Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Построив в ряды, нас повели пешком в лагерь. Дорога была длинная и каждом шагу встречались вывески складов, учреждений и предприятий. Меня поразило, что владельцем везде значился “Волгострой-Волголаг”. В моем понимании тюрьма всегда занимала самое ограниченное место в жизни общества, а тут она раскинулась на десятки километров и грозила проглотить весь город и все просторы за городом. Это было первое впечатление, которое, к сожалению, впоследствии подтвердилось. Лагеря действительно проглотили большие пространства страны и стали самой мощной хозяйственной организацией, в которой были заняты большинство рабочих рук страны. Массовые репрессии Сталинского произвола оторвали людей от труда в нормальных условиях и заменили трудом в условиях тюрьмы, неволи и принуждения. И, по мере нарастания волны арестов, вырастал и разбухал объем хозяйственных работ лагерей. Лагерь стал “республикой” в республике и урки очень метко назвали эту “республику” “Бушландией” (со слова бушлат, главная одежда лагерника). “Бушландия” все ширилась и разрасталась, нагоняя страх на всю страну.
Мы добрались до лагерного поселка. Это была огромная тюрьма, стелющаяся по земле. Мы привыкли к понятию, что тюрьма это крепость подымающаяся ввысь, это здание в несколько этажей и сотен камер, а лагерь стелется по земле. Это длинные, одноэтажные бараки, вмещающие каждый минимум сто человек. Потолки низкие. В бараках постоянный полумрак, двухэтажные нары заслоняют свет окон. Как ни чистят и скоблят эти бараки, в них всегда сырость и вонь. Грязь с полов ежедневно скребут и смывают, но ее не удаляют, а оставляют здесь же внутри помещения, спуская через специально проделанные щели под пол. Бывало, по болезни останешься на день в бараке и ощущаешь, как мгла и сырость окутывают твое тело и проникают в душу.
Это жилье, на котором нет божьего благословения, оно также проклято дьяволом. Нары иногда разделены, по два места вверху и внизу с узким промежутком, и спят по двое, что считается большим комфортом. Но чаще эти промежутки застилаются, нары сплачиваются и арестанты укладываются в большой тесноте, плотно придвинутые друг к дружке (не хватает мест). Горе тому брезгливому человеку, который не терпит запах пота чужого грязного тела и его прикосновения. Вонь окутывает тебя ночью так плотно, что дыхание затрудняется, и чтобы не задохнуться, ты вынужден соскочить с нар и выбежать на улицу подышать. Злейший бич этих жилищ - злые и въедливые клопы. Их часто морят и шпарят кипятком, а они еще злее кусаются и еще больше размножаются.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава