Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
В Ташкенте мне предстояло еще отыскать своего земляка, который недавно бежал при моей помощи от ареста. Познакомились мы с ним в Тюлькубассе, где мы оба жили. Он там занимался фотографией и процветал от хороших заработков. Он построил свой дом, ателье. Работал он в артели, выполнял план, а в остальное время работал для себя. Это уже был большой грех, но он кормил и поил водкой председателя артели, а тот был “сыт и пьян, и нос в табаке”, и довольствовался этим. Но пришел новый председатель, который имел гораздо больший аппетит на чужой труд и потребовал делить доходы пополам. Мой знакомый не согласился, и председатель подослал шпиона с нелегальным заказом. В тот же вечер он пришел в ателье с помощником прокурора и описали все фотоимущество, принадлежавшее моему знакомому. Последний вкладывал все свои сбережения в это имущество, считая это самым выгодным способом хранения денег. Теперь же его оставили без имущества и без денег.
В ту же ночь он ушел из дома и скрылся. В свое время его посадили в лагерь как перебежчика из Польши, но он сумел бежать из лагеря и под чужим именем поселился у нас. Но он всегда чувствовал, что МГБ пристально следит за ним, как за человеком с неизвестным прошлым. И когда у него забрали фотоимущество, он заподозрил, что по следам помпрокуррора явится и МГБ. Так и получилось, на другой день утречком пришли из МГБ и спрашивали, где он. Его домочадцы прибежали и сообщили нам об этом. Тогда мы решили, что ему надо бежать в Ташкент, пожить без прописки а потом устроиться с новыми документами и работой. Дом пришлось бросить, а домашнее имущество жена распродала. Наступило полное разорение. Но в дорогу в Ташкент и на месячное содержание я выложил из своего кармана, а семью пока поселил у себя. Это было в марте 1949 года.
С тех пор он уже успел семью забрать к себе, где-то устроился в Ташкенте, но писать мне боялся, чтобы по следам этих писем не последовали к нему из МГБ. Знал я адрес третьего лица, у кого можно было навести справки. Узнав, где он, я поехал к нему. Это было где-то в горах, далеко от Ташкента. Между двумя горными вершинами пристроилась туркменская деревня, а около нее дом отдыха. В последнем он получил работу фотографа. Я застал у него на квартире очень убогую обстановку. Жена объяснила, что они только начали работать и пока зарабатывают только не дневное питание. Приятеля не было дома, он уехал в Ташкент за материалом. Через пару часов после моего приезда, явился и он. Жена принялась хлопотать насчет обеда, а он пошел проведать, что приключилось в доме отдыха, за время его отсутствия. Через 15 минут он прибежал весь изменившись в лице, он встретил в доме отдыха оперативника из Чимкентского МГБ. Тот его сразу узнал и потребовал документы, а когда он заявил, что документы дома остались, оперативник взял у него фотоаппарат, в залог что он вернется и предложил сбегать за документами.
Пришлось задуматься, как быть? Вернуться к оперативнику, значит идти в тюрьму. Надо бежать. Но как оставить жену, которая не сегодня-завтра должна родить, а тут ни врачей, ни акушерок нет. Слушая эти рассуждения, я решил, что мне следует остаться с женой, а ему бежать. Правда, была опасность, что оперативник может и меня прихватить, но это еще было под вопросом, а земляка он наверно арестует. И вопрос был решен, земляку бежать. Еще предстояло решать, как бежать. Дорога в Ташкент пролегала меж двух горных хребтов, свернуть никак нельзя. А если оперативник позвонит, то машину остановят и товарища арестуют. Был и другой путь трудный и рискованный, подняться по горной тропинке на вершину и скрыться в горах. Там, правда, можно было наткнуться на горного хищника, но все таки это было менее опасно, чем попасть в лапы охотников за людьми. А третий вопрос решился моментально. Пришлось мне раскошелиться и дать на дорогу, в доме не было ни копейки.
Вскоре прибежал оперативник. Он рвал и метал, что упустил дичь и ушел с носом. Меня в это время дома не было, я скрылся. Теперь мне предстояла задача, принять роды у первороженицы, хотя я никогда при родах не присутствовал. На другой же день, после ухода товарища начались роды, вернее схватки, и в течении больше суток она ползала на четвереньках по земляному полу, корчилась и стонала от боли. Я совсем растерялся и упросил соседку побыть с ней, она хоть на собственном опыте знает о родовых муках. Меня роженица стеснялась и выгнали меня за дверь, когда наступил самый ответственный момент, который длился всю ночь. Я простоял все время в сенях и все заглядывал в двери. Наконец, на заре родился мальчик. Женщина, имевшая кучу детей дома, сразу сбежала и я остался один ухаживать за роженицей и новорожденным. Я когда-то слышал, что после родов иногда заболевают родовой горячкой. Чтобы не допустить ее, на том я сосредоточил все свое внимание.
Роженице нельзя было пошевелиться, а судна у меня не было. Я согнул алюминиевую миску и подводил под нее. Шли большие кровяные выделения. На другой день от этих выделений пошло зловоние. Это мне и показалось началом родовой горячки. Я стал поить роженицу сульфедином и, отбросив всякие церемонии, стал тщательно промывать влагалище. Ни марганцовки и никаких дезинфицирующих средств у меня не было, даже не было чистой колодезной воды и не было возможности вскипятить и процедить воду. Колодцев не было во всем селении, все пользовались арычной водой. Также и я набирал воду прямо из грязного арыка в бутылку и этим промывал. Каждый раз когда я проделывал эту процедуру, я с ужасом думал, что этой водой могу занести инфекцию и загубить жизнь. Но все обошлось, на третий день промывки зловоние исчезло и я вздохнул с облегчением.
Через 10 дней роженица поднялась на ноги и я тут же уехал. Не было надобности рисковать возможностью быть арестованным. По пути мне предстояло отыскать товарища (ищи в поле ветер), сообщить ей его адрес, чтобы она могла приехать, когда окрепнет. Но где его искать, ломал я голову всю дорогу. И вдруг, еду в трамвае по Ташкенту, кто-то меня окликнул. На остановке я слез, прибежал товарищ. От безделья он мотался по улицам и вдруг увидел меня. Он оказывается, через горы пробрался в какое-то селение, а оттуда приехал в Ташкент и здесь живет нелегально. Чтобы поступить на работу, нужна какая-то справка о выписке. Получить ее официально он не может, а за фальшивую требуют сто руб. А их у него нет. Я ему дал эти деньги, а сам с грустью заглядываю в свой кошелек и вижу, что мои ресурсы тают. А ведь когда еще я приобрету пристанище и начну работать?!
Я не пошел к своим знакомым а пошел ночевать с товарищем на его нелегальной квартире, какая-то ужасная дыра. Надо было условиться о будущем. В эту ночь мы решили, что когда мне удастся очистить паспорт, а ему подзаработать, мы поселимся в пограничный с Ираном городе, чтобы нам перебраться через границу и уехать в Израиль к родным. Ведь нельзя жить постоянно под страхом тюрьмы.
Уехать из Ташкента мне еще не скоро удалось. Надо было помочь товарищу определиться на работу и вывезти его семью из гор. Ведь ему нельзя нигде показаться, а я все еще “вольный казак”. Через несколько дней к нам поступили сведения, что жена товарища в очень удрученном настроении, что она всеми покинута и не в состоянии выбраться из гор, а там у нее опять побывал оперативник и всячески грозил ей. Услыхав такие печальные ввести товарищ мой стал чернее земли и порывался поехать к жене. Это было безумием, идти на верный провал. Я опять уселся на машину и затрясся в горы. Наконец я ее перевез а сам выехал из Ташкента домой, чтобы срочно все ликвидировать и поехать искать новое пристанище.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава