адмиралом, а в 1916 году - самым молодым адмиралом Черноморского флота. Ну, как было не увлечься таким человеком!
К тому же молодой адмирал не был лишен честолюбия. Он искренне желал процветания Отечества, всеми силами оберегал вверенный ему флот от козней столичных чиновников и бездарного командования. После Февральской революции А.В.Колчак был вынужден покинуть Севастополь. В письмах А.В.Тимиревой горестно сообщал: "Я хотел вести флот по пути славы и чести, я хотел дать родине вооруженную силу, как я ее понимаю, для решения тех задач, которые так или иначе рано или поздно будут решены, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ этого не захотели..."
Здесь необходимо сослаться на свидетельство такого знатока колчаковской темы, как писатель Юрий Рожицын, автора романа "Таежный фронт", который одно время жил в Красноярске. Еще в 1949 году он опубликовал в газете "Красноярский рабочий" отрывок из своего романа, в котором рассказал о таком малоизвестном факте из биографии адмирала, как его поездка в США и встреча с самим президентом Вудро Вильсоном. Об этом визите в Америку речь пойдет чуть ниже.
Потом была поездка Ю.Рожицына в Енисейск. Здесь он встретился со своим бывшим однокурсником. И тот вдруг спрашивает его:
- Ты слышал о княгине Тимиревой, любовнице Колчака ?
- Ну, строго говоря, она не любовница, она - гражданская жена Колчака. А в чем дело?
- Здесь она, на поселении. Малярничает...
Разумеется, Ю.Рожицын не упустил случая встретиться с Анной Васильевной, которая квартировав в одной семье. В ту пору ей было 58 лет. Прошел уже 31 год со дня расстрела ее возлюбленного...
Не сразу поведала незнакомому ей человеку, писателю, Анна Васильевна про свои мытарства, не сразу раскрыла свою душу. Но потом все же многое рассказала. А главное - показала письма адмирала, которые бережно хранила все эти годы. Этот рассказ, эти письма позволяют воссоздать более или менее правдивый, не искаженный поздними исследователями и откровенно конъюнктурными сочинениями историков облик Александра Васильевича Колчака - адмирала и человека.
Да, с одной стороны, это был блестящий ум, неутомимый и талантливый исследователь Арктики, много сделавший во славу России.
Но, с другой стороны, это, действительно, был военный диктатор, твердой рукой наводивший "порядок" в стране, кровавый палач Сибири.
Вот такая противоречивая фигура, такой прихотливый изгиб судьбы человеческой. И не надо ни излишне чернить адмирала, ни усиленно обелять его, как это делают многие.
Приведем в доказательство выдержки из писем А.В.Колчака А.В.Тимиревой. Два последних были написаны уже после визита адмирала в США, где он, помимо встречи с президентом, имел еще секретный разговор с послом США Рутом и адмиралом Гленноном.
"Петроград. 24 июня 17 года. Быть может, лучи высшего счастья, доступного на земле, счастья военного успеха и удачи осветят чужой флаг, который будет для меня таким же близким и родным, как тот, который стал для меня воспоминанием..."
"Иокогама. 21 января 18 года. Моя вера в войну, ставшая положительно каким-то религиозным убеждением, покажется Вам дикой и абсурдной, и в конечном результате страшная формула, что я поставил войну выше России, выше всего, быть может, вызовет у Вас чувство неприязни и негодования..."
"Сингапур. 16 марта 18 года. За эти полгода, проведенные за границей, я дошел, по-видимому, до предела, когда слава, стыд, позор, негодование уже потеряли всякий смысл и я более ими никогда не пользуюсь. Я верю в войну. Она дает право с презрением смотреть на всех политиканствующих хулиганов и хулиганствующих политиков..."
Да, в своей необузданной ненависти к политикам, ввергнувшим Россию в две революции подряд, в хаос и смуту, Колчак, всегда ратовавший за железный порядок и дисциплину, за единовластие и незыблемость границ Российской империи при полном запрете всяческих партий и политических движений, дошел до крайности - он готов был служить хоть черту, хоть дьяволу, лишь бы вернуть России порядок и великодержавный облик.
На сей раз в облике дьявола явились союзники России по Антанте, беззастенчиво вторгшиеся на ее территорию.
"Английское правительство нашло, что меня необходимо использовать в Сибири, в войне союзников и России... Моя миссия является секретной..." - сообщал адмирал в одном из писем А.В.Тимиревой в 1918 году. Он взял твердый курс на установление в России военной диктатуры при поддержке интервентов.
Недаром в то время в народе получила хождение лихая частушка:
Мундир английский,
Погон российский,
Табак японский,
Правитель омский
Чем кончилась карьера бывшего адмирала Черноморского флота, Верховного правителя России, усмирителя поднявшихся на борьбу с колчаковщиной народных масс, - известно всем. В ночь с 12 на 13 января 1920 года конвой, охранявший поезд Колчака, был разоружен, а сам диктатор очутился к Иркутском централе, в одиночной камере.
А.В.Тимирева, все эти сумбурные и кровавые месяцы находившаяся рядом со своим возлюбленным, не пожелала расстаться с ним и в эти трагические дни. Она тоже сидела в тюрьме, только в другой камере. Ее тоже водили на допросы. Опасаясь за жизнь и судьбу любимого человека, Колчак отрицал, что она его гражданская жена и тем самым, несомненно, облегчил ее участь.
В своей автобиографии, хранящейся в ее личном доле за № 20529 в архиве, Анна Васильевна пишет, что персональных обвинений к ней тогда не было предъявлено, так как она в политической жизни не участвовала, однако к двум годам лагерей ее все же приговорили. Пробыла там недолго, выпустили по амнистии.
Сначала проживала в Иркутске, работала в университетской библиотеке. Весной 1921 года последовал новый арест, ее доставили в Москву, освободили в апреле 1922-го. Тогда же она вышла замуж за инженера-практика В.К.Книпер (умер в Москве в 1942 году).
Судьба Анны Васильевны была определена раз и навсегда - беспрерывная череда арестов, допросов, этапов, ссылок.
Одно время она работала архивариусом в Русско-Канадском пароходном агентстве. Кое-кому это агентство показалось подозрительным и его прикрыли. Сотрудников агентства, в том числе и А.В.Книпер-Тимиреву, в административном порядке выслали из Москвы на три года...
В 1935 году, читаем дальше автобиографию, по ложному доносу, будто она скрыла обстоятельства своей жизни в Сибири при получении московского паспорта, А.В.Книпер-Тимирева была арестована вновь.
- Помилуйте, - говорила она следователю, - я ничего не скрывала! С человеком, который выдал мне паспорт здесь, в Москве, я была знакома еще в Сибири, и он сам вспоминал события тех лет.
Но подобные аргументы не возымели никакого действия. "Была женой Колчака? В ссылку!"
И Особое Совещание определило ей пять лет лагерей. Потом, правда, пересмотрели и заменили тремя годами высылки. К столице ее велено было и близко не подпускать.
Нерадостной, тяжкой была судьба женщины, вся "вина" которой состояла лишь в том, что она посмела полюбить человека, боровшегося против новой, Советской власти и за это расстрелянного. У нее не было ни постоянного места жительства, ни родных и близких. У нее даже отобрали право на воспоминания о своем прошлом. Как только она заикалась об этом, тут же находились доброхоты, которые доносили о "жене Колчака" куда следует.
Итогом очередного доноса стал новый арест в 1938 году. Борьба с "врагами народа" была в самом разгаре и велась на всей территории Союза. Естественно, что такая фигура, как бывшая возлюбленная самого Колчака, не могла не оказаться в центре внимания органов ОГПУ-НКВД. И суровый приговор не заставил себя ждать - 8 лет лагерей!
Этот срок она отбывала в "Карлаге", который отличался особо строгим режимом. Потянулись долгие годы бесконечных издевательств и унижений.
1949-й год. Ярославская область. Еще одно Обвинительное заключение:
"Книпер-Тимирева Анна Васильевна, проживая в 1937-1938 годах в г.Мало-Ярославце Московской области, среди своего окружения проводила антисоветскую агитацию, высказывала клевету на ВКП(б) и Советское правительство, на политику Советской власти и условия жизни трудящихся в Советском Союзе". Далее говорится, что она - дочь статского советника, в прошлом - жена контр-адмирала Колчака, "была с ним в Харбине, участвовала в походах против Советской власти " - вот он, главный криминал! Очевидно подразумевалось, что эта мегера, обвешанная гранатами и с пулеметом в руках не раз ходила в атаку против бойцов Красной Армии.
А посему, сказано в другом документе Ярославского УКГБ, она "представляет собой социально-опасную личность по связям с контрреволюционным элементом", "за антисоветскую деятельность арестована и привлечена в качестве обвиняемой".
Так 8 октября 1950 года Книпер-Тимирева Анна Васильевна очутилась сначала в п.Холовом, затем - в Енисейске. Опять ссылка. Опять мучительные поиски работы. Наконец, устроилась в мастерскую какого-то Кусткомбината. Она давно уже не выбирала профессию или специальность, бралась за любую работу, лишь бы выжить. Не случайно бывший сокурсник Е.Рожицына обмолвился: "Малярничает..." Но не могла же бывшая жена блестящего офицера, дочь статского советника признаться в этом. Вот и писала в автобиографии, что он работала то "художником", то "зав. бутафорским цехом" театра и т.д.
Однажды руководство артели, учитывая способности Анны Васильевны, хотело командировать ее в Красноярск, в краевой краеведческий музей, чтобы она могла составить эскиз "уголка природы" для Енисейского музея.
В просьбе было решительно отказано. А вдруг, находясь на свободе, может скрыться от следствия и суда", как это было сказано в одном из документов ее дела? И вообще с такими, как Книпер-Тимирева, надо ухо держать востро. Написал же начальник Казачинского райотдела МГБ в январе 1951 года начальнику Енисейского райотдела МГБ под грифом "секретно" такую бумагу (обратите внимание на стиль и написание имен и фамилий):
"Разрабатываемая нами по подозрению в ш/п Капнист Мариста Ростиславовна, 1914 г.р., уроженка г.Ленинграда, русская, беспартийная, образование н/з высшее, по специальности актриса, имеет письменную связь с Кипнер-Темерязевой Анной Васильевной, проживающей в г.Енисейске, ул.Фефелова, 30. Прошу установить Кипнер-Темерязеву взять ее под агентурное наблюдение с целью установления характера связи Кипнер-Темерязевой с Капнист М.Р. Одновременно прошу сообщить, не располагаете ли вы компр. данными на Кипнер-Темерязеву. По агентурным данным известно, что Кипнер является женой Колчака. Ответ прошу как можно ускорить".
Ах, как это захватывающе-интересно - следить за ссыльной актрисой, которая переписывается тоже со ссыльной, некоей Кипнер-Темерязевой, которая, говорят, была женой самого Колчака! А вдруг и эта артисточка окажется шпионкой? "Разработать" ее надо, "разработать"!
Так невинная переписка двух несчастных женщин, оторванных от родных мест, лишенных хотя бы капельки человеческого внимания и сочувствия, заброшенных в сибирскую глухомань, становится предметом пристального внимания недремлющих органов, якобы охраняющих государственные интересы. Да и агентура куда как хороша, даже установить правильную фамилию Книпер Тимиревой не может...
Лишь в середине 50-х годов, когда в стране широкой волной прокатилась реабилитация невинно осужденных, освободилась Анна Васильевна от ссылки и покинула Енисейск. В кармане лежала справка-характеристика. "На учете с 1950 г. Режима спецпоселения не нарушала, на регистрацию является вовремя, склонности к побегу не проявляла. Занимается общественно-полезным трудом. Компрматериалами Енисейский РО МВД на нее не располагает".
Обретена, наконец, желанная свобода. Анна Васильевна смогла вновь вернуться в Москву. Здесь, на Плющихе, поселилась у дальних родственников. Жить было не на что, обузой для них быть не хотелось. И она, пересилив себя, обратилась к Генеральному прокурору СССР с письмом, в котором просила лишь об одном - своей реабилитации:
"15 января 1920 г. я была арестована в Иркутске в поезде Колчака. Мне было тогда 26 лет. Я любила этого человека и не могла бросить его в последние дни его жизни. Вот, в сущности, вся моя вина..."
Уже после реабилитации на имя министра культуры СССР поступило обращение, под которым стояли подписи Шостаковича, Свешникова, Гнесиной, Хачатуряна, Ойстраха, Козловского и других видных деятелей советской культуры, в котором говорилось:
"Убедительно просим вас оказать помощь в получении персональной пенсии А.В.Книпер, урожденной Сафоновой, дочери выдающегося русского музыканта В.И.Сафонова, скончавшегося в феврале 1918 года в Кисловодске. Анне Васильевне 67 лет, у нее плохое состояние здоровья. Не имея никаких средств к существованию, она вынуждена работать в качестве, бутафора в Рыбинском драматическом театре, что ей не по силам. В настоящее время Анна Васильевна, незаслуженно находившаяся долгие годы в лагерях и административных ссылках, полностью реабилитирована и прописана в Москве. Но жить ей не на что…"
Наконец, еще один заслуживающий внимания эпизод из жизни А.В.Тимиревой.
В 1972 году в Москве у нее в гостях побывал Леонид Шинкарев, в то время - собкор "Известий" по Восточной Сибири. Ему удалось ознакомиться с уголовным делом А.В.Колчака, в котором среди других документов оказалась самая последняя записка адмирала своей возлюбленной. Записка, которую она так и не получила...
И вот теперь, еле удерживая слезы, Анна Васильевна слушала от сибирского журналиста последнее, предсмертное послание, дошедшее до нее спустя несколько десятилетий:
"Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне. Как отнестись к ультиматуму Войцеховского*, не знаю, скорее думаю, что из этого ничего не выйдет или же будет ускорение неизбежного конца. Не понимаю, что значит "в субботу наши прогулки окончательно невозможны"? Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я только думаю о тебе и твоей участи единственно, что меня тревожит. О себе не беспокоюсь - ибо все известно заранее. За каждым моим шагом следят и мне очень трудно писать. Пиши мне. Твои записки - единственная радость, какую я могу иметь...
Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя. Гайду** я простил. До свиданья, целую твои руки".
Потом А.Шинкарев поинтересовался, как же она живет на свою сверхскромную пенсию в 45 рублей. Последовал ответ:
"- Мосфильм поставил на учет: когда в массовых сценах нужны "благородные старухи", мне звонят, я сажусь на трамвай и несусь. Снималась в "Бриллиантовой руке", в "Войне и мире". Помните бал Наташи? Крупным планом княгиня с лорнетом - это я!
- И все доходы?
- За съемочный день три рубля... Хватает на Таганку, на томик Окуджавы, иногда на консерваторию..."
...Еще по приезду в Москву она пыталась разыскать Володю, своего сына от первого брака. Увы, весть оказалась скорбной: его арестовали и расстреляли еще в 1938-м, в возрасте 23-х лет...
Сколько же горя и страданий выпало на долю этой хрупкой женщины! Поистине трагическая судьба. И выразить ее можно разве лишь в стихах, которые она писала в минуты горестных раздумий и лишь изредка читала самым близким людям:
Полвека не могу принять,
Ничем нельзя помочь,
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь,
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог.
Но если я еще жива,
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.
__________________
*Командующий 2-й армией генерал Войцеховский потребовал от Военно-революционного Комитета освобождения Колчака, угрожая в противном случае штурмом Иркутска.
**Генерал Гайда, командующий Сибирской группой чехословацких войск, 17-18 ноября 1919 года возглавил мятеж против Колчака.
На главную страницу Назад Вперед