Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Меня из барака так и не вывели, пока не состоялся этап. От Сталинска нас повезли в Таштлаг. Это конец света, преддверие тайги. Отсюда начинается горная тайга, Горная Шория, по имени лесного племени шорцев, монгольского происхождения. От этого племени только следы остались, вся горная Шория наводнена жертвами произвола, немцами, украинцами и др. Кто сюда заслан как спецпереселенец, кто как ссыльный, кто на срок, а кто и бессрочно. Многие сюда попали за невыполнение минимума трудодней в колхозе. В 1949 году был применен новый “стимул” подъема сельского хозяйства. Был издан неопубликованный Указ Верховн. Совета, что если колхозник не выполнил 250 трудодней в год, то его без суда, только по постановлению собрания колхозников, а вернее, по постановлению правления колхоза, или по единоличному решению предколхоза, все неугодные ему люди, передаются в руки МГБ для расправы и отправки в дальние места, на 8 лет, на тяжелые работы.
Узнав таком Указе, все перестали лениться, а Указ применялся со скрипом. Я в ту пору бывал в деревнях и наблюдал, что многие предколхоза не хотели брать на себя роль карателей и навлечь на себя ненависть людей, с которыми они столько лет срабатывались или вместе росли, вместе в школу ходили. Приезжал представитель МГБ и требовал жертв. А предколхоза доказывал, что нет у него злостных неисполнителей. А его обвиняли в отсутствии бдительности, в защите врагов колхоза и грозили самого заслать, если немедленно не будет представлен список. И список поневоле родился на свет. И МГБ тут же собирало жертвы и вывозило. И так со всех Краин Всея Руси они были свезены в дикую тайгу и в другие дальние места, где стонет советский человек.
В Горной Шории не было ни долин ни равнин, были сплошные горы, покрытые вечным лесом. В горах нет проезжих дорог, есть тропинки для пешеходов и вьючных животных. Вся дорога состоит из одних подъемов и спусков, а глубоко внизу, между двумя рядами таких гор, бежит горная речка, которая питается водой от снега тающего на горах. Зимой эта речка прокрывается льдом и местами можно по ней проехать, а местами приходиться следовать пешком. Для начальства и перевозки продуктов и фуража пользуются самолетами. Но этот транспорт очень дорого обходится, перевозка мешка овса стоила 150 руб.
Но правительство не щадило расходов на транспорт, лишь бы увезти подальше свои жертвы, чтобы они не могли бежать. Эта тюрьма от природы укреплена. Бежать нельзя: или попадешь хищнику в лапы, или замерзнешь, или заблудишься в тайге. Чаще всего бывало, убежит кто, побродит, отощает и вернется в лагерь. Удачных побегов почти не бывало.
Когда нас вывели из вагонзака в Таштаголе, я был так измучен физически и душевно, что был похож на святого мученика, только что с креста сошедшего. Местное начальство пожимало плечами, куда меня везут, ведь я наверняка в дороге умру и придется через тайгу таскаться с мертвецом, ибо они обязаны доставить на место хоть живого, хоть мертвого. Каково было мне слушать эти разговоры? Я и сам чувствовал, что последние силы меня оставляют и все же я не сдавался.
Из Таштагола нас повезли дальше на машинах. По зимней дороге они пробирались до первого свалочного пункта, за 30 километров. Дальше повез нас трактор, запряженный в большие сани. Он возил только вещи и меня немощного, а все пошли пешком.С трудом мы добрались поздно вечером до второго перевалочного пункта. Здесь переночевали. Отсюда уже не шли ни трактор ни машина, а только лошадь в легких санках. Но лошадь дороже арестанта, прислали нам вола в упряжке. Взвалили на сани багаж и пошли пешком, и я пошел, садиться некуда было. Всего прошли 12 километров, но придя на место, я обнаружил на ногах такие кровоподтеки и боли, что потерял сознание. Целых 3 месяца после этого болели мои ноги и я с трудом передвигался.
Приехали мы в большое село Усть-Кабырза. Здесь помещался главный штаб нашего отделения. И на сотню километров вглубь тайги разместились его участки. Мне обещали раньше, что оставят работать в этом большом селе, столице тайги, но когда ознакомились с документами, меня послали дальше, еще на 60 километров вглубь. До сих пор не представляю, что такое страшное было записано в моих документах, что все чурались меня. Пешком идти я не мог и меня повезли. По дороге уже не встречались никакие селения, мертвая тайга, даже никаких следов диких зверей на снегу. Все кругом мертво и величественно. Мы двигались внизу, в узком ущелье а по бокам величественно вздымались горы, покрытые лесом. На высоких скалах, почти на голом камне, укрепились огромные деревья, удивительно, как они там держатся. Наконец мы добрались до уч-ка Анзас.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава