Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Прибыв на участок, я через пару дней подобрал себе кабинку. В ней, располагал я, будет мой зубопротезный кабинет и здесь же жить буду. Воры как хозяева участка, часто заходили, оглядывали и уходили, не задевая меня. Так длилось до тех пор, пока я не получил посылку. Я только принес ее с вахты, как уже вслед за мной вошли двое и представились: “Мы пришли от воров и требуем уделить нам часть посылки”. Эта наглость меня страшно возмутила, но я не показал виду, а решил сыграть на свою общеполезную профессию (я знал что воры врачей не трогают, ожидая от них другие услуги). Я сказал: “Может завтра вы придете ко мне зубы лечить, а сегодня явились посылку отобрать”. Один из них заметил: “А может, он прав” и ушли.
Но мой дневальный пристал ко мне, что напрасно я иду на разрыв с ворами, что надо им уступить и угостить, что здесь на участке так заведено. Чтобы отделаться от его ворчания, я ему разрешил взять кое-что из посылки и отнести ворам, что он и сделал. А на другой день он мне сообщил, что воры остались недовольны моим подарком, а главное моим поведением. Они сравнивали меня с врачом больницы и его помощниками. Те охотно вели с ними компанию и вместе водку пили, а я ими брезгую, хотя стараюсь скрыть это. Поэтому они решили лишить меня привилегий врача и грабить как только можно. Надо сказать, что и дневальный был недоволен моим пренебрежением ворами. Он их очень уважал и был с ними дружен. Кто же такой был мой дневальны й? Это был старый еврей, он показался мне простым и недалеким человеком. Всю жизнь он прожил бедным ремесленником-шапочником. Во время блокады Ленинграда он сильно голодал и много пережил. Эти переживания, видимо, совершили переворот в его психике. Он не захотел больше жить скромной жизнью шапочника и стал директором крупного магазина при одном из Ленинградских заводов. Все шло у него очень удачно, он зарабатывал десятки тысяч рублей в месяц, совершенно “честно” как он говорил. Его месячный расход дошел до 15 тысяч. Он устраивал званые вечера и за стол садилось до 50 персон гостей. Стол бывал сервирован разными винами и деликатесами. Он не забывал и начальство, он взяток не давал, но доставал им всего что было очень трудно доставать и по очень сходным ценам. Он даже отвез один раз к поезду посылку зам. министру, посетившему их завод. Он это сделал по просьбе директора. Вообще он был человек очень услужливый и мог с людьми ладить. И он бы проработал всю жизнь и получил бы много отличий и наград, как работают и отличаются сотни тысяч снабженцев, похожих на него как две капли воды.
Подвела его денежная реформа. Я выше рассказал, как государство ограбило десятки миллионов тружеников одним махом, уничтожив их сбережения. Такой пример легкой наживы государства не мог не соблазнить слабохарактерные натуры, всегда готовых подражать всякому грабежу и разбою, если все это проходит безнаказанно. Но на сей раз они ошиблись. Государство заранее предусмотрело, что найдется немало охотников погреть руки на этом гигантском грабеже и везде расставило своих зорких стражей для уловления охотников к легкой наживе. И многие попытавшиеся заработать на реформе были пойманы и строго наказаны.
Вот и наш шапочник-директор во время реформы внес в кассу своего магазина 30 тысяч рублей, якобы вырученных за продажу каких-то товаров. А товары оставались на месте и за них предполагалось получить выручку новыми деньгами, которые вернуться директору в карман. Проделка эта была обнаружены и он получил 15 лет, а теперь он сидел и удивлялся, за что его наказали, такого “честного” человека.
На участке он жил в бараке воровских главарей и так к ним приспособился, что между ними воцарилась атмосфера взаимного уважения. Он очень уважал воровских вожаков и восторгался благородством их поступков. Своим незадачливым умишком он не мог постигнуть ту простую истину, что люди, презирающие труд и тружеников и не брезгуют воспользоваться плодами презренного труда чужих рук, - что такие люди вредные и презренные паразиты, хуже хищных зверей.
Об этом его уважении к ворам я узнал впоследствии, а вначале моего прихода на участок он ко мне присосался таким бедолагой, таким бедным беспомощным старым евреем и предложил мне свои услуги в качестве дневального будущего кабинета. Я его пожалел и принял к себе, и только через некоторое время спустя я понял, что с его помощью воры установили за мной постоянный надзор.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава