Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Но, видимо, тайно от нашего разума, от наших чувств, ведет свою деятельность инстинкт самосохранения. Я так жаждал смерти, так стремился к ней. Но когда она подошла вплотную, когда заболело сердце после свидания с Давидом, и жизнь моя повисла на волосок, меня охватило противоположное чувство, я захотел жить. Пусть в свином хлеву, пусть закованным в кандалах, но жить. Пусть без всякой надежды на будущее, но жить. Мне уже стало казаться, что и в этой юдоли печали имеются какие-то радости. И главной моей мечтой стало, поскорей выбраться из этой тюремной клетки, попасть в большой лагерь, где смогу работать по специальности. Я стал усматривать в последней призвание своей жизни. Всю жизнь я делал зубы, чтобы добыть средства к существованию. Страстью моей души были другие занятия. Но когда меня лишили всех этих занятий, и у меня осталась единственная забава, моя специальность, то я к ней пристрастился и полюбил ее. И мечтал ею заполнить мою жизнь даже в тюрьме.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава