Лагерные подразделения с самого начала функционирования были укомплектованы медико-санитарными частями и стационарными медицинскими пунктами. В 1954 г. численность больничных коек достигла трехсот, в том числе на базе лагерного отделения № 1 была развернута больница на 150 коек с хирургическим, терапевтическим и туберкулезным отделениями.
По отчетным данным обеспеченность больниц и амбулаторий медикаментами, медицинским оборудованием и санитарно-хозяйственным имуществом было, в основном, удовлетворительное. Отмечалось, что не благоустроена и не отвечает требованиям больница в лаготделении № 6
Медсестра Зоя Васильевна Еременко
Зоя Васильевна Еременко, бывшая медсестра, в своих воспоминаниях пишет:
«Моя трудовая деятельность началась 31 июля 1951 г. в Додоновской больнице лагпункта после окончания двухгодичной медшколы.
Работа с заключенными. Насторожилась, испугалась, но когда ознакомилась, оказалось, что «там» такие же люди и работа медицинская такая же, как и была на практических занятиях.
Зона Додоновского лагпункта была разделена колючей проволокой, по одну сторону было мужское отделение, по другую – женское. Мы работали только в женском. В одном из бараков и находился наш «Дом младенца». Оказалось, что в зоне появляются младенцы. Одни мамаши пришли уже в «положении», другие как-то ухитрялись попасть в «такое положение» уже на объектах, где работали вместе мужчины и бесконвойные женщины. Они работали днем без охраны, а после работы снова приходили в лагерь. В «Доме младенца» находилось около 30 ребятишек грудного возраста, 3 акушерки из числа заключенных, нас – 4 медсестры и – вольнонаемный врач.
Роды принимали акушерки, а мы, медсестры, работали с ребятишками. В нашу обязанность так же входило снимать пробу на пищеблоке для заключенных и контролировать его санитарное состояние с записью в соответствующем журнале. Контрольная проба оставлялась на сутки под замком.
Кормили заключенных три раза в день. Утром и вечером каша (перловая, овсяная) и картофель. Обед – суп рыбный, щи с крупой, чай, компот. На территории лагеря был ларек.
В 1953 г. нас всех перевели в медпункт первого лагерного отделения, начальником которого был Бабкин Владимир Степанович, а начальником санчасти – врач – Тамара Дмитриевна Абрамова. В лагере была амбулатория (лагерная поликлиника), где врач или фельдшер вели амбулаторный прием. Кроме этого работали кабинеты: зубной, рентгеновский – первый в городе (работала там врач Протасова Ольга Алексеевна и медсестра), процедурный, лаборатория. Рядом в трех бараках размещалась центральная больница. В одном из них было хирургическое отделение с врачом-хирургом, операционной сестрой и хирургическими сестрами. Все они были гражданскими. Санитарами были заключенные. Второй корпус – терапевтическое отделение, где работали врачи терапевты: Мартемьянова, Защиринская, Лихачеёва, невропатолог и мы, медсестры. Третий корпус – туберкулезное отделение. Врач и медсестра работали там только днем.
В поликлинику врачи окулист и лор приезжали в определенные дни из других лагерных отделений и вели прием больных.
За чтением книги. Центральная больница ИТЛ. 1955 г.
Персонал центральной больницы ИТЛ, 1956 г.
Центральная больница была огорожена еще одним проволочным забором. На вахте дежурили военнослужащие. Работа медсестры в терапевтическом отделении ничем не отличалась от работы в гражданской больнице: выполнение назначений врача, измерение температуры, раздача лекарств, различные инъекции, внутривенные вливания, банки, парафин, соллюкс и т.п. Словом, обычная сестринская работа. Утром, в 6 часов, медсестра должна была снять пробу на пищеблоке, также с записью в журнале. За медсестрой приходил солдат, и они шли на пищеблок. Для больных готовилось отдельное питание.
За территорией лагерного отделения находилась аптека, заведовала которой Сергеева Лидия Николаевна. Вся медицинская служба направлялась врачом – начальником медсанчасти лагеря Абрамовой Тамарой Дмитриевной.
Санитарную службу возглавляла Дворецкая Берта Абрамовна. Старшей сестрой была Лушня Мария Ивановна, лаборантом – Гордеева Вера Кузьмовна. Дежурные сестры – я, Давыдова, Гавриленко, Игнатова и другие. В хирургическом отделении работали Грушина (Слоква), Харина (Пошехова).
Не проходило ни одного дежурства, чтобы не приводили какого-нибудь больного из основного лагеря. Оказывали помощь, и он уходил с дежурным солдатом.
Больные были всякие – и истинно больные, и такие, кто под всяким предлогом хотел попасть в больницу отдохнуть, и явные симулянты. Вспоминается случай: в терапевтическом отделении долго лежал больной Двинов с парализованными ногами. Вызвали врача психиатра из Красноярска, он подтвердил, что ноги парализованы. Стали готовить материал на досрочное освобождение. Двинов, наверное, решил форсировать это и имитировал самоубийство «повесился» на спинке койки. Быстро освободили его от веревки, начали делать искусственное дыхание, а он притворился недвижимым. Я заметила, что лицо розовое и поняла, что он притворяется.
Его все-таки освободили. Наша медсестра сопровождало его; а когда приехали до конечной остановки, он сказал: «А теперь я сам пойду». И пошел. Вот такое было. А истинно больных мы лечили хорошо...»
Лучше всего можно представить картину медико-санитарного обслуживания заключенных, ознакомившись с докладом начальника медотдела ГУЛАГа МВД СССР подполковника медицинской службы Устинченко, сделанного им в 1956 г. на совещании начальников медотделов.
«...На протяжении 1953-55 гг. состояние медико-санитарного обслуживания з/к является удовлетворительным. Санитарное состояние большинства подразделений лагерей и колоний удовлетворительное. Заключенные, как правило, обеспечены 2 кв.м. жилой площади и необходимым в общежитии твердым и мягким инвентарем, а также коммунально-бытовыми помещениями и учреждениями – каптёрками, сушилками, уборными, банями-прачечными, дезокамерами, парикмахерскими.
Заболеваемость з/к с потерей трудоспособности к списочному составу з/к в целом по ГУЛАГу составило:
в 1953 г. – 5,6%
в 1954 г. – 5,2%
в 1955 г. – 5,1%
Снабжение лагерей продуктами питания, в связи с передачей этой работы в ГУВС МВД, улучшилось. Учитывая дополнительные источники питания в платных столовых, возможность покупки продуктов в ларьках и получения их в посылках, следует считать вопрос решенным в положительном смысле.
Смертность з/к в лагерях и колониях МВД небольшая, она ниже смертности гражданского населения. Так, в 1953 г. на каждую 1000 чел. з/к умерло 8,4 чел., в 1954 г. – 6,7 чел., в 1955 г. – 5,3 чел.
Необходимо учесть тяжелую обстановку, которую создают активизирующиеся уголовно-бандитсвующие элементы для медработников.
Не желая работать и боясь ответственности за отказы от работы, уголовники-рецидивисты вымогают у медработников признания их инвалидами или больными.
Стремясь уйти из спецлагпунктов или лагпунктов строгого режима, уголовники-рецидивисты по поводу каких-либо хронических заболеваний требуют помещения их в центральные больницы лагеря, направления на консультации к врачам-специалистам или проведение какого-либо вида лечения, не имеющегося на лагпункте строгого режима, обвиняя мед. персонал и администрацию в лишении их медицинской помощи. Считая наиболее доступным способом досрочного освобождения из мест заключения – освобождение по состоянию здоровья, уголовники-рецидивисты требуют от медперсонала признания их страдающими тяжелыми неизлечимыми заболеваниями и представления материалов на досрочное освобождение в суд.
Уголовник-рецидивист, имеющий какое-либо заболевание, а особенно сифилис или туберкулез легких, несмотря на любые бесчинства и даже преступления, совершаемые им в лагере, остается, практически, ненаказуем. Он не может быть помещен в штрафизолятор, переведен в лагпункт строгого режима или водворен в тюрьму, т.к. является больным и по состоянию здоровья может быть опасным, в смысле возможного заражения для других заключенных и, поэтому, содержится только в больнице.
Все условия жизни уголовника-рецидивиста способствуют возникновению и развитию у них туберкулеза легких. Жизнь без семьи, без постоянного места жительства, без постоянной работы, с беспорядочным питанием, со злоупотреблением водкой, неизбежными при этом половыми эксцессами и извращениями, злоупотребление наркотиками (жизнь в постоянном страхе перед карой со стороны уголовно бандитствующего элемента за попытку отойти от неписанных законов или угрозой опять попасть в места заключения), приводит к тому, что многие из них действительно заболевают различными болезнями, в том числе туберкулезом легких и сифилисом. Это объясняет, почему среди туберкулезных больных, которые содержатся в лагерях и колониях, подавляющая часть является неоднократно судимыми и уголовниками-рецидивистами.
С другой стороны – неоднократные досрочные освобождения их от отбытия наказания по состоянию здоровья – привели к утверждению среди них убеждения в том, что наличие заболевания туберкулезом легких делает их практически ненаказуемыми, так как их все равно из мест заключения немедленно будут освобождать. Используя это положение, главари уголовно-бандитствующего элемента стали обосновываться среди туберкулезных больных, так как это действительно делало их неуязвимыми для работников режимно-оперативной и надзирательской службы.
Пример: В Полянском лагере содержался заключенный Ильин, больной страдал активной формой туберкулеза легких с двухсторонними кавернами, упадком питания и лихорадкой. При несколько ниже среднего роста, он весил всего 40 кг. Несмотря на болезненное состояние, это был главарь уголовников-рецидивистов, содержащихся в лагере. Он был хорошо одет, получал солидную «пенсию» от уголовников, и у него всегда были деньги, ему подчинялись беспрекословно все уголовники-рецидивисты. Он безобразно вел себя с медперсоналом и лагадминистрацией, а последняя не могла применить какие-либо меры воздействия, поскольку он был действительно больной и пользовался нашей защитой».
ГАРФ Ф.9414 оп.2 д.2888 л.197-198
На основании неоднократных официальных актов проверки санитарно-гигиенического состояния лагерных отделений Полянского ИТЛ и воспоминаний бывших сотрудников и заключенных можно совершенно определенно констатировать, что медицинское обслуживание в лагерных отделениях было удовлетворительным.
На оглавление Предыдущая Следующая