Михайловский леспромхоз - Новосибирская область

К месту работы нужно было мне прибыть к 1 августа. В июле мы с Гариком всё свободное время отвели на прополку картофеля: 10 соток в поле, где позже будет построен шинный завод, и 10 соток в 19 км в поле на восток от Бумстроя. Вся эта прополка обошлась нам с ним дорого - на солнце мы спалили себе спины до пузырей. Приближался срок нашего отъезда в Новосибирск, а билетов нет. Остаётся один вариант - ехать на «500 весёлом» поезде без билета. Нас провожал Гарик. Посадка на вокзале в поезд была страшной, через окна вагонов. Я сумел занять место только на третьей полке. Гарик подсадил меня в окно и подавал вещи. Витя с Витюшкой и мамой кое как зашли в вагон через дверь и заняли боковое сидячее место. В те 50-е годы нормальное пассажирское сообщение ещё после войны не было налажено. До Новосибирска 800 км и мы на следующий день были там, где провалялись на его вокзале 3 дня пока я в отделе кадров треста «Новсиблес» оформлял документы и на руки получил приказ ехать в Михайловский ЛПХ. Дорога была длинной. Оказалось, нам было удобно до ст. Убинская (250 км от Новосибирска) ехать на любом поезде, идущий на запад, а там, заночевав у представителя ЛПХ Черкасова, на попутной машине ОРСа до с. Крещенка (120 км), где находилась контора ЛПХ (директор Карташов, гл. инженер Азикеев.) Там же находился и комендант спецкомендатуры лейтенант Виноградов. Для нас было много интересного - прибыв поздно вечером, мы сразу услышали на улице частушки с гармошкой. Ночевали в одной из комнат конторы. Это было 1 августа 1953 года. Утром нас к себе взял Азикеев, предоставив нам пристройку к дому. Для нас четверых это было очень мало, даже временно. Семья Азикеевых была доброй, истопили для нас по чёрному баню. Свободного жилья у ЛПХ не было. Для нас предполагался пятистенный сруб дома, который нужно было ещё покрыть крышей и сложить печку с трубой. Но пока же здесь не было ни досок для крыши и крыльца, ни кирпичей, которые надо доставить из Убинки. Карташов отнесся ко мне очень хорошо, даже приказал коменданту Ворбьёву и Азикееву ни кому не говорить, что моя семья немецкая и что мы являемся спецпоселенцами. По селу пошёл слух о нас как о семье с фамилией «Инженеров». К осени строительство нашего дома завершилось, мама внутри две комнаты оштукатурила глиной, после чего дом ещё сушился. Меня назначили инженером производственного отдела, а Витю приняли бухгалтером материальной части. В производственном отделе работал ещё таксатор Деуль Виталий Фёдорович (ссыльный), в плановой группе Владимир Иванович Вельмин (ссыльный, бывший редактор газеты «Комсомольская правда») и экономист Римма. Мне пришлось много ездить в командировки по лесным участкам: Роговской (90 км), Голубино (80 км), Радовский (60 км). Связь с участками поддерживалась через радиоузел, который был во дворе конторы ЛПХ, а на участках в домах их начальников. Рабочие в основном были из числа оргнабора, которых привозили из Новосибирска, а специалисты были в основном политические ссыльные из Москвы, Ленинграда, Одессы, Ярославля. Осенью мы с Витей оказались приглашёнными на несколько свадеб. На столе было много еды, в основном холодцы, пельмени, солёные огурцы и стаканами водка или самогон и даже брага. Свадьбы сопровождались частушками и плясками под гармошку. Люди нам стали верить и поэтому приглашали к себе, чтобы мы вместе с ними делили их радости. Это было приятно чувствовать. За несколько месяцев нашего пребывания в Крещенке мы стали узнавать интересные истории, которыми полна здешняя земля: бегство от Колчака, «кулацкое»-крестьянское восстание, гибель самолётов и ловля «Тарзана». Расскажу коротко о каждой из названных историй, чтобы представить как была насыщена у местных жителей жизнь за короткий жизненный отрезок советского времени.

В очередной раз зимой я ехал один на санях с закреплённым за мной выездным жеребцом в командировку на Радовский лесной участок. На полпути (25 км) от Крещенки находится с.Мартемьяновка, где я, подъехав к дому «на огонёк» решил переночевать, Меня встретил пожилой крупного телосложения мужчина с согласием меня пустить на ночёвку. Лошадь напоили, дали овса и сена, а также я накрыл ей спину байковым одеялом, Мороз усиливался. Хозяйка угостила чаем, который был в самоваре, а дед сел подшивать валенки. На столе керосиновая лампа. Я повёл разговор с хозяином о его здешней жизни, почему в такой «Урман» (медвежий угол) он устроился жить? Видно такой вопрос ему давно ни кто не задавал и он с удовольствием повёл разговор. «Родился я в Крещенке, тогда в богатом торговом селе и вот в 1914 году был мобилизован в царскую армию со службой в г.Омске на внешней охране городской тюрьмы, которая уже несколько раз переходила из рук в руки. В политике я шибко не разбираюсь, ведь грамоты у меня только 4 класса. Была у меня винтовка, за которую я головой отвечал. Всё шло спокойно пока в городе не объявились большевики. В Питере был державный переворот, а в Омске началась смута. Нас предупредили , что сегодня будет налёт на тюрьму, стрелять не надо. Действительно, ночью открыли ворота и выпустили всех политических осуждённых. Уголовники шумели, барабанили в двери камер, но их не выпустили. Думаю, что сделали правильно. Вдруг прошёл слух, что командующим стал адмирал Колчак и что наша воинская часть отправляется на Дальний Восток. Это меня не устраивало и я решил дезертировать из армии, но для этого надо сменить военную форму на гражданскую, что мне удалось сделать на городском базаре. Это был 1918 год. Не имея нужных документов, я ночью решил на любом товарном или пассажирском поезде ехать от Омска до Убинки (600 км). Винтовку я утопил в р.Омке и пошёл на вокзал, где на тихом ходу заскочил на товарный поезд. Риск был большой потому, что поезд часто останавливался и работали обходчики и маслёнщики. Однако я всё-таки добрался до Убинки и до Крещенки, где каждая собака меня знает. И вот здесь дома и решался мой вопрос. Отец потребовал идти в Мартемьяновку и строить дом, чтобы быть подальше от людей, пока не уляжется смута.

И я ушёл в Урман. Ну а здесь всё есть и разные ягоды, и земли сколько угодно для картошки и хлеба. Завёл лошадь, корову, кур и гусей. Позже от своих солдат-сослуживцев узнал, что Колчак погиб и что вся российская армия от Советской власти ушла в Китай. Так что я рад, что тогда в Омске дезертировал из этой армии, иначе был бы я в могиле или в чужой стране.
В 20-х годах я получил новые документы, о дезертирстве было забыто. Вот так я оказался в Мартемьяновке, но без лошади, которую отобрали у меня при «кулацком» восстании, посчитав меня за кулака, но, слава Богу, не сослали, хотя дальше нашего Урмана некуда - севернее Васюганские болота, наш район и так ссыльный. О «кулацком» восстании в газетах писали враньё, потому как после того как коммунисты отобрали всё зерно и даже посевное возникло настоящее крестьянское восстание в Крещенке и округе. Восстание в 1933 году жестоко подавили приехавшие из Новосибирска военные, после чего начался голод и люди многие умерли. Восставшие держались упорно, имея в основном охотничье вооружение. Всё завершилось массовыми арестами. Я в этом восстании участие не принимал - там были в основном крещенские крестьяне».

Вот так за полночь закончился наш разговор с интересным собеседником. Другую историю местного значения мне рассказали на Радовском участке в семье жившей там ещё до отечественной войны. «В военные годы было всем известно, что истребители, выпускаемые Новосибирским авиационным заводом им.Чкалова сразу же после испытания самоходом летели на фронт. Летели парами. Вот и на этот раз в 1943 году пара истребителей была вынуждена сделать аварийную посадку, потому что один из них не мог дальше по какой-то причине лететь. Второй пилот из-за солидарности тоже сел, но неудачно - оба оказались в болоте, которое зимой было скрыто под снегом. Летчики выбирались до ближайшего жилья, а это был Радовск, целую неделю и чуть не погибли от холода и без еды. В Радовске их неделю откармливали и отправили в Новосибирск. Эти самолёты по сей день находятся примерно в 60 км от Радовска, но уже полузатонувшие». Будучи в 1954 году в Крещенке, мы слышали, что у одного самолёта снят пулемёт. Кому он мог понадобиться? Его мог взять только лесной житель или, возможно, скитающийся по тайге с войны дезертир. В общем загадка. К этому времени в селе стало известно, что действительно в тайге охотники встречали землянки, заполненные съестными припасами: орехами, сушёными ягодами и мясом. Кроме того из села пропала одна девушка. Стало ясно, что в тайге живёт «Тарзан» (прозвали его местные жители по имени героя одноимённого американского фильма) и было сообщено властям. Местным охотникам было дано задание выяснить по следам на снегу в какой землянке он находится, чтобы его арестовать. И они его нашли. В Крещенку из Новосибирска прибыла группа военных из 4-х человек. К этой группе добавили ещё двух местных крепких мужиков, знавших местность и законы тайги. Оказывается брать «Тарзана» надо утром рано, когда он полураздетый пойдёт «до ветру» и сверху с крыши землянки на него нужно прыгнуть. Ведь всех смущало то, что он вооружён пулемётом. Долго от охотников сведений об «адресе» Тарзана ждать не пришлось. Группа из 6 человек на трёх санях тронулась в тайгу. Чтобы лыжи не издавали скрип и можно было бесшумно подойти к землянке, двое шли на лыжах, подшитых мехом-камусом. Дело это происходило в январе 1955 года, стояли крепкие морозы, экспедиция шла на штурм Тарзана. К землянке подошли глубокой ночью с расчётом, что Тарзан спит. Этому ещё помогала яркая полная Луна. Четверо военных заняли позиции по углам поляны, а двое охотников на бесшумных лыжах зашли на крышу землянки против двери. И все стали ждать его выхода «до ветра». Время это наступило под утро, когда все уже порядочно на морозе продрогли. Как только дверь открылась и он с накинутой на плечи тужуркой вышел и сделал первый шаг в этот миг сверху на него прыгнул один охотник и сбил его с ног. Вся группа сбежалась и в открытую дверь увидела направленный на них пулемёт. Как заявил Тарзан, если бы так удачно не была бы проведена вся операция по его поимке, то он бы из пулемёта всех перестрелял. Девушку в полном благополучии нашли в одной из остальных землянок. В принципе она не была против этой таёжной жизни. Тарзана же в соответствующей упаковке доставили в Новосибирскую областную прокуратуру. Следствие не смогло предъявить Тарзану обвинение. Оно установило, что «Тарзан» является жителем Крещенки по фамилии Медведев Петр Степанович, который во время войны из Красной Армии дезертировал, сбежав в местную тайгу, но не знал, что с окончанием войны вина с него снята, прячась до 1954 года совершенно напрасно. За всё это время Медведев преступного ничего не совершал. Порохом, солью и другими товарами его снабжали мать с отцом, проживающие в Крещенке и тоже не знавшие об амнистии за дезертирство. На суде ему должен был быть оправдательный приговор, однако судья задал Медведеву вопрос: «Если мы Вас освободим, то что Вы будете делать»? Он ответил: «Уйду в тайгу». Суд вынес приговор: 1 год ИТЛ с целью, чтобы он привык к людям.

Вот с такими историями нас встретила Крещенка в 1953-1954 годах. К этим историям следует добавить нашу радость в связи с приездом к нам в Крещенку демобилизованного из Тихоокеанского флота матроса из БЧ-5 моего двоюродного брата Анвера Бахшалиева. История его семьи является наиболее трагичной из числа всех семей моих родственников. Идёт 1937 год. Отец Анвера, будучи наркомом коммунального хозяйства Азербайджанской республики на пленуме ЦК выступил с критикой в адрес 1-го секретаря ЦК ВКП(б) Азербайджана Багирова. Перед партией у Бахшалиева были ещё с времён переворота и гражданской войны 1917-20 годов большие заслуги, связанные с разведывательной работой в Персии. Поэтому он имел моральное право пойти на критику первого лица республики. В том году их семья состояла: отец, мать (тётя Берта сестра моей мамы), Анвер (их сын 7 лет) и Жанна (их дочь 2 года). Жили они в Баку в собственном доме. Что происходит после названного пленума? Арест отца и матери; отца - расстреляли, мать осудили на 5 лет, Жанну при аресте родителей отдали соседям, а Анвера оставили ждать приезда из Энгельса бабушки. Тётя Берта не выдерживает такого варварства, когда в один момент лишается детей и мужа, сходит с ума и попадает в дом нервно-больных в г.Казани. Жанна у соседей умирает, а Анвер с бабушкой уезжает в Энгельс. Семья невинно полностью жестоко уничтожена. За что? Анвер вместе с родственниками в 1941 году попадает в Красноярский край, а в 1944 году учится в ФЗО и работает. В том же году - призыв на военную службу с направлением в Тихоокеанский военно-морской флот. 5 лет службы во флоте закалили Анвера и вот он демобилизовавшись едет к дяде Артуру в Коркино Челябинской области с заездом к нам, т.к. на поезде едет мимо нас, сойдя с поезда на ст.Убинская. Зима 1954 года, стоят лютые морозы. Анвер по нашему описанию в письме находит представителя нашего ОРСа и уговаривает его ехать в ночь при Луне на грузовике, берясь самому полностью его загрузить мешками с мукой (2 тонны). В Крещенке была радостная встреча на морозе при Луне. Витюшка спал, а мама в это время гостила у дяди Артура в Коркино. Когда Витюшка проснулся и не увидел Анвера в морской форме, а в рабочей робе, то заплакал. Пришлось ещё ночью Анверу одеть морскую форму, чтобы удовлетворить каприз племянника. Когда днём мы с Витей были на работе, Анвер с Витюшкой домовничали, варили флотский борщ. Вечером шли в клуб смотреть кино и Анвер в морской форме сворачивал в круг тяжёлый ремень на случай самообороны. Местные девчата сразу приметили нового моряка, пытаясь заговорить с ним, тёрлись вблизи него, а днём устраивали хождения мимо наших окон, а когда он выходил, чтобы вылить помойное ведро, то кричали «Что варишь, морячок?» Он отшучивался. Мы познакомили Анвера с нашим экономистом девушкой Риммой родом из Ржева. Со временем это знакомство переросло в любовь и через месяц они женились, зарегистрировав свой брак в Крещенском сельсовете. Была скромная свадьба с сельской музыкой- гармошкой. Они живут с тех пор в Баку, имея двух дочерей Светлану и Татьяну. В Баку Анвер работал гл. механиком цементного завода, а Римма экономистом на том же заводе. Но трагедия Анвера была ещё впереди. С большим трудом он нашёл в Казани свою маму, которая при встрече с ним не узнала и не признала его и только тогда, когда он привёз её в Баку на улицу, где они жили до ареста и увидела свой бывший дом, она вспомнила и признала Анвера. Но не долго тёте Берте осталось жить, вскоре она от всех переживаний скончалась. Анвер свою маму похоронил на Бакинском кладбище. Я всегда называл Анвера Анверчиком, т.к. мы были оба жертвами террора 1937-38 годов и любили друг друга. В настоящее время Анверчик вместе с Риммой проживают на берегу Каспийского моря в «Морском» посёлке-20 км южнее Баку. В Баку живёт и их дочь Света с семьёй, а Таня («Тануля», как я её зову) с мужем и сынишкой переехали в г.Тутаев на Волге в 25 км от Ярославля. Так трагично погибла безвинная вся семья Анверчика, который от инсульта в возрасте 78 лет в 2008 году скончался последним. Светлая ему память!

В 1955 году я был командирован в Свердловск и привёз к новому году Витюшке подарок - большой ящик с электрической железной дорогой. К этому времени по моей инициативе в Крещенке ЛПХ стал электрифицировать конторы, магазин, почту и многие дома, включая и наш. И вот к новому году мы в доме нашу ёлку украсили красивыми игрушками, которые нам прислали Вальтерские из Красноярска, а вокруг ёлки пустили по рельсам электровоз с вагонами мимо переездов и вокзала. Эта эл. дорога и игрушки на ёлке, как новость быстро разнеслась по селу. Дети облепили все окна. Пришлось их пригласить в дом и пустить эл. дорогу. Восторгу не было предела. Смотреть новинку пришли даже старики, которые ещё в своей жизни не видели ж. д. Для них это была большая радость. Мама только и успевала угощать гостей, а я после работы - крутить эл. ж.д. вокруг ёлки.

В одну из командировок с лесного участка «Голубино» весной 1956 года я и ещё несколько людей на попутном тракторе С-80 возвращались домой. Ехали по лесной дороге сплошь покрытой порубочными остатками, идя по которым трактор не буксует, хотя имея на буксире тяжёлые гружёные тракторные сани с большим ящиком. Мы пассажиры стояли впереди на санях, упираясь спинами в в него. В одном месте гусеница трактора пошла по берёзовой жерди диаметром примерно 10 см, которая лежала вдоль дороги. При проходе по жерди гусеница утопила её в грунт от чего её второй конец поднялся выше саней и стал скользить всё выше и выше, надвигаясь на передок саней и приближаясь ко мне. Эту угрозу увидел стоящий рядом со мной пассажир и немедленно оттолкнул меня в сторону. Жердь прошла мимо меня, упёршись в обшивку саней. Если бы меня не оттолкнули в сторону, то я бы через живот был бы этой жердью пронзён и пригвожден к ящику. Моим спасителем был начальник производственного отдела треста «Новсиблес» Зарубин Сергей Васильевич. Ему я обязан своей жизнью. Дай-то Бог ему здоровья и благополучия. Это был в моей жизни Четвёртый-1956 г. случай, когда была 100-процентная вероятность моей гибели. Первый-1935 г.Астрахань. Тонул в р.Кутуме, спасла моя тётя Минна. Второй-1943 г. Енисей. Зимой в полярную ночь могли въехать в не замёршую майну реки, спас чутьём и свернул ведущий олень. Третий-1944 г. Енисей. Лето. После проплыва на лодке под, образовавшейся во время ледохода ледяной горой, последняя обрушилась. Мою бригаду и меня спасло буквально 1-2 минуты. Как видим моими спасителями явились добрые внимательные люди и даже умное животное, а также риск.

В марте 1956 года Н.С. Хрущёв подверг критике культ личности Сталина. С этого момента началась массовая реабилитация политических репрессированных заключённых и ссыльных. Нас это время тоже коснулось - был снят спецкомендатурский надзор, наступила ещё не полная свобода. К этому времени я по приказу треста «Новсиблес» уже был назначен гл. инженером леспромхоза, сменив на этом посту Азикеева. Директором стал Л.Ф. Рыбаков, с которым мы очень хорошо сработались. И вот, когда мы в своих семьях прочли закрытое письмо ЦК КПСС по поводу разоблачения культа личности Сталина, мы с Л.Ф.Рыбаковым поехали на Роговской участок, чтобы встретиться там со ссыльным Семёновым, бывшим 2-м секретарём Ростовского областного комитета ВКП(б) и его женой бывшей видной активисткой молодёжного движения. Нас интересовал в подробностях как с ними «работали» следователи НКВД. Оказалось, допросы велись сутками - менялись следователи, спать не давали; сидящему перед следователем арестованному сапогами методично били по ногам; многие часы нужно было стоять в углу, не садясь на стул. Но попадались и хорошие следователи, требовавшие кричать, чтобы за дверью было слышно как тут «пытают». На Роговском участке работала медсестра, которая просидела 10 лет и плюс 5 лет ссылки. За что такое наказание в те годы ещё молодой девушке? Вот, что она рассказала о себе. «Я была медсестрой на фронте. Снабжение медикаментами на нашем участке фронта вообще отсутствовало. На моих глазах умирал раненый молодой офицер. В это время уже несколько дней на фронте было затишье. Я решила спасти этого офицера, обратившись за лекарством к немцам. Наши солдаты меня пропустили к немцам и я быстро вернулась с нужными медикаментами с гораздо большим количеством чем мне требовалось. Офицер был спасён от заражения крови. Мой поступок был вначале оценён как героический, а затем вмешался СМЕРШ, который расценил мой «героизм» как предательский. Военный трибунал осудил меня на 10 лет ИТЛ и 5 лет лишения гражданских прав, т.е. ссылка в Сибирь. Вот так, как и в гражданке, так и на фронте орудовали ищейки «врагов народа». В тот вечер к нашему разговору присоединился инженер-механик Садовский родом из Ярославля. На участке он следил за исправностью и работой венгерской локомобильной электростанции мощностью 100 кВт. Он был арестован в первые дни войны с обвинением ведения вражеской пропаганды за что получил 10+5 лет. Самое страшное был этап, когда в каждое пассажирское купе, как описывал Солженицын, запрессовывали по 42-46 заключённых. Я понял, сказал Садовский, опасность такого этапа и сразу же нырнул под нижнюю полку, где мы оказались вдвоём, но зато мы дышали от решётки внизу двери откуда шёл свежий воздух. На этом же участке в магазине работал бывший полковник Красной Армии Богомолов. Как только прошло разоблачение культа личности Сталина он заявил, что Рюмин из НКВД будет с поста снят обязательно и тогда и он получит свободу. Так оно и получилось - нашего полковника скоро от ссылки освободили, но он потребовал за безвинное осуждение денежную компенсацию за все месяцы отсидки. Ему тогда повезло, получив 180 тыс. рублей. Позже деньги стали выдавать только за 2 месяца последней зарплаты. Мы с мамой за папу тогда тоже получили 1400 рублей. Уезжая в Москву, Богомолов зашёл к нам в Крещенке попрощаться. Также сделал и Садовский, уезжая в свой Ярославль, у него я всегда останавливался, когда бывал в командировке на Роговском участке. Помню его жена всегда угощала меня маринованными маленькими грибочками.

Однако в это время в Крещенке произошёл следующий случай. С целью досрочно против трудового договора уехать из ЛПХ с Голубинского участка сбежал рабочий, ранее принятый на работу по линии оргнабора, бывший зэк с Колымы, показавший себя на участке в хулиганстве, пьянстве и в не выходах на работу. Появившись в Крещенке, солидно выпив и с ножом в руке вышел на улицу с угрозой «заре-ре-ре-жу!!!». Поблизости оказались лесники «Лесхоза», которые решили проучить буяна. Они пригласили его ещё выпить, на что он клюнул, и повели его к речке в баню, где, привязав его к скамейке, через приложенную к ступням ног доску, стали по ней бить топором, отбивая ему без внешнего следа все внутренности. Такая жестокая «казнь» применялась по закону тайги с давних пор. Медицина буяну не смогла помочь и он через месяц в Крещенской больнице скончался. Официально самосуд был запрещён, а практически в «медвежьих углах», удалённых от милиции, местное население защищалось иногда вот таким образом.

Электрификация Крещенки продолжалась, люди у своих домов ставили столбы, а Вася - Чёрный наш механик и я занимались дизелем и электрогенератором, которые нужно было привести в рабочее состояние. Они были в прошлые годы завезены в ЛПХ, но не пущены в эксплуатацию. Решено было в первую очередь ко дню выборов в Верховный Совет подать напряжение в сельсовет, лесхоз, магазин сельпо, конторы ЛПХ и ОРСа.. Плохо было то, что мы вместо отсутствовавших у нас алюминиевых проводов для воздушных линий использовали стальную проволоку, предназначенную для сплавных целей. Я привёз в Крещенку для проигрывания много пластинок вместе с мощным усилителем и тогда мы с Васей решили сделать добро, обеспечив музыкой центр Крещенки. С большим трудом мы с Васей запустили дизель «Одинжанец» и электрогенератор. Мы были рады, что в нашей конторе и на улице появился эл. свет. Люди нам поверили. Наша электростанция заработала, но отставал монтаж воздушных линий и эл. проводка в домах. Наступил день выборов в Верховный Совет СССР, которые проводились на избирательном участке в сельсовете. Там мы заранее поставили усилитель, а на улице динамик. В 6 часов утра мы с Васей включили гимн, а затем на всю мощность эстрадную музыку. Народ сразу же повалил на избирательный участок. Музыка расшевелила всех избирателей и привлекла их с утра на участок. Наша электрификация чуть не вызвала пожар в одном доме. Старушке Вася объяснил, что для того чтобы погасить эл. лампочку нужно это сделать выключателем. А она, рано ложась спать, взяла и обмотала лампочку шерстяным платком, который вскоре стал дымиться. Старушка ещё не спала, обратилась к соседям и те выключили лампочку. Ещё немного и могло быть несчастье. Благодаря нашей электрификации пока только центра Крещенки выборы в В.С. прошли на радостном уровне с танцами и песнями у клуба, где без обычного движка теперь от нашей электрификации крутили кино.

После ХХ съезда КПСС ветер свободы начал дуть из Москвы. В.И.Вельмин на работе объявил, что «В последнем номере газеты «Правда» подвальная статья подписана политическим обозревателем Юрием Жуковым. Кто бы вы думали он есть? Это мой бывший ученик» - сказал Владимир Иванович. «Я, (продолжал он), уже по телеграфу дал ему о себе знать». Действительно, ученик оказался под стать своему учителю, через несколько дней Владимир Иванович получил телеграфный перевод на 500 рублей, а позже произошло вообще чудо-Владимира Ивановича вдруг вызывает Новосибирский обком КПСС и сообщает, что он полностью реабилитирован и восстановлен в партии КПСС с вручением партбилета. Это чудо сделал, как выразился Владимир Иванович, «Юрка Жуков», написав Председателю Президиума В.С. СССР К.Е. Ворошилову прошение о «посмертной» реабилитации В.И.Вельмина. Такой вариант не потребовал проведения следствия по его делу, избежав бюрократического расследования с вызовом свидетелей и т. д.. Позже Владимир Иванович выехал в Москву, где редакция газеты «Лесная промышленность» ввела его в свой состав, а Юрий Жуков в течение года, пока Моссовет решал его жилищный вопрос, взял Владимира Ивановича к себе в квартиру. Это был в высшей степени благородный поступок ученика по отношению к учителю. Теперь с 1956 года ЛПХ жил без В.И.Вельмина. В.Ф.Деуля также реабилитировали и он уехал в Москву к своей семье. Реабилитированным оказался и известный музыкант-балалаечник из Одессы Сергей Большой - толстый крупного телосложения мужчина, который отлично подражал известным источникам звуков: «пению» петуха, тарахтению двигателя нашей электростанции, шуму автомобиля и т.п.. Его в селе любили как человека, но не любил его только один человек-это наш комендант НКВД, который так за несколько лет не сумел его привлечь к общественному труду. Он жил в старой избушке с низким входом, над которым с внутренней стороны висел лозунг: «Не уходи, ещё не спето много песен». Он имел несколько выпущенных им пластинок с его виртуозной игрой на балалайке. Вот такой весельчак жил там среди нас, не боящийся ни каких властей.

Очень жаль, что из перечисленных мною здесь людей к 2010 году в живых никто не остался. Последним умер в г.Куйбышеве мой директор ЛПХ Рыбаков Леонид Фёдорович, фронтовик, раненый, всё время мечтавший пережить «бездарь-Брежнева», и «пьянь-Ельцина». Последняя мечта его не осуществилась. Мне его очень жаль, т.к. хорошо вместе работали и долго поддерживали связь в Москве и в Германии.

Но вернёмся в Крещенку, 1956 год. Летом из Красноярска мне пришло приглашение из СибЛТИ работать на своей кафедре «Электротехники» ассистентом, избранного по конкурсу на учёном Совете института. Моё заявление о переводе на работу в институт подписал в Новосибирске начальник Главлеспрома Козлов. Собрав все пожитки мы в четвером на грузовике ЗИС-5 поехали до ст.Убинская. Мы много взяли с собой куриного и от поросёнка мяса, залив его в вёдрах жиром. Ровно 3 года мы жили в Крещенке, где были окружены добрым вниманием сибиряков и «ссыльных». За эти 3 года Витюшка подрос и главное окреп на домашнем молоке, таёжных ягодах и овощах с огорода. Наша цель в отношении здоровья Витюшки была выполнена. А в Крещенке мы остались в памяти людей как семья «Инженеров Л. О..» Нас ждала добрая семья Вальтерских. Мама сразу из Убинской поехала к Эльзе в Москву на запад, а мы втроём - на восток.

Итак, в начале августа 1956 года мы в троём прибыли в Красноярск. Радостная встреча с родителями Вити, Гариком, Томочкой и Валериком. Вскоре папа от стройтреста № 47 получил 3-х комнатную квартиру, а прежняя 2-х комнатная осталась за нами - это была большая удача. Сразу взялись за косметический ремонт, побелку, покраску полов. Дом был старой довоенной постройки 2-х этажный с выгребным туалетом, поэтому при входе в квартиру чувствовался запах. Витюшку устроили в ближайший детский садик. Витю приняли на работу в прежнее УНР-436. Связались с Юрой Янковичем и побывали у них в гостях, увидели их дочь Олю, Машу и Наталию Викторовну.

Я люблю свой СибЛТИ до сих пор. Мне всё представляется в нём святым, неповторимым. Ведь как не считать, но он оказался самым первым учебным заведением, которое протянуло руку мне и не сказало:...»Мы институт для немцев не строили»...,как мне уже ранее говорили. Поэтому по прошествии теперь уже около 60 лет мне СибЛТИ дорог во всех отношениях. Конечно он не сравним с МЭИ, но его и не нужно сравнивать. 31 июля 1948 года для меня историческая дата, когда мои документы были приняты приёмной комиссией в лице ст. преподавателя Косолаповой. С этого дня началась новая жизнь в исполнении многолетней мечты учёбы в вузе. На кафедре электротехники меня хорошо встретили. Зав. кафедрой к.т.н. доц. А.Н.Жилин дал мне вести лабораторные работы с группами из 3-х годичного потока, студентов в возрасте, имевшие опыт работы в леспромхозах, но со средним образованием. Вместо 5-ти лет они инженерную программу изучают ускоренным темпом за 3 года. С этими студентами было интересно работать, т.к. соблюдалась дисциплина, высокая любознательность особенно к электротехническому оборудованию и к электротехнике в целом. Из этих специалистов выделился Востров, ставший в последствии после смерти А.Н.Жилина заведующим этой кафедры. Конечно для меня было очень не удобно ежедневно ездить с Бумстроя на левый берег в институт. С 1956 по 1958 год я не возражал ездить, но когда в 1958 году зарплата уменьшилась за счёт снятия сибирской надбавки на 15%, то я решил уволиться и перейти в электромонтажное управление УНР-436 мастером на строительстве шинного завода в нашем Бумстроевском районе. Зарплата повысилась, появились премиальные и главное знакомство с новым импортным (из ФРГ) электрооборудованием, монтажом различных мощностей электроподстанций. На участке для электромонтажников мной были организованы вечерние занятия по электротехнике, все стены обвесил плакатами на электротехническую тематику, появились рацпредложения по проектам и по монтажу. Руководство УНР-436 (нач-к Вишневский и гл. инженер Арутюнов) положительно оценили мою работу и вскоре назначили меня нач-ком производственного отдела управления. Я тут же решил продолжить учебную политику в управлении, организовав техническую библиотеку в предоставленной мне дополнительно комнате. Библиотекой стали пользоваться мастера, прорабы и электромонтажники. Нашлась и штатная должность библиотекаря, которая приобретала и обеспечивала участки литературой и наглядной печатью.

На ул. Красноярский рабочий для управления был выстроен ещё с сохранением прежних архитектурных требований, например, потолки выше 2,5 м, с большими кухнями-5-ти этажный дом. При комплектовании и подборе для него претендующих жильцов состоялось очередное обследовании нашего старого дома в Постоянном посёлке. Признав его антисанитарным, руководству управления было представлено предложение о предоставлении нам квартиры в новом доме. И мы её получили на 4-м этаже 3-х комнатную с балконом и газовой плитой. Мы были страшно рады, что коллектив управления поддержал нашу кандидатуру. Наш Виктор после переезда в новую квартиру на ул. Красноярский рабочий в местной школе хорошо учился, посещал спортивную секцию гимнастики. Его лучшим другом был Сергей Батухтин. Маму мы просили с Виктором немецким языком не заниматься, т. к. окружающая детская обстановка была отрицательной по отношению к немцам. Как позже оказалось, мама тайно от нас родителей всё таки его учила немецкому языку и волжскому произношению. За этот скрупулезный и доброжелательный труд мы были позже маме очень благодарны. В летний период спортивные секции выезжали в палаточный городок на р. Базаиха с чистейшей горной водой. О средней школе, из которой он позднее перевёлся в новосибирскую, у Виктора остались самые хорошие впечатления об учителях и в частности о директоре. Спортлагерь и «Столбы» закалили Виктора, его здоровье укрепилось, это подчёркивала всегда мама- т.е. его бабушка.

На оглавление На предыдущую На следующую