Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола


Родители

Родился в “черте оседлости”, где евреи жили очень скученно и в большой нужде. Было много мелких лавочников, ремесленников и люди без определенных занятий. И было очень мало покупателей и мало заказчиков у ремесленников. К производительному труду евреи не допускались, им было запрещено заниматься земледелием, а промышленность была главным образом за “чертой”, а внутри только считанные фабриченки, с ничтожным спросом на рабочие руки. И люди метались во все стороны “гнались за ветром”, чтобы добыть хоть корки хлеба. И все было напрасно, кругом царила нужда и нищенство.

По рассказам матери, она родилась в большой семье, 10 ртов. Отец ее содержал “хедер” (религиозная школа), чем занимались все ученые еврейские бедняки, которые знали толк в тайнах Библии и Талмуда. За ничтожную плату он обучал этим премудростям чужих детей, не задумываясь, что дадут им эти знания в жизни. Также он не представлял, чем будут заниматься его дети, когда они подрастут. У него была одна забота о них, чтобы они, не дай бог, не отступились от веры отцов и он зорко следил, чтобы они не приобщились к светским знаниям, это он тоже считал вероотступничеством.

Мать рассказывала, что когда они повзрослели, то она и двое других сестер тайком наняли учителя, чтобы научиться хотя бы читать и писать по-русски. Однажды, когда они занимались в запертой комнате, они услышали приближающиеся шаги отца. Их объял страх, что он их накроет на месте преступления. Тогда они выпрыгнули в окно. Так они и выросли со скудными знаниями и тощими желудками. От отцовских заработков они бы умерли от голода, но бабушка ухитрялась выпекать бублики на продажу, и кое-что доставалось и детям.

Отец мой, в противоположность матери ,родился и вырос в деревне. По какому то драконовскому закону изгнали всех евреев из деревни даже в “черте оседлости”. Были оставлены только такие, которые уже проживали здесь в десяти поколениях. К таким принадлежал и дедушка. Давным-давно помещик имения завез сюда его прадеда и поручил ему готовить сыр из молока помещичьего стада, и мои деды стали сыроварами. В отцовской семье не голодали, была своя картошка и молоко досыта. Но с образованием обстояло не лучше чем у матери. Отец также учился в “хедере” и даже в “ежиботе”, а светского образования получил даже меньше матери.

Поженившись и перейдя к самостоятельной жизни, они не владели ни познаниями, ни имуществом и вообще никакими средствами к жизни. И все же им было не страшно. Кругом них, в скученной еврейской массе “черты оседлости”, большинство населения состояло из таких же неимущих и бедняков. Все они жили и бедствовали и все таки жили. Проживут и они.

Начали с того, что открыли хлебопекарню. Это занятие они позаимствовали у родителей матери. Оно им уже тем понравилось, что в доме будет постоянно свой хлеб и всегда сможешь кушать его досыта. Но оказалось, что новоявленным пекарям, торговцы мукой отказали в кредите, а наличных у молодоженов не было.

Пришлось от пекарни отказаться и отец потянулся в деревню, там его знают и он дело знает. По примеру дедушки-сыровара отец заарендовал молоко от помещичьего стада, по соседству с дедушкой и начали изготовлять сыр.

Тем временем семья росла, каждый год прибыль, уже было трое детей, а четвертый намечался. А доходы от сыроварни ничтожные, дело у молодых супругов не клеилось, они с большим трудом выжимали сыр из молока, а помещик без всякого труда и пощады выжимал из них все соки. Дедушка привык кланяться управляющему в ноги и целовать барину ручку, а отец заупрямился.

Это совпало как раз с новыми веяниями. Под влиянием антисемитского гнета, который обрушил на евреев Александр III и его сатрапы, под влиянием погромов, поднялась волна эмиграции евреев из России в Америку и другие страны. Еврейская беднота убегала от нищеты и преследований, в поисках счастья за океаном.

Они там обрели политическую свободу, но не избегли жестокой эксплуатации. Только одиночкам-ловкачам удавалось выплыть на поверхность и разбогатеть. Слух об успехах этих одиночек распространялся на их старой родине, и этот успех покоя не давал беднякам. Вот и отец мой оставил нас и поехал за океан искать “счастье”.

Перевез он нас из деревни в ближайшее крохотное местечко, поселил в землянке и уехал. Все заботы теперь легли на плечи матери. Ей было тогда всего 22 года, а на руках трое ребят (вскоре появился четвертый). Отец оставил ей всего 50 руб. Это и был весь их капитал. Она купила на все деньги муку и начала выпекать хлеб для продажи. Сама месила, сама пекла и сама развешивала покупателям, не спуская в то же время глаз с нас. В помощь себе для надзора за нами, она взяла себе молоденькую девушку, которую она также воспитывала и обихаживала как свое родное дитя.

До сих пор дивлюсь героизму и величию этой женщины. Она просто и без всяких жалоб на судьбу, предала забвению свою молодость и личную жизнь и целиком посвятила себя своим детям. Она была простая женщина с очень скудным образованием, но обладала большим практическим умом и добрым сердцем. Она внушала нам основы человеческой морали обучала как жить среди людей.

Это не было стройной системой этических правил, которые нам регулярно преподавались, это были просто внушения, подсказываемые ей самой жизнью, на каждом шагу, на живых примерах. Всегда следовал как бы невзначай мудрый совет, справедливый упрек, а иногда и березовая розга (в крайних случаях, когда мы проявляли непомерное упрямство). И все это воспринималось нами внимательно и находило отклик в наших маленьких сердечках. Обиду мы скоро прощали матери и всегда оставались хорошими друзьями.

Перерыв в письме, болел 2 месяца.


Оглавление Предыдущая глава Следующая глава

На главную страницу сайта