Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
В таком настроении я подъехал к участку со странным названием Кичи. И сколько я там не пробыл, мысль о том, что я обречен здесь на смерть, не покидала меня ни на одни день. Я только недоумевал, на какой же горе меня похоронят. Участок лежал в котловине и был окружен высокими горами. И каждый день я разглядывал вершины этих гор, думая на каком же из них я обрету вечный покой и свободу. Там я освобожусь от своих тюремщиков и больше меня не потащат ни в этап, ни на допрос и не на новое следствие.
Заключенные в Кичах были только политические, но ничего общего у меня с ними не оказалось. Это были латыши, литовцы и эстонцы. Они относились враждебно к своим тюремщикам и ко всяким органам, лишившим их свободы и оторвавшим их от своей родины. Это было естественно. Но они также ненавидели заключенных других национальностей. На участке чувствовалась взаимная вражда и полная разобщенность. Западники ненавидели русских, считая их своими угнетателями и виновниками всех своих бед, хотя эти русские были такие же страдальцы, как они. И обе эти враждующие группы сходились в одном, в ненависти к евреям. Хотя нас было на участке всего трое, но мы были частым предметом враждебных разговоров. Стоило мне выйти на улицу, погреться на солнышке, как со всех сторон начинались разговоры о евреях, виновниках всех семи зол, господствующих на земле. Этот махровый антисемитизм внушал мне взаимную антипатию и презрение к этим клеветникам, повторяющим ложь и клевету, унаследованную от десятков предыдущих поколений, как и любую наследственную заразу, как унаследованные сифилис, слабоумие и вырождение.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава