Арест папы. Письмо на «Герцена переулок, д. № 5.

Однако, астраханскую жизнь нашей семьи тогдашний в стране террор всё таки не обошёл: 13 июня 1938 года в 2 часа ночи в нашем доме по переулку Герцена 5 в Астрахани был арестован мой папа Петри Отто (1893г.р.). С двух часов ночи до четырёх утра шёл обыск в комнатах, дворе и сарае. Конфисковали охотничье ружьё („Sauer“) и принадлежности к нему, семейные золотые украшения, а также описали весь дом (мама теперь не имела права его продать). Проводили арест и обыск офицер и солдат Астраханского областного управления НКВД. Всё конфискованное сложили в мешок, который заставили нести в тюрьму папу. Вся картина ареста до сих пор перед моими глазами: офицер зачитал ордер-«по постановлению... Петри Отто Иванович, немец 1893 г.р. подлежит аресту...». «Кого желаете пригласить в качестве понятого? Соседа Пивцова Александра Афанасьевича - ответил папа. При уходе из дома последние слова папы были: «Лёвушка слушайся маму» В этой ситуации тремя словами папа выразил полное отсутствие веры в справедливость и что больше ему не дадут вернуться домой.

В октябре того же 1938 года папа был расстрелян как «немецкий шпион», а в 1956 году он посмертно был реабилитирован из-за отсутствия состава преступления. Безвинная гибель папы сильно отразилась на здоровье мамы, которую я своей хорошей учёбой поддерживал. Когда в 5-м классе после очередного экзамена я возвращался домой и стучал в дверь, мама спрашивала:» Кто тут?» я отвечал: «Отлично». На «хорошо» что-то ответов не помню. Сколько слёз ежедневно проливала мама, когда наступало время (5 ч. вечера) прихода папы с работы. Летом я часто в это время на трамвайной остановке «Большие Иссады» у рыбного магазина его встречал и он обязательно покупал мне моё любимое на палочке в шоколаде за 20 копеек мороженое «Эскимо», а затем запивали стаканом за 10 копеек вкусным «Баварским» квасом. Как-то папа, придя с работы, начал подозрительно крутиться вокруг меня. После ужина он взял мой школьный дневник и, посмотрев оценки, сказал: «за отличную учёбу я купил, Лёвушка, тебе готовальню». В те годы это был для 4-х классника ценный подарок. Эта готовальня мне служила все школьные, студенческие и аспиранские годы. Папа выписывал 2 газеты - центральную «Известия» и местную астраханскую «Коммунист».

Ещё в дошкольные годы папа любил мне читать сказки А.С.Пушкина и стихи на немецком языке Шиллера. В доме у нас имелся патефон с большим набором пластинок (запомнилась пластинка с «У самовара грянем моя Маша, а на дворе уже совсем темно») и лучший в те годы радиоприёмник СВД-4, который нам из Москвы прислал дядя Коля. Папа любил классическую музыку. Помню летом 1937года в Астрахани гастролировал, прибывший из Москвы, Гос. театр оперы и балета во главе со Станиславским, всю гастрольную программу которого мои родители посетили. Спектакли проходили в самом лучшем летнем театре нижнего Поволжья «Аркадии». Очень жаль, что в 60-е годы этот шедевр деревянного зодчества и искусства во время пожара полностью сгорел и до сих пор не восстановлен.

Папа очень любил природу, был удачливым рыбаком и охотником. Все свои отпуска он брал в октябре м-це с таким расчётом, чтобы они заканчивались накануне 3-х дней октябрьских праздников. «Надо быть подальше от начальства, а ближе к кухне - В.Тёркин». А.Т.Твардовский. В это время разрешалась в устье Волги рыбалка сетями и осенняя охота на водоплавающую птицу. На нашей моторке с Фёдором Фёдоровичем Клейном и сотрудником с папиной работы Смирновым они втроём уплывали по ерикам к морю. После, как обычно, удачного возвращения домой больше всего труда доставалось маме - нужно было немедленно коптить рыбу и обрабатывать уток и гусей. Сазаны горячего копчения в нашей русской печке на опилках хорошо сохранялись и были очень вкусны. Птица тоже коптилась. Все наши постельные принадлежности были набиты пухом (в Сибири в 1941году мама их меняла на картофель и муку).

Всю жизнь мама себя казнила за то, что, видя тогда проходящие по стране массовые аресты, проводившиеся «ежовыми рукавицами», а также аресты соседей и сотрудников особенно немцев, (например, бухгалтера Мюнца, гл. бухгалтера астраханского управления торговли Клейна и др.), не переехали в третий раз на другое место жительства! Проявили с папой жалость к собственности - к дому, моторке и др.? Или ослабла прежняя сила духа и притупилось чувство предвидения надвигающейся опасности? Я хорошо помню (мне тогда уже было 12 лет), когда мои родители вели разговор на эту тему. Папа тогда сказал: - Я могу понять, что из Бетингер мы тайно уехали, т.к., имея лошадь и корову, нас могли «раскулачить» как кулаков и сослать куда угодно. Но сейчас-то за что меня арестовывать, будучи рядовым служащим в гос. конторе рыбной отрасли? У меня нет ни единого преступления перед государством!» Папа не мог признать того, что невинный человек арестован быть не может. О его «вине», что он немец, тогда в конце 30-х годов в советской пропаганде речи не было, тем более, что, как известно, в это время происходило сближение советской внешней политики с Германией. Всё это вместе взятое притупила в отношении семьи «бдительность» папы. Уже позже, после папы, мы с мамой оказались, как и миллионы других людей, репрессированными по политическим мотивам и национальным (немецким) признакам - невинно! С арестом папы нам с мамой стало тяжело жить. Мама устроилась на работу в артель инвалидов в качестве вышивальщицы при этом тайно на дому также принимала заказы на вышивку рубашек, кофточек и т.п.. Эту работу дома приходилось выполнять тайно от налоговой инспекции, которую все боялись, как огня. Была продана моторка и кой-какие вещи. Я же продолжал учиться в школе им. Розы Люксембург и посещать Дворец пионеров.

Жизнь в советское время сделала маму большой трусихой: гражданская война, голод, национализация, коллективизация, раскулачивание, индустриализация и арест папы дали о себе знать. Пройдя все эти «подарки» строящегося социализма, мама на стук в дверь ночью в октябре 1938 года, среагировала очень боязненно и не стала с открытой дверью вести разговор с мужчиной из тюрьмы. Только через щель в воротах она от него узнала, что вчера 20 числа папа был расстрелян. Утром мама мне рассказала о ночном визитёре. Итак, моего папы больше нет. Как жить дальше при низком заработке и слабом здоровье мамы? Какое –то время у меня происходила внутренняя борьба с окружением. Смерть папы требовала от меня мести, мне хотелось взрывать, уничтожать, сжигать, стрелять и тому подобное делать. Это был внутренний протест за гибель самого близкого мне человека. Я разбил из рогатки несколько уличных фонарей, мощную лампу в дежурном помещении районной пожарки, залез в кинобудку летнего кинотеатра на берегу Кутума и утащил всю оптику киноаппарата. Внутри меня всё кипело и протестовало, на лодочной станции я обобрал с моторок детали из цветных металлов и сдал их в утиль.

Такой взрыв хулиганства закончился осенью, когда я опять стал посещать и строить модели во Дворце пионеров. Руководитель кружка инженер Голубцов организовал несколько экскурсий на астраханские судостроительные и судоремонтные заводы. Наш в Астрахани дом в три окна «Переулок Гецена 5», откуда папа последний раз вышел 13 июня 1938 г. с тремя словами: «Лёвушка, слушайся маму», стал для нашей семьи первым СВЯТЫМ местом. В каждый наш с Витенькой круизный из Москвы в Астрахань приезд мы посещали это для нас святое место. И вот, продолжая эту святость, я решил обратиться к теперешним хозяевам нашего бывшего дома с письмом следующего содержания: «Многоуважаемая семья (извините меня - я не знаю Вашу фамилию), проживающая в доме № 5 на переулке Герцена г.Астрахани! Пишет Вам письмо сын бывшего хозяина этого дома Петри Отто Ивановича (запись об этом в домовой книге должна быть), невинно арестованного в этом доме 13 июня 1938 г., расстрелянного 20 октября 1938 г. и Военным трибуналом из-за отсутствия состава преступления посмертно 31 декабря 1956 года реабилитирован. Моё имя –Петри Лев Оттович. В возрасте 84 года считаю своим долгом (из-за отсутствия у папы места захоронения, скорее всего это братское при тогдашнем городском управлении НКВД) посетить место, где он, выходя под конвоем из дома, оставил последние следы в парадной двери со словами-«Лёвушка, слушайся маму»! Это были слова человека, представлявшего, что он больше сюда не вернётся, ведь тогда в 30-е годы свирепствовал большевистский, сталинский террор. Папа ушёл в вечность, но память того места Вы сохранили - дом с ремонтом Вами сохранён в прежнем виде. Большое за это Вам спасибо. Для меня это главное - есть память места его последних здесь шагов, куда можно с Вашим согласием положить памятный букет цветов или мне есть кому послать письмо. Посылаю нашу книгу, где описан арест папы. В качестве доказательства, что я жил в этом доме посмотрите во дворе на двери туалета сохранившееся в дереве двери свинцовые пульки от моей стрельбы воздушным ружьём, которым папа учил меня метко стрелять (ведь он был заядлый рыбак и охотник). Посмотрите на дверь и Вы увидите эти пульки. Посылаю Вам свою визитную карточку с моим адресом и телефоном. Явитесь, я буду очень рад. Моя мама Ольга Александровна Петри этот дом продала в 1941 г. перед самой войной. Она скончалась в 1976 г. и похоронена в Москве на немецком кладбище. Я с семьёй моего сына из Москвы в Германию переехал в 1994 году. Очень прошу Вас 20 октября - в день расстрела моего папы в 1938 году - положить букет цветов на порог у входной двери. Этим шагом Вы поможете мне выполнить последний долг перед своим родителем. ВЕЧНАЯ ПАПЕ ПАМЯТЬ.

P.S. Во дворе дома в 1936 г. была папой построена с названием моим именем «Лев» моторная лодка, которая потом стояла на охраняемой в центре города напротив городской ТЭЦ на Кутуме лодочной станции. Папа работал ст. бухгалтером «Севкаспрыбсбыте» и мы с его друзьями проплавали «Царев», Ерики, низовье Волги до самого моря. То были для нас интересные рыбные годы. Если я по состоянию здоровья не сумею Вас навестить, то очень прошу положить букет цветов у двери и мне об этом написать или позвонить.

С дружеским приветом - Ваш Л.О.Петри. Пишите, звоните. Гамбург-Германия.

Нашей жизнью с мамой стал интересоваться дядя Карл в Москве. После смерти его жены тёти Машеньки в 1938 году дядя Карл женился 2-й раз на тёте Кате, которая ранее у него служила прислугой. Дядя Карл решил нам помочь-взять меня на воспитание. Моя мама не возразила. Жил дядя Карл не богато, т.к. работал скрипачом в симфоническом оркестре (около 30 музыкантов) в кинотеатре «Востоккино», на площади Свердлова (Театральная).

На оглавление На предыдущую На следующую