Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Побывал я и в отцовском доме, он был населен как Ноев ковчег, в каждой комнате по семье. Жили там военные и МГБ. Когда я им отрекомендовался как сын хозяина дома, они меня и на порог не пустили. – “Мы прогнали Гитлера, и дом наш”. Их не интересует, что случилось с хозяином, что его удушили в газовых камерах. Они этот дом завоевали, это их трофей. Я не собирался отбирать дом, у меня было слишком горько на душе, чтобы думать о наследстве. Но такие наглые и враждебные речи возбудили во мне желание изгнать эту сволочь из нашего дома. И я обратился в суд. Требовалось провести три судебных процесса: 1) установить мою личность: 2) подтвердить что дом принадлежал отцу и 3) введение меня в наследство.
Казалось бы, что требовалось максимум упростить все эти процедуры. Население целого города вырезали, совершилась страшная трагедия, вину за которую должен чувствовать каждый живущий в наше время, вину за то, что он не остановил руку убийц, или за то, что он не поднял свой голос против таких злодеяний, в защиту невинных безоружных жертва. Люди, вновь поселившиеся в эти опустевшие дома, должны сочувственно помнить о людях, руками которых были воздвигнуты эти дома, но горькая судьба лишила их возможности воспользоваться плодами их труда. А если вдруг отыскался потомок погибших хозяев, то следовало бы встретить его с сочувствием и оказать ему всяческое содействие, чтобы вернуть ему владения его родных.
На самом же деле наследника встречали в штыки и всячески препятствовали ему, вернуть себе родительский дом. Первым показывало пример государство, которое всех оповещает о своем гуманизме и человеколюбии. Все опустевшие дома прибрал к рукам Горкомхоз и не хотел с ними расстаться, нагромождая на моем пути одно препятствие за другим. Меня обложили всякими официальными и неофициальными налогами и даже личными выплатами. Сколько было в этом учреждении сотрудников, все сочли себя моими сонаследниками и требовали свою долю из наследства.
Потом завелась канитель с жильцами дома. Работники МГБ грозились посадить, а другие требовали отступных. Только не за уход с квартиры (уходить никто не собирался), а, просто как хозяева дома. Иначе они запугают и терроризируют каждого, кто пожелает купить дом. И на самом деле, как только явился покупатель, они ему рассказали что случилось с тем, кто купил первую половину дома у брата, и покупатели убегали без оглядки.
А случилось вот что. Купил человек у брата полдома, вселился и стал хозяйничать. Недовольные жильцы, опытные работники МГБ, написали донос, что хозяин ведет антисоветские разговоры. Сами донесли и сами арестовали, и новоиспеченный хозяин поехал отбывать срок на Крайний Север. Осталась жена, они прикинулись, что сочувствуют ей и готовы помочь. Они поручили ей съездить в соседний город и продать пару шерстяных отрезов. Они ей уступили отрезы за баснословно дешевую цену, а что выручит сверх этого, все ей достанется. К вечеру она пошла на вокзал, а там уже дожидались ее друзья ее “благодетелей”. Ее тоже судили за спекуляцию и посадили в тюрьму. И жильцы снова остались хозяевами бесхозного дома.
И все же нашлись смельчаки, готовые купить, но получилась новая задержка. Я обратился в суд за какой то консультацией к нач. областного отдела юстиции. Он меня выслушал и почему-то заинтересовался подробными сведениями о доме. Оказалось что этот блюститель юстиции искал дом для своей тещи и уже несколько раз пытался присвоить подобные дома, затормозив их оформление на годы. Вот и сейчас он вызвал к себе моего судью, который собирался сегодня провести последнее судебное заседание, по введению меня в наследство, и предложил ему отложить это заседание на год, требуя от меня еще какие-то оповещения в печати. Он надеялся, что я устану ждать и откажусь от дома, тогда он ему достанется.
Расчет этого “блюстителя законности” был верный. Я запутался в сетях всех этих вымогателей и грабителей и я готов был бежать из этого притона. Но я не совсем забросил свои хлопоты: слишком много денег я уже просадил на всякие справки, надо было оправдать свои расходы. Уезжая, я оставил свое дело адвокату и через год он добился полного оформления меня наследником дома. Я приехал еще раз и за бесценок продал дом, истратив в 60% вырученной суммы на оплату всех шантажистов и вымогателей.
В этом городе был еще дядин дом, прямым наследником которого я был. Но я столько мытарств принял с отцовским домом, что я отказался даже пройти посмотреть на это второе наследство. Я бежал из моего родного города как из Содома. Местные жители называли нас, приезжих евреев, “недорезанными”, выказывая нас страшную вражду. Они бы с удовольствием устроили новую резню, если б не боялись наказания. С проклятием в душе я покинул свою былую родину. Будь проклят тот еврей, кто вернется жить среди этих людоедов, которые участвовали в истреблении его родителей, братьев и сестер, или злорадствовали при этом зрелище.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава