В День поминовения жертв политических репрессий, 30 октября 1997 года, в "Музейном центре на Стрелке", красноярские "мемориальцы" организовали выставку памяти репрессированных деятелей культуры. Был там и раздел, посвященный столбистам: первому директору заповедника Александру Яворскому и Михаилу Лисовскому. Небольшая афишка 30-х годов сообщала о том, что состоится "Сибирская феерия в 3-х действиях "СТОЛБЫ", режиссер Михаил Лисовский.
Лисовский не ставил "крамольных"
спектаклей. Хотел поставить "Азорские
острова" (писал он в показаниях на допросе в
НКВД), но узнав, что пьеса запрещена, оставил эту
затею. Однако об этом доложили кому следует... На
его беду, через клуб "Красный бурлак" и через
Столбы имел связи с "красными инженерами"
Красмаша, которых после казнили.
Лисовского арестовали16 октября 1937
года. Обвинили его в идеологической диверсии:
постановке спектаклей, протаскивающих
враждебную советской власти идеологию.
Тринадцатого ноября Михаила Васильевича
расстреляли... "Головешкина" избушка, как ее
называли столбисты, лишилась хозяев. Друзья
Лисовского Телегин и Хрущев тоже были
расстреляны.
"В 1927 году он женился на Антонине Ильиничне
Трошиной. Она закончила Народную консерваторию,
вокальное отделение (класс Риоли Словцовой),
потом пела в хоре оперы, оперетты, в церковном
хоре, позднее была солисткой радиокомитета", —
это из воспоминаний дочери, Г.М.Волковой
(Лисовской).
Взглянем на фамилию администратора спектакля "Столбы": Трошин. Да-да, Георгий Ильич был братом Антонины и таким образом, породнился с Лисовским. Кстати, Охотника 1-го играл Николай Нелидов. Каждый столбист помнит старую избушку Нелидовку, постороенную этой семьей, — мы еще встретимся с братьями Нелидовыми чуть ниже.
Красноярцы знали Трошина как основателя и
руководителя Великорусского оркестра народных
инструментов. Он тоже был арестован и сгинул в
ГУЛАГе; по его следственному делу с жутким
номером 4435 расстреляно 37 человек, в лагеря
отправлено 16. На "мемориальском" стенде
экспонировались два свидетельства о его смерти.
В первом, выписанном ЗАГС в 1958 году, причиной
смерти указано острое воспаление почек. Второе
датировано уже 1989 годом, и в нем написано
"расстрел". Так несчастная Антонина
Ильинична в одночасье потеряла и мужа и брата. Но
осталась ее дочь, Галина Михайловна Лисовская.
Получив из НКВД справку о том, что Георгий Ильич
"осужден без права переписки", мать и дочь
уехали из Красноярска, однако, к их чести, не
уничтожили семейные фотографии и различные
документы расстрелянного главы семьи, как это
делали в те годы многие.
Как был тогда тесен столбовский и вообще красноярский мир! Александр Яворский вначале ходил со своей компанией в Нелидовку... Читаем его "Избушку Дырявую", недавно опубликованную мизерным тиражом в 200 экземпляров: "В 1933 году наши взгляды на постоянство столбовских посещений изменились и мы перестали ходить на Столбы. Началось все с меня. После смерти (застрелился) директора музея Соболева я был избран коллективом временным директором. Еще в 1930 году музей переехал в свое новое здание (где находится и сейчас) в египетском стиле, на берегу Енисея.
Вскоре из Омска был переведен лесотехнический институт и научно-исследовательский институт леса. Директор этих двух институтов потребовал новое здание музея под институты, а мы только начали в нем экспозицию своих богатых коллекциями отделов. Произошло столкновение интересов двух культурных учреждений. Дело кончилось назначением дважды директора Носова еще и директором музея. Несогласие мое было причиной моего ухода из музея, а т.к. заповедник "Столбы" был в ведении музея, то я ушел и из заповедника и перестал ходить туда, а наша избушка Нелидовка досталась художнику Лекаренко, который ее переоборудовал и запер. Тогда-то мы все целиком, в числе пяти оставшихся, и стали постоянными посетителями Дырявой"
Пять — это сам Яворский, Арсен Роганов, Александр Нелидов, Анюта Морозова, присоединившаяся к ним позже Вера Лотоцкая Но на снимках, которые приложены к рукописи книги, есть и Николай Нелидов — столбист и актер. Он, как и двое его братьев, тоже попал в сталинскую репрессивную молотилку.
Пора бы уже
назвать место, где стояла Дырявая (
хронологически ее 10 названий таковы: На
Кузьмичевом, Белянинская, Позади Ермака, Над
Иваховым ложком, Вторая Плешатка, Дырявая,
Яворского, Дяди Сёна, Избушка четырех, Вторая
Дырявая), — стояла она рядом с Ермаком, где была в
те годы пашня. В 15-20 минутах, стало быть, ходьбы от
Головешкиной избы Лисовского. Последняя
получила свое название от прозвища хозяина:
Лисовский ходил настолько черным от загара, что и
дразнили его на Столбах Головешкой.
Неутомимый расследователь эпохи репрессий
Владимир Сиротинин писал о Яворском:
"Александр Леопольдович родился 18 февраля 1889
года в Иркутске в семье чиновника. Мать умерла,
когда ему было три года. С 1891 г. жил в Енисейске, в
1900 г. переехал в Красноярск, учился в гимназии.
Учебу продолжил в Киеве, где окончил
естественное отделение университета по
специальности — ботаник. Вернувшись в
Красноярск, работал (до 1935 года) в краеведческом
музее. От краеведческого музея участвовал в
экспедициях: в 1919 году — Минусинский край и р.
Чулым, в 1920 году — Туруханский край, в 1921 году — р.
Подкаменная Тунгуска, в 1928 году — Манское
Белогорье.
В 1924-27 годах был директором заповедника "Столбы". В Лесотехническом и Педагогическом институтах Красноярска преподавал ботанику и фитопатологию. Влюбленный в скалы, знал все тропы и стоянки на Столбах, писал стихи и картины. Ему в 1964 году, в день 75-летия, были посвящены стихи:
Не мореплаватель, не плотник,
Зато столбист и краевед,
Музею преданный работник
С пеленок до преклонных лет.
Ты и миколог, и ботаник,
Ты и художник, и поэт.
И на Столбах ты был не странник,
И там твой труд, и там твой след.
Эрудированный и трудолюбивый, пропадая днями на
Столбах, успевал Александр Леопольдович вести и
преподавательскую работу в институтах, и
исследовательскую в краеведческом музее и в
обществе по изучению Красноярского края.
22 сентября 1937 года за ним пришли. Обвинение:
активный участник контрреволюционной,
белогвардейской организации, участие в ее
нелегальных сборищах, проведение антисоветской
агитации среди населения. Следствием ему
приписываются слова: "Нам необходимо готовить
кадры для вооруженного восстания, народ за нами
пойдет и сибиряки нас поддержат в вопросе
организации самостоятельного Сибирского
государства под протекторатом Японии
(припомнили Яворскому участие в движении
областничества, но при чем здесь Япония?), с
коммунизмом надо расправиться беспощадно".
При аресте отобрали очки, поэтому протоколы подписывал, не читая, а со слов следователя. На очных ставках обвинительных показаний не подтверждал. Тем не менее, постановлением тройки УНКВД по Красноярскому краю от 8 декабря 1937 приговорен к 10 годам. Этапом направляется в Вятлаг.
В 4-ом отделении Вятлага работает в лаборатории клинического анализа. Лагерный режим не смог убить тягу к творчеству. В лагере он пишет поэму о Столбах, создает картины — аппликации. Освобожден на четыре месяца раньше “звонка”. Вернулся в Красноярск. Работал в музее и учебно-опытном лесничестве. И, конечно, снова на Столбах, снова занятие любимым делом. В предновогодний день 31 декабря 1948 года арестован прямо в музее. С 13 до 14 часов обыск. Перепровожден во внутреннюю тюрьму УМГБ, в 15 часов первый допрос, Новый год отправлен встречать в камеру. В новом, 1949 году снова допросы и те же обвинения 37-го года. В Постановлении ОСО при МГБ СССР от 13.04.49 (протокол № 21) под № 361 значится: "Яворского Александра Леопольдовича за принадлежность к антисоветской террористической организации сослать на поселение". Местом поселения выбрано опытное поле Мингуль совхоза Таежный Сухобузимского района. Более пяти лет ссылки. Говорят, тайком приезжал на Столбы. Освобожден 26 августа 1954 года. И снова Александра Леопольдовича можно было видеть на скалах. Часто в ватнике, по-зековски сидящего на корточках. Пережив все, он вернулся к своим Столбам".
Следует добавить к этому, что Яворский был библиофилом и страстным краеведом. Еще юным гимназистом он во многом помогал тогдашнему директору краеведческого музея Аркадию Тугаринову: участвовал в археологических раскопках, в оформлении стендов. Когда Александр Леопольдович впервые пришел в музей, он принес с собой более двадцати экземпляров ботанических объектов. В 1909 году он был членом музейной экспедиции по Минусинскому и Ачинскому уездам, а в 1921 году в районе Подкаменной Тунгуски. Юрист по образованию, краевед по увлечению, он стал секретарем Географического общества, базировавшегося при музее. В 1923 году в Москве была устроена грандиозная выставка, показывавшая всю Советскую Россию. Наш Приенисейский край был представлен краеведческим музеем. Жюри отметило музей дипломом, а директора Тугаринова и его верноно помощника Яворского наградило серебряными медалями. Был Яворский дружен и с архитектором Леонидом Чернышовым, автором проекта и строителем музея.
Шел еще не столь пакостный 1936 год; компания из Головешки уже утвердилась на новом месте, и Александр Леопольдович пишет в своем дневнике (год спустя уничтоженном им самим вместе с другими дневниками, после по памяти восстановленном): "И вот теперь у нас есть соседи, с которыми мы часто перекликаемся, когда идем по воду, спускаясь вниз с горы. Чаще из соседей ходил М.Лисовский, по прозванию Головешка. Он действительно своей чернотой напоминал головешку. Это был веселый человек, всегда в приподнятом настроении и песенно-разудалый. Шутки, прибаутки и всякие веселые песни и анекдоты сразу говорили за его эстрадную профессию...
Как-то раз забрела в Головешкину избушку, пользуясь родственными связями, Александра Ильинична Трошина..."
...Добавлю еще, что в Дырявую к Яворскому и его компании часто ходил художник "Дядя Митя Каратанов". Вспомнить ли еще и о том, что в 1938 году Каратанов проходил по одному делу с братьями Крутовскими, как областник, сибирский сепаратист? Да Бог его пронес мимо казни.
Ах, как они, молодые, веселились, не зная, что их ждет совсем уже скоро. Вот еще из Яворского: "...вдруг из-под горы со стороны Головешкиной избушки показался человек с ружьем. Это был брат Михаила, Николай Васильевич Лисовский. Он взял ружье наперевес и стал скрадывать нас с Сашей, а мы, видя его, мгновенно превратились в токующих косачей и начали подпрыгивать, бормотать и кувыркаться, забыв про всякую усталость. В это время нам на помощь подошла Анюта от избушки. Словом, полная картина тока: тетерка — Анна, косачи — я и Саша, охотник — Лисовский. Долго дурили, вот что значит молодость".
Но пришел и 1937 год.
"Мы особенно зачастили в избушку над Иваховым ложком и здесь мы обретали покой и душевное равновесие. Город в эту пору казался нам каким-то страшным. Как мы были рады, когда, поднявшись из ложка с водой к избушке, встречали друг друга, ведь мы не виделись пять дней, а что могло за эти пять дней произойти? Очень и очень многое. Уже не было на своих местах многих самых обыкновенных простых людей, соседей и близких знакомых..."
...В августе Яворский, работавший тогда преподавателем в Пединституте, как обычно, взял отпуск и, никуда не поехав, ушел один в Дырявую. Прожив там около недели, спустился в деревню Базаиха, подкупил продуктов и снова вернулся к Ермаку еще на четыре дня. Наконец, решил сходить в город. Обратите внимание, не домой!
"Переправился на лодке от Базаихи на Гремячий и зашел к Вере Лотоцкой. Тут я узнал, что ко мне "приходили". А это значит, как и у всех, к кому "приходили" — их и уводили. Как обидно. Год был такой тяжелый и напряженный — работа по выпуску последнекурсников, лекции, налаживание ботанического кабинета и многое, связанное с организацией, можно сказать, на голом месте. Отпуск — и он должен пропасть. Нет! Опять в Дырявую до конца отпуска. Снова набрал припасов и снова я над Калтатом в своей Дырявой.
Пробыл я в избушке до 1 сентября, т.е. использовал не весь отпуск, и вышел. Я узнал, что на кафедре никого нет. Начал читать лекции по всем пяти ботаническим дисциплинам, около 10-11 лекций в день. И 22 сентября в ночь был обыскан, арестован и препровожден в тюрьму". В начале 1938 года был арестован и Арсен Роганов.
Александр Яворский отбывал срок в Вятлаге, писал там свою поэму "Столбы" и книгу "Избушка Дырявая", заканчивал их уже на воле, в 1959 году. Все столбовские избы в те годы были уничтожены, как рассадники антисоветчины, остались только Нелидовка и Музеянка, поскольку принадлежали самому заповеднику. Один из членов компании, Лев Гобов, сделал напоследок несколько снимков Дырявой и послал их в лагерь Яворскому.
Теперь-то все позаросло, и не найти уже мест, где стояли Головешкина и Дырявая избы. Не зарасти бы нашей памяти о людях, которые в эти избы ходили. Работали, любили, растили детей, пели песни и писали стихи. А их - сослали, посадили, убили...
Анатолий ФЕРАПОНТОВ
Городские новости 13.03.98
См. также вариант статьи:Анатолий Ферапонтов. Печальный отклик поколений (вариант)