Василий Баев

Василий Артемьевич Баев родился в 1893 году в селе Мигна Ермаковского района, служил в российской армии с 1914 по 1917 год, затем перешел в Красную гвардию. Участвовал в партизанском движении, дважды арестовывался при Колчаке, в 1920 году вступил в большевистскую партию, был на партийной работе в Ермаковском районе, Хакасском окружкоме, Аскизском и Боградском районах. С 1935 года был назначен прокурором Боградского района. 28 июля 1937 года он был арестован НКВД как участник контрреволюционной организации, укомплектовавший свою прокуратуру троцкистами, где проводил вредительскую работу, а также за связь с руководителями Сонского лесокомбината Тудвасовым и Поповым за незаконное прекращение дела на растратчика Эренбурга в 1936 году. Санкцию на арест Баева Вьюгов дал при отсутствии каких-либо материалов о его контрреволюционной деятельности. В обвинении 10 августа следователь УГБ Вершинин указал, что Баев враждебно настроен к политике партии и правительства, вел подрывную деятельность с целью свержения существующего строя и реставрации капитализма. Основанием для такого обвинения явились показания председателя колхоза «Авангард» Старцева, который признал свое участие в КРО, назвал другого участника — Дербушева и указал состав КРО, в которую якобы входил и Баев. Дербушев категорически отрицал как свое участие в организации, так и участие Баева. Тогда в УГБ решили допросить сокамерника Баева Андрея Ваганова, пообещав ему не применять смертную казнь при рассмотрении дела. Ваганов под диктовку Вершинина написал следующее заявление: «Баев в камере ведет антисоветскую агитацию среди арестованных по политическим преступлениям, разъясняя содержание пунктов ст.58 Уголовного кодекса. Он говорит, чтобы остерегались пунктов 2, 7, 9 и 11, так как по ним обязательно расстреливают. Говорит, что нужно продержаться до Октябрьских праздников, тогда волна арестов и расстрелов спадет. В результате его агитации арестованный следственный заключенный Антонюк Алексей — польский перебежчик, обвиняемый по Минусинскому сектору НКВД, будучи 20 раз вызван на допросы, отрицал свою вину, а Баев каждый раз спрашивал его: «Признался?» — тот говорил: «Нет», на что Баев одобрительно кивал: «Вот это дело». Установку, как себя вести, Баев делал не кому-то конкретно, а всем. Это могут подтвердить Левко Терентий, Чиквин Степан, об этом я говорил в своих показаниях 3 августа».

Естественно, что ни Левко, ни Чиквин, ни Антонюк не были допрошены. Однако когда уже было окончено следствие и наступила весна 1938 года, в деле появляется заявление еще одного сокамерника Баева. Некто Сухов докладывал в нем Хмарину о том, что в камере Баев вел антисоветскую агитацию в разговоре с Серовым. Между ними якобы состоялся следующий диалог:

«Баев: Вот и весна подошла, скоро придет пароход «Партиец»!

Серов: По-моему, все-таки название не соответствует. Старенький, задрипанный пароходишко!

Баев: А почему не соответствует? Что из себя представляет партиец? Ничего особенного, такая же задрипа, как и пароходишко!»

Когда Баева вызвали на допрос и предъявили ему заявление Ваганова, он начал отрицать ведение антисоветской агитации. Тогда его стали пытать. Обещали допросить всю камеру, всех, кто слышал его призывы «не признаваться». Привели из камеры Давида Сидорова, первого секретаря Боградского РК ВКП(б), арестованного с Баевым в один день. Сидоров сказал Баеву, что он уже все подписал, и посоветовал ему признаться, а то забьют до смерти. Так появилось заявление Баева от 9 сентября 1937 года с признанием своего членства в контрреволюционной организации «правых» во главе с Сизых. Под диктовку Вершинина Баев указал в качестве членов антисоветской организации Сидорова, Лебедева — заворга облисполкома, Федора Дербышева, Федора Теплых — председателя Боградского РНК, Гавриила Рязанцева — начальника политотдела бородинского племсовхоза, Казакова — начальника райзо, Смыченко — директора мебельной фабрики, Жирова — прокурора области, Вьюгова — зампрокурора области, Прокопчика — зампредседателя облсуда, Бибикова — бывшего начальника Боградского РО НКВД, а также завотделами ОК ВКП(б) Гусарова и Решетникова.

После такой «явки с повинной» Баева не допрашивали 81 день, то есть до того момента, когда он потребовался для проведения очной ставки с Жировым. В результате по этому признанию Баева 20 июля 1938 года приговорили к расстрелу, который был приведен в исполнение в тот же день.

Оглавление Предыдущая Следующая