Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Невеселые вести поступали и от моей жены. Читателю уже известно, что она приехала ко мне в Исень-Гельду. Наши встречи быстро оборвались, меня перевели в ЭСПЭ, потом в Карабас. Я уже нашел место где бы ей пристроиться в Карабасе. Но тут, как назло, оборвалась переписка. Десятки писем я послал, чтобы вызвать ее к себе, но ни одного из них она не получила. Такова уж черная магия лагерной цензуры и Чека. Идет переписка нормально и вдруг, без всякой видимой причины, все обрывается, и долго не удается снова наладить. Я и оказии использовал, все звал, чтобы повидаться перед отправкой в Сибирь. Наконец, какая то писулька дошла до нее. Она поспешила в Карабас на мой зов, но не застала меня, меня уж везли в тайгу. Приехав, она долго ходила вокруг моей зоны. И наконец, узнала, что опоздала. Она закручинилась и вернулась назад.
А там ее ждало увольнение. Она раньше долго хлопотала о нем, но ее не отпускали, а теперь, когда ей некуда ехат,ь ее уволили. Куда же подаваться теперь?
К себе звать я не смог, я еще не знал где остановлюсь. И я направил ее к своему опекуну. Там юг, тепло фрукты. Пусть поправится и отдохнет. Она пробыла там два месяца, но не покой она там обрела, а еще большее расстройство.
Селение там небольшое, а я, как специалист, был на виду у многих. Мой арест вызвал много толков, в чем я провинился и кто меня предал? Мой коренной предатель, муж моей приятельницы, всячески старался отвести от себя вину, чтобы оправдаться перед нашими общими знакомыми, присутствовавшими на суде, где я его обличал как доносчика. Вместо себя он подставил моего опекуна как главного предателя и стал возводить на него всякую клевету. Многие поддались этой клевете, и против этой кампании не устояла и моя жена. Она тоже стала подозревать моего опекуна и почти откровенно высказала это ему в лицо. И в тот же день ушла от него и сняла себе квартиру. Все мои деньги лежали у опекуна, и когда вышло такое расхождение, он жене денег не дал. Она осталась в чужом месте без копейки. Пришлось продавать свои вещи. Когда она мне написала обо всем этом, я ей срочно выслал деньги и позвал к себе.
Она, не мешкая, поехала ко мне. Но когда вышла из вагона, на конечной остановке, в Таштаголе, она обнаружила, что украли у нее паспорт. А без паспорта идти в тайгу рискованно, арестуют и шпионом объявят. Она что-то снова продала, купила билет и вернулась к отцу.
Когда я получил ее письмо о поездке и потере паспорта, я почувствовал, что горе мое полилось через край. Вечером пришел Израиль и я излил перед ним свое горе, воскликнув, что чаша моя переполнена и больше страданий я не в силах переносить. Все боги обрушили на меня свой гнев. Он прочел письмо и тоже поник головой, не стал попусту утешать меня.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава