Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
На участке куда мы прибыли, Рыбинск, правый берег Волги, добрые люди, узнавшие о постигшей меня краже, сводили меня в каптерку, где сидел сердобольный арестант украинец, и меня одели во все новое лагерного образца.
На другой день, 15 июля 1939 года меня выгнали на земляные работы. Я еле сам держался на ногах, а тут мне преподнесли лопату и приказали: “Хватай побольше и кидай подальше”. От каждого взмаха лопатой я задыхался, сердце у меня рвалось наружу, вот-вот выскочит. Но больше всего я пострадал от ожогов. Ведь я полтора года пробыл в темных подвалах, не видел солнышка, а тут я вдруг оказался на самом солнцепеке. Я обливался потом и снял с себя всю немудрую одежонку, оставшись в трусах. К вечеру на всем теле оказались ожоги с волдырями, а ноги невероятно распухли. Я еле передвигался и пошел в амбулаторию. Но там мои распухшие ноги и ожоги не произвели никакого эффекта. Врач заглянул в формуляр, а там написано что я состою под особым надзором лагерного ЧК и могу быть использован только на общих конвойных. Врач мне заявил, что с работы освободить он меня не может, “хотя, возможно, что я больной”. “Подставлять за меня свою голову он не собирается”, прибавил он мне шепотом на ухо. И я вынужден был выходить на работу, хотя с трудом даже ноги передвигал. Человек, попавший под опалу 3-го отдела, был обречен на верную гибель. Вступилась за меня сама бригада и все работяги пошли со скандалом в санчасть. Им было невыгодно работать со мной. Они видели мою немощь и что я не могу справиться со своей частью работы, а работать за меня им не было расчета. Но не это было главное. Они не могли равнодушно наблюдать мои мучения, у этих мелких преступников (это были бытовики) было больше отзывчивости, чем у всей лагерной администрации. После их скандала в санчасти, меня поставили на мотор для откачки из котлованов грунтовых вод. Мое дело сводилось лишь к тому, чтобы во время включить и выключить насосную систему.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава