Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Непосильная работа вскоре сказалась. На обоих ногах, вследствие расширения вен, образовались трофические язвы, величиною с небольшое блюдце. Ноги к вечеру распухали как колоды, и язвы причиняли невероятную боль. Утром я кое-как пробирался на работу, а к вечеру меня водили под руки с работы. При нормальных условиях с такими ногами не только работать нельзя, но необходимо лежать, предоставляя ногам абсолютный покой. Мне же в амбулатории накладывали повязку и направляли обратно на работу. Врачи всегда помнили указания местного ЧеКа: “не давать никаких поблажек”. Такого человека нельзя было освобождать с работы при любой болезни. Иначе врач рискует своим положением.
Я скрежетал зубами от невыносимой боли, но ходил и работал, пока однажды не попал случайно на прием к сердобольной женщине, вольнонаемному врачу. Увидев мои ноги, она ужаснулась и дивилась, как я смог переносить такую адскую боль, как я двигался и работал. Она предупредила всех врачей Зека, что я ее больной, и чтобы никто без ее ведома не направлял бы меня на работу. Наступил для меня бесконечный отдых, лежу на нарах и полеживаю, только боль в ногах меня мучает. Но от всего пережитого и от мерзкой обстановки в бараке мгла, сырость вонь, клопы и вши, от всего этого я впал в состояние полной прострации, на меня напала апатия и я потерял… аппетит. Этой последней потерей я был спасен! Уже стояла вторая посылка, а первая нетронута. Наконец я избавился от постоянных поисков хлеба.
За этот период меня вызвали в лагерное Чека. Это было в ноябре 1939 года. Здесь мне дали прочесть и подписать постановление предварительного заседания суда: “за отсутствием данных, дело аннулировать”. Окончательно рухнуло сооружение лжи и клеветы.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава