Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Четвертая тетрадь
11 апреля 1970г.
…начальника Киевского облместпрома, привела к изгнанию меня с работы. Этот начальник был закадычный друг секретаря ЦК КП(б)у. Они вместе героически вели гражданскую войну в Сибири и действительно имели огромные заслуги перед революцией. Но теперь этот начальник зазнался и считал себя безгрешным авторитетом, не подлежащим никакой критике снизу. А я, по простоте душевной уже забыл про незажившие, еще вчера нанесенные мне удары и снова водрузился на своем коньке “критики не взирая на лица””, даже если эти лица высоко забрались. Со мной расправились совершенно бесцеремонно. Этот начальник в “мундире” позвонил в Москву редактору нашей газеты а тот был прислужлив. Услыхав окрик такой персоны, он готов был разогнать половину своих журналистов а вторую половину поставить на колени перед обиженным сатрапом. Тем более что я был в редакции новенький. Прислали ревизора с поручением: “расследовать и изгнать”.
Мой “грех” в газете, совпал с другим более важным событием, который облегчил расправу надо мной и вообще наложил свою печать на всю мою дальнейшую жизнь. Грозный 1937 год уже стучался в двери. На пленуме ЦК в декабре 1935г. выступил Сталин с погромной речью, против некоторых братских компартий направив главный удар против перебежчиков и политэмигрантов, нашедших убежище в СССР. Сталин заявил что через братские компартии к нам засылаются шпионы и диверсанты в лице перебежчиков и политэмигрантов. А поскольку опознать этих замаскировавшихся шпионов, было делом нелегким и нескорым, то под подозрение были взяты все политэмигранты и перебежчики без исключения.
Это был страшный удар по престижу революции, нарушение прав убежища. Это гуманное право существует с древних веков. И его придерживаются все страны мира. Первые годы революции и Сов.Союз был надежным убежищем для революционеров всех стран. Нас встречали торжественно, оказывали помощь и даже материальные преимущества в сравнении с местным населением. И не только правительство, но и рядовые граждане тепло и сочувственно относились к этим пришельцам. Эти люди пожертвовали для революции всем, что было для них дорого. Они рисковали жизнью и свободой. И бежали они из своей родины только тогда, когда их страданиям наступал предел, когда приходилось спасаться от каторги и виселицы. В Сов.Союзе они обрели вторую свою родину.
Так было до выступления Сталина на декабрьском пленуме 1935 года. Это проклятое выступление послужило сигналом к святотатственному нарушению закона убежища. Политэмигранты и перебежчики, отныне были объявлены вне закона, как подозреваемые в шпионаже. Всех их похватали и запрятали в тюрьму, дали им “надежное сталинское убежище”, где большинство из них осталось навечно. Это было самое вопиющее злодеяние Сталина. И удивительно как это получилось что при разоблачении злодеяний Сталина, его наследники скрыли от народа это величайшее преступление перед международным революционным движением.
Тюрьма была финалом для политэмигрантов, а началось вот как. Только что прошла очередная чистка партии по всей стране. Все чуждые и примазавшиеся были исключены, остались одни достойные. Выступление Сталина бросило тень на этих достойных. По его словам среди них остались сотни тысяч невыявленных шпионов. Были установлены сети-уловители, т.е. проверка партийных документов. Всех быстро проверили и пропустили, а у политэмигрантов отобрали партбилеты. Одним взмахом, в обход низовых партийных организаций и не объявляя причины исключения, которых фактически не было, почти всех поголовно оставили вне партии. Вслед за этим их согнали с ответствен. постов и подвергли другим предварительным репрессиям.
Отняли партбилет и у меня и 3 месяца он пролежал в комиссии по проверке, а я уже считался исключенным из партии. За это время я принял немало мытарств. Первым долгом меня изгнали из редакции, якобы как исключенного из партии (фактически за критическую статью). Во вторых, я уже не мог претендовать на другую ответственную работу. Пришлось вернуться к старой специальности, которую я покинул 8 лет назад во имя “хождения в народ”. За эти годы здесь произошли большие перемены. Расценки очень занизили, а нормы повысили. Все зубные техники пробавлялись частной практикой, последняя была источником пропитания для них, а на службе они работали не для заработка, а чтобы укрыться от налогов. Я же частной практики избегал принципиально и мне приходилось довольствоваться грошовой зарплатой.
Вскоре мне вышла амнистия с партбилетом. В проверочной комиссии работал приятель моего родича. Последний похлопотал за меня и мне вернули партбилет. Получилось, что не по заслугам, а по знакомству я уцелел в партии.
Получив партбилет, я стал искать лучше оплачиваемую работу. Невольно и впервые я воспринял взгляд обывателя на партбилет как на доходную книжку. А ведь я всегда смотрел на партбилет как на святой талисман, которые дает мне право членства в боевой когорте и доступ к осуществлению своих идеалов и борьбе за благо человечества.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава